Государство как субъект глобализации: Статус, тенденции развития, перспективы

Российский исследователь  А.Кустарев в обзоре работ западных политологов, посвященных «кризису государственного суверенитета», обоснованно  отмечает, что изучение реально действующих  в мировой политике тенденций, которые  действительно заставляют искать новые формулы суверенитета, имеет «сильный проектно-оценочный оттенок» и явно адресовано действующим политикам и юристам³.

С учетом сохраняющейся  государствоцентричности современного мира представляются преждевременными рассуждения о распаде Вестфальской системы, основывавшейся на принципе суверенного равенства государств. На протяжении более трех с половиной столетий эта система развивается и усложняется. В процессе ее обновления изменяются содержание, объем и формы реализации суверенитета. Завершение функционирования Вестфальской системы, видимо, может быть вызвано лишь уходом государства из мировой политики и международных отношений.

В перспективе государства, видимо, будут постепенно утрачивать статус главных носителей суверенитета и встраиваться в иерархическую вертикаль власти в качестве промежуточного звена (над ними – наднациональные структуры, под ними – органы регионального и муниципального управления с расширенными полномочиями). Одновременно будет возрастать относительное могущество различных негосударственных акторов  , усилится их влияние  на решение все большего круга проблем в социальной, экономической и политической сферах.

3. ГОСУДАРСТВО  И ГЛОБАЛЬНЫЕ МИГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ

Важнейшими последствиями  глобализации в последние десятилетия стали изменение направленности, возросшая интенсивность  и расширение масштабов иммиграционных потоков. К середине 60-х годов глобальные потоки миграции, ранее традиционно следовавшие из Европы в другие части света, сошли на нет.  Заметно усиливается миграционное давление Юга на Север, стимулируемое сокращением численности населения в развитых государствах и  стремлением населения развивающихся стран путем смены места жительства  улучшить жизненные условия. По своему содержанию и направленности миграционные процессы приобрели геостратегическое значение.

Глобализация разрушила  изоляцию социумов, резко увеличила  поток информации о качестве жизни  в развитых странах и породила у населения беднейших стран  стремление приобщиться к уровню потребления на Западе путем иммиграции. Информацию о социально-экономических возможностях развитых стран потенциальные мигранты получают и по каналам родственных связей, выступающих в роли своего рода «миграционной сети». Фактором глобальной миграции стало развитие транспорта, прежде всего авиационного, дающее возможность быстрого перемещения на значительные расстояния.

Миграция за рубеж  может поощряться правительствами  развивающихся стран, руководствующимися прагматическими соображениями  – снизить таким способом уровень  социально-экономической и демографической напряженности в обществе, избежать сколько-нибудь значительных капиталовложений в социальные программы. Не последнюю роль в стимулировании правительствами миграции могут играть геополитические амбиции. Наконец, от транспортировки и трудоустройства мигрантов значительные прибыли получают некоторые нелегальные структуры – преступные группы и кланы, радикальные организации. религиозные секты. Таким образом, в условиях глобализации сформировались объективные и субъективные факторы, способствующие интенсификации миграционных процессов.

В миграционные процессы оказываются втянутыми практически  все государства. От этих процессов  во многом зависят их экономическое  и политическое положение, культурная жизнь, этно-гражданский состав и целостность. Существенно разнятся стратегии государств в отношении миграции.

Для характеристики миграционных процессов исследователями предлагается ввести в научный оборот понятие  «иммиграционный режим», которое  позволяет одновременно анализировать  как политику государств в отношении въезда (иммиграционная политика), так и политику инкорпорирования в общество новых членов (интеграционная политика)¹.

Иммиграция была и  остается для Запада явлением противоречивым. С одной стороны, за счет иммигрантов  компенсируется нехватка рабочей силы. С другой стороны,   иммиграция становится источником острейших коллизий в принимающих странах.

В 50-60-е годы без крупномасштабной миграции европейские страны испытали бы серьезные проблемы на рынке труда. Продолжительный период устойчивого экономического роста, полной занятости и сравнительно низкой инфляции отчасти стал возможным благодаря постоянному притоку низкооплачиваемых мигрантов, которые с начала вызывали достаточно благожелательное отношение местного населения. В 80-е годы мигранты вынесли основную тяжесть реструктурирования экономики развитых стран.

Страны Запада в силу ряда причин по-прежнему  заинтересованы в притоке иммигрантов из развивающихся  стран (нежелание собственных граждан  выполнять непрестижные и низкооплачиваемые виды работ, старение и депопуляция населения). В то же время они сталкиваются с множеством трудноразрешимых проблем:  нежелание инокультурных меньшинств интегрироваться в социум стран пребывания; требования правовой автономии,  которая отражала бы национальные особенности и традиционные ценности; несогласие мусульман с разделением  функций государства и религии и прилагаемые ими усилия по введению норм ислама в законодательство; потенциальная возможность перерастания населенных мигрантами  анклавов в прямое этническое замещение; не наблюдавшаяся ранее массовая нелегальная миграция.

Прямым следствием масштабных миграций явилось формирование многонациональных  государств со значительной прослойкой  населения неевропейского происхождения, оказавшейся в нижних слоях принимающего общества. В складывающейся ситуации социальный мир оказывается  тесно связанным с характером отношений между коренным населением и иммигрантами.

Потоки мигрантов все  больше воспринимаются населением не только как составляющая часть масштабных процессов перераспределения рабочей силы, но и как осязаемая угроза сохранению идентичности стран-реципиентов, источник криминализации общества. Недовольство коренного населения мигрантами нередко принимает форму вооруженных столкновений на этно-расовой почве. Против новых волн миграции категорически выступает интегрированная часть мигрантов.  В европейских странах растет популярность ультра-правых политиков (Й.Хайдера – в Австрии, Ж.М.Ле Пена – во Франции и др.), требующих запрета миграции и выселения иммигрантов.

В настоящее время, когда  перед развитыми странами стоят  сложные задачи защиты своей национальной идентичности и обеспечения стабильного  экономического развития, им необходима миграционная политика¹, которая регулировала бы приток дешевой рабочей силы и препятствовала нелегальной иммиграции. Хотя европейцы и опасаются исламизации Европы, Евросоюз намерен принять в ближайшие два десятилетия ещё 20 млн. рабочих с перспективой их значительного численного рост по причине высокой рождаемости².

Миграционная политика экономически развитых стран направлена на стимулирование дисперсного расселения мигрантов, чтобы обеспечить их успешную интеграцию. Во многих европейских  странах (например, в Германии, Франции, Бельгии) предпринимаются попытки внедрить принцип «предельно допустимой концентрации иммигрантов» (10-15% от общего числа жителей населенных пунктов). Однако реализация этого принципа нередко затрудняется, с одной стороны, правом человека на свободное определение места жительства, а с другой – нежеланием самих мигрантов расселяться дисперсно. Поэтому такие попытки дают ограниченный результат.

Одним из основных приоритетов  миграционной политики развитых стран  является необходимость интеграции иммигрантов в новое общество. В мировой практике сложились два основных способа решения этой проблемы – ассимиляция и сосуществование культур (мультикультурализм). К странам, в той или иной форме проводящим политику ассимиляции, могут быть отнесены Франция, Швеция,  Швейцария, до недавнего времени США («плавильный котёл»). Принципа сосуществования культур (мультикультурализма) придерживаются Германия, Великобритания, Бельгия,  Нидерланды,  Канада, в настоящее время США.

Определенная специфика  свойственна основным моделям регулирования  миграционных потоков, сформировавшимся в странах Запада и являющихся источником ценного опыта для выработки миграционной политики России. Она отражает особенности политической культуры принимающих стран, социально-экономическую и политическую конъюнктуры в них. Существенное влияние на неё оказывает и состав мигрантов.

Французская модель сформировалась в стране с самой многочисленной мусульманской диаспорой. По разным подсчетам ее численность составляет 5-6 млн. или 9-10% населения страны, причем треть из них наполовину этнические французы, или 8 млн. Ислам является второй по распространению религией во Франции, что превращает её в самую мусульманскую страну Европы.

Приток мусульман после  Второй мировой войны был вызван прежде всего потребностью в рабочей  силе для послевоенного восстановления экономики страны. Определенную роль в мусульманской иммиграции сыграли такие факторы, как возвращение свободы перемещения алжирцам и репатриация военнослужащих вспомогательных войск, рекрутировавшихся из коренного населения.

Сложившаяся во Франции модель интеграции иммигрантов предполагает их ассимиляцию без учета культурных и этнических особенностей различных групп. Её основные особенности – обязательное обучение в светских школах детей всех национальностей и вероисповеданий, знание языка страны пребывания, позволяющее интегрироваться в французский социум и приобщаться к национальной культуре.

Французская ассимиляционная  модель была успешной в период первой интеграции из Италии, Испании и  Бельгии, завершившейся в ноябре 1945 г. В дальнейшем эта модель оказалась весьма малоэффективной, когда массовая вторая волна  иммиграции(1945-1974) и меры по воссоединению семей привели к резкому увеличению численности масс мусульманского сообщества. Многие иммигранты считают идею формирования французской идентичности принудительной и неприемлемой.

Французская иммиграционная политика базируется на принципе равенства  граждан независимо от национальности и страны происхождения. Фактически же иммигранты подвергаются дискриминации  в трудовой сфере, в области образования. Среди мусульманского населения уровень безработицы существенно выше по  сравнению с коренными французами и выходцами из европейских стран. Этнические общины из стран Магриба и Африки мало представлены в бизнесе и властных структурах.

Шведская модель интеграции иммигрантов («мягкая ассимиляция») предполагает учет и уважение различий между коренным населением и мусульманами, исходя из  предположения о том, что иммигранты естественным образом воспримут большинство обычаев и традиций шведского общества. При этом иммигрантам предоставляется возможность изучения в школах родных языков, соблюдения национальных обычаев и сохранения свойственного им уклада жизни.

Единственная страна ЕС, ориентирующая иммигрантов на необходимость приспосабливаться  к местным обычаям и традициям, - Дания. Её законодательство содержит ряд требований к мигрантам, которые дали основание экспертам оценивать датскую политику как основанную на «жесткой миграции».

Немецкая модель интеграции иммигрантов сформировалась в стране, где проживает вторая по численности в Европе мусульманская диаспора (3,4 млн. человек, или 4% населения). Примерно ¾ из них составляют выходцы из Турции и их дети, как и в других европейских странах иммигранты прибыли в Германию в качестве дешевой рабочей силы, необходимой для восстановления страны.

Интеграционная модель Германии зиждется главным образом  на экономической базе и минимизации  культурных различий. Получение гражданства  затруднено и рассматривается в  качестве награды за интеграцию, ассимиляцию  в немецкое общество и принятие его образа жизни.

При решении вопроса  о гражданстве первостепенное значение придается знанию немецкого языка. В первую очередь гражданство  получают те, кто закончил школу, получил  диплом о профессионально-техническом  образовании или прошел обучение в рамках соответствующих федеральных программ. В результате такой политики положение мусульман на рынке труда прочнее, чем в других европейских странах.

Поскольку Германия является федеративным государтвом, власти различных  земель могут вносить изменения в национальную иммиграционную политику, используя элементы французской ассимиляционной модели и британской модели мультикультурализма, предполагающей сосуществование различных культур и их интеграцию без ассимиляции.

В Британии в настоящее время проживает примерно 2 млн. мусульман (около 3% населения), выходцев из бывших колоний Британского содружества и арабских стран. В период интенсивного притока иммигрантов государство ориентировалось на их ассимиляцию, но к концу 60-х гг. от этой установки пришлось отказаться.

С 70-х гг. в процессе перехода от ассимиляторской модели, схожей с французской, в Англии начала складываться модель коммунализма, являющаяся версией мультикультурности. По своей сути это либерально-плюралистическая модель, базирующаяся на признании расовых и этнических различий британского общества и необходимости сохранения культуры разных диаспор .

Местные власти допускают  существование школ для мусульман, где обучение ведется на родных языках с использованием «этнических» учителей. В некоторых графствах прилагаются усилия для обеспечение пропорционального представительства нацменьшинств в общей численности занятых.