Государство как субъект глобализации: Статус, тенденции развития, перспективы

События 11 сентября 2001 г. показали, что даже беспрецедентная  военная мощь Соединенных Штатов не конвертируема в арсенал средств, способных обеспечить национальную безопасность. В истории этой страны ни одно враждебное государство не наносило столь крупных потерь ее гражданскому населению, которые нанесла небольшая группа террористов, действовавшая за рамками традиционного баланса сил. Террористические акции коренным образом изменили представления американцев о своей защищенности и уязвимости.

К настоящему времени  разработано множество определений  и классификаций терроризма, что  является следствием его прежде всего  политической, а не академической природы и происхождения ¹. Тем не  менее ни причины его возникновения, ни последствия не объяснены сколько-нибудь удовлетворительным образом. Отсутствуют правовые нормы, позволяющие минимизировать и террористическую опасность. В мировом сообществе нет согласия в вопросе определения формата и методов устранения терроризма. Возможны попытки использования борьбы с терроризмом для достижения узкокорыстных целей ведущих мировых держав и прежде всего США.

Представляется упрощённой трактовка терроризма как спонтанной, ассиметричной формы протеста обездоленной части населения прежде всего мусульманских стран в борьбе за свои права. В действительности терроризм опирается на щедрое финансирование и профессиональную организацию, располагает компетентным менеджментом, широко  использует пиар.  Он стремится к глобальному охвату и во имя достижения неограниченных  целей готов к использованию средств самого разрушительного действия, вплоть до оружия массового уничтожения.

История терроризма, в  том числе и современного, убедительно свидетельствует об отсутствии линейной зависимости между проблемой терроризма и бедностью, о наличии ряда других значимых факторов, генерирующих это явление, прежде всего религиозных и психологических.

Особую роль среди  терророгенных факторов играет радикализация ислама, ориентированного на создание халифата и джихад как путь к достижению этой цели. Единственной альтернативой перерастанию напряженности в межрелигиозных отношениях  в «столкновение цивилизаций», очевидно, может служить сосуществование различных верований, их стремление понять фундаментальные основы друг друга.

Перед властными структурами  всех цивилизованных стран остро  стоит проблема разработки и осуществления  комплекса мер по борьбе с терроризмом, которые были бы адекватны масштабам угрозы и формам ее проявления. Во многих государствах для противодействия международному терроризму принимаются законодательные акты, отрабатываются методы контртеррористической деятельности, перераспределяются права, обязанности и полномочия специализированных служб, полиции и органов разведки, конкретизируются и ужесточаются санкции за проведение террористических актов и содействие террористам.

Существенную роль в  снижении уровня террористической угрозы, исходящей от радикального ислама, может сыграть налаживание контактов с умеренными исламистами и побуждение их к размежеванию с радикалами. Нейтрализации исламизма должны служить усилия на идеологическом поле, направленные на его дискредитацию перед мусульманскими массами, особенно с участием умеренных исламистов. Успех антитеррористической борьбы в существенной степени будет зависеть от действенности мер по пресечению исламистской пропаганды.

Реалистичным ответом  на угрозу со стороны терроризма явились  бы усилия мирового сообщества по формированию международной среды, которая сокращала бы возможности террористической деятельности. Этой цели способствовало бы улучшение политико-эконоической ситуации в мире и на Ближнем Востоке. Важную роль в нейтрализации экстремистов могло бы сыграть взаимодействие с умеренным крылом ислама.

Полностью террористическая угроза, видимо, неустранима, но минимизировать ее степень до уровня, не допускающего широкомасштабных катастроф, – одна из наиболее актуальных задач мирового сообщества.

Внимание к террористической угрозе должно быть свободно от ее демонизации и искусственного придания ей особой важности, тем более статуса основной проблемы ХХ1 века. Зацикливание на этой проблеме способно направить мировое сообщество по ложному пути, ставя перед ним недостижимые, а, возможно, и ошибочные цели.

Против фетишизации  террористической угрозы и возведения борьбы с неей в главную внешнеполитическую задачу Соединенных Штатов со всей определенностью высказывается  один из наиболее известных политологов  Запада  Зб.Бжезинский: «Борьба с терроризмом не может являться центральным, системоорразующим приниципом американской политики безопасности в Евразии или внешнеполитического курса США в целом.  Эта идея слишком узка по своей направленности, слишком расплывчата в определении противника и, что важнее всего,  она бессильна повлиять на фундаментальные причины интенсивного политического брожения в простирающейся между Европой и Дальним Востоком ключевой зоне Евразии…»¹ .

За время, последовавшее  после катастрофических терактов в  США 11 сентября 2001 г. маргинилизирована ультра-экстремистская группировка «Аль-Каида». Резкое ослабление её позиций эксперты аргументируют двумя причинами -  контртеррористической деятельностью мирового сообщества и потерей первоначальной популярности в мусульманской среде вследствие радикализма лозунгов и действий¹.

Авторы доклада Национального  разведывательного совета США  «Мир после кризиса. Глобальные тенденции  – 2025: меняющийся мир», исследовав джихадистские  веб-сайты, пришли к выводу, что поддержка  террористов в мусульманском мире имеет тенденцию к спаду, что вызвано массовой неудовлетворенностью жертвами среди гражданского населения, особенно среди единоверцев-мусульман, в результате действий террористов. Кроме того, констатируется в докладе, сами террористы нередко оценивают себя как силу, проигрывающую битву с материалистическими ценностями западного мира.

Тем не менее, полагают авторы доклада, даже при снижении привлекательности  терроризма, маловероятно его исчезновение к 2025 году, поскольку он будет подпитываться беспорядками и социальными столкновениями, генерируемыми нехваткой ресурсов, плохим качеством управления, этническим соперничеством, деградацией окружающей среды и т.д. Наличие глобальных коммуникаций облегчит объединение радикалов вокруг общих дел и выведет их за рамки национальных границ. Распространение технологий и научных знаний может дать в руки террористических групп самые опасные возможности для реализации поставленных целей² .

Успех контртеррористической  деятельности будет в немалой  степени зависеть от выработки внятного, чёткого определения современного терроризма, которое необходимо: 1) для выявления масштабов заложенной в нём угрозы; 2) опровержения версии об органической связи террора с исламом как одной из мировых религий; 3) предотвращения христианско-мусульманской розни.

Глобальные проблемы могут эффективно разрешаться лишь благодаря объединению интеллектуальных, материальных и финансовых ресурсов всего человечества, впервые в  истории начинающего осознавать свою родовую сущность, приоритетность общечеловеческих интересов и ценностей Перспективы человечества во многом зависят от нахождения акторами мировой политики баланса собственных и общепланетарных интересов.

Можно ожидать усиления заинтересованности ведущих стран  Запада в активизации сотрудничества с Россией для совместного  решения глобальных проблем и  обеспечения международной стабильности. Такая перспектива прогнозируется наиболее дальновидными представителями американской политической элиты. Этой точки зрения придерживается патриарх американской внешней политики Г.Киссинджер: «Россия и США стоят на пороге нового мирового порядка, при котором как опасности, так и возможности будут превосходить все то, с чем могло бы справиться в одиночку пусть даже самое могущественное государство. Распространение оружия массового уничтожения, радикальный исламизм, проблемы окружающей среды и глобализация экономики – все это требует сотрудничества»¹.

Последние десятилетия  ознаменовались массовым вовлечением в политические процессы населения ряда стран и регионов, радикально изменившим геополитический облик мира. Содержательное наполнение «глобального политического пробуждения» (Зб.Бжезинский) стало возможным благодаря превращению грамотности во всепланетное явление, распространению социальных сетей и прорывных коммуникационных технологий, обеспечивающих всеобщую доступность информации.

При всей специфике конкретные проявления «политического пробуждения» последнего времени (события «арабской весны», акции движения «оккупируй Уолл-стрит», потрясения в развитых странах Европы, выход на политическую арену среднего класса России) вызваны социальными контрастами, коррупцией, осознанием социальной несправедливости, массовыми нарушениями прав человека. Они свидетельствуют о стремлении людей к свободе, нежелании народов мириться с существующим положением.

Последствия этих событий  пока труднопрогнозируемы и вовсе  не гарантируют демократическое  развитие. Масштабный политический активизм может по-разному отразиться  на глобальной и региональной стабильности.

В условиях глобализации новые грани обретает вопрос о  роли и перспективах демократии.

«Третья волна демократизации» (С.Хантингтон) существенно изменила соотношение между демократическими и авторитарными государствами в пользу первых. Хотя демократический подъем и завершился в начале века, за ним не последовал откат, как это произошло с двумя предыдущими волнами. Ни одна демократическая страна не изменила траекторию своего развития и не пополнила число авторитарных государств.

В последние десятилетия  обнаружились недостатки внутренней организации  существующих демократий и противоречивость протекающих в них процессов. Серьезные сбои дает функционирующая  на Западе социально-либеральная модель демократии, главная проблема которой -  падение интереса граждан к политическому участию и, следовательно, ограниченная легитимность власти. Проведение контртеррористической стратегии связано с определенным ограничением прав и свобод граждан, снижающим уровень демократии даже в странах с глубокими демократическими традициями. Тем не менее в развитой части мира сохранятся функционирующие либерально-демократические институты и влиятельное гражданское общество с сетевой организацией.

В странах, не обладающих демократическими традициями,  развитие политических систем пошло по сложному и извилистому пути. Произошел сдвиг к авторитаризму  в группе «транзитных государств», включая Россию, которой, видимо, предстоит пройти период авторитарной модернизации, прежде чем будет достигнут уровень консолидированной (самоуправляющейся) демократии.

В условиях обостряющегося соперничества государств за достойное  место в мире России предстоит  модернизировать не только экономический  механизм, но и политический процесс, расширив ареал демократических институтов. Необходим поиск модели демократии, отвечающей специфике страны, а также средств и способов её реализации.

Перспективы российской демократии зависят от сроков и темпов формирования таких ее атрибутов, как  законопослушность населения, обеспеченность гражданских прав и свобод, полноценное разделение властей, эффективная многопартийность, независимый и компетентный суд.   В современной России эти атрибуты демократического строя либо отсутствуют, либо декоративны и отвечают прагматическим интересам элиты Они смогут стать реальностью лишь в будущем при условии социального структурирования общества и прежде всего консолидации среднего класса, по мере приобщения большинства граждан к ценностям демократии как наиболее совершенной формы политического устройства.

Интеграция России в  сообщество цивилизованных государств расширяет возможности адаптации  к российским условиям опыта функционирования      гражданского общества в странах  Запада. Это - и сфера коллективной, групповой собственности, и производственная кооперация, и деятельность органов местного самоуправления, политических партий, религиозных организаций,  многочисленных  новых социальных движений

В процессе глобализации укрепляется и расширяет влияние  сеть межстрановых общественных организаций, воздействующих на структуры власти не только изнутри, но и извне (прежде всего экологисты, правозащитники, антиглобалисты). Деятельность этих организаций по существу открывает перспективу становления гражданского общества в масштабах планеты¹. Они могут стать атрибутом демократического глобального управления, формируя интернациональное публичное пространство, сознание общности человечества. С «приходом» гражданского общества связаны надежды человечества на защиту от угроз и вызовов – нарушения прав человека, разрушения среды его обитания, предотвращения террористических акций и т.д.

Быстрый рост числа участников глобального гражданского общества, с одной стороны, отражает сложность  и разнообразие проблем современного мира, а с другой – затрудняет взаимодействие между ними, порождая конкуренцию, продолжительные и малорезультативные дискуссии.

Исследователями высказывается  мысль о том, что государство, чтобы продемонстрировать свою конкурентоспособность  с другими институтами формирующегося глобального мега-общества, должно стать эффективной сервисной службой глобального гражданского общества².

В целом можно предположить, что идет процесс освоения демократией  новых пространств, подготовки предпосылок  для следующей волны демократизации, которая распространится на  страны «авторитарного капитализма» и отсталые государства. Значительное влияние на преодоление трудностей демократического транзита некоторых постсоциалистических государств оказывает их членство в Евросоюзе. Экономическое развитие и модернизация способствуют созданию условий для возникновения демократических институтов, повышая вероятность укрепления демократии.