Линда Уинстед Джонс. Лунная ведьма. Проклятие Файн

 Пока они поднимались  по скалистому склону к границе, за которой солдаты не смогут  их преследовать, она неустанно  требовала отпустить её. Рин игнорировал  просьбы, стремясь как можно дальше  оторваться от солдат. К тому  же, их с Жульетт ждёт длинный  путь до места, которое он выбрал  для ночной стоянки. Солдаты не  пойдут далеко в горы. Тропа  была сложной и крутой, со слишком  большим количеством ответвлений  и поворотов. Солдаты попытаются  догнать их, но быстро отступят. Если уже не отступили.

 Ещё до наступления  тьмы он удостоверится, что их  с женой никто не потревожит.

  Жульетт в конечном  счёте прекратила просить похитителя  вернуться или поставить её  на ноги. Может, он говорит на  другом языке или действительно  глухой, а то и сумасшедший. Она  снова и снова прикасалась  к его шее в поисках ответов…  но каждый раз безрезультатно. Ей так часто хотелось не  слышать мысли людей, а теперь, когда понадобилось их узнать, дар никак себя не проявлял.

 Она не смела даже  надеяться, что солдаты последуют  за ними столь далеко. Великан  бежал по крутому склону, который  не сумел бы преодолеть ни  один человек, тем более с такой  скоростью. Даже лошади не прошли  бы по этой местности, не говоря  уж о пехотинцах.

 Отчаявшись выяснить  планы похитителя, Жульетт закрыла  глаза и подумала об Айседоре. К югу от дороги, по которой  они ехали, землю усыпали лишь  небольшие холмы. Солдаты с лёгкостью  последуют за Айседорой в том  направлении. Почему она не побежала  к Жульетт? Сейчас им следовало  держаться вместе, а не врозь.

 Жульетт никогда не  чувствовала себя одинокой, потому  что у неё всегда были сестры, и они собирались провести  вместе всю жизнь. А теперь  их разделили расстояние, гнев  и предательство. Она даже не  предполагала, что когда-нибудь попадёт  в подобную ситуацию.

 Вопреки всем стараниям, ей не удалось увидеть, где  сейчас сестра, догнали ли её  солдаты, и не грозит ли прямая  опасность. Болтаясь на плече  похитителя, она пыталась мысленно  дотянуться до сестры, концентрировалась  на Айседоре так долго, что  вконец обессилила и заработала  головную боль. Но узнала только, что та жива. Пока этого было  достаточно.

 На некоторое время  Жульетт смирилась. Невероятно, но  в какой-то момент она чуть  не заснула — сказались изнурительные  попытки дотянуться до Айседоры  и постоянное недосыпание. Ведь  даже в периоды дремоты на  твёрдой, холодной земле, её продолжали  мучить кошмары.

 

Теперь ей требовалось пописать. Существо отказалось выполнить другие её просьбы. Он даже не замедлил темп на мольбы остановиться. С чего бы ему поступить иначе в этот раз? Как бы там ни было, она должна попытаться:

 — Нам нужно ненадолго  остановиться, чтобы я могла уделить  внимание личным нуждам, — выдавила  она.

 Ей показалось, или  великан хмыкнул?

 — Я понимаю, что  поблизости нет нормальных удобств, — она подняла голову и посмотрела  вниз на скалистый ландшафт, который  они только что преодолели. От  увиденного закружилась голова, и Жульетт крепко зажмурилась, чтобы избавиться от неприятного  ощущения. Нет, такой роскоши, как  ночной горшок здесь не найти, не говоря уже об удобной  уборной или уличном туалете. — Но если бы вы позволили  мне на минутку укрыться за  скалой или просто отвернулись…

 Неожиданно, похититель  остановился и, едва не опрокинув, поставил Жульетт на ноги. Она  ухватилась за его мощную руку, восстанавливая равновесие, и на  лицо ей упал длинный локон  рыжих волос. Казалось, великан даже  старался поддержать её, пока  она отводила волосы от лица  и оглядывалась. Они оказались  в месте, напоминающим некое узкое  плато.

 Наконец-то он остановился. Похоже, этот кретин всё же  частично понимал её.

 — Мне нужно… нужно…  — о, как же это неловко!

 — Помочиться, — закончил  он за неё.

 Не терзай её сейчас  более насущная проблема, Жульетт  почувствовала бы себя оскорблённой.

 — Да.

 Он покачал головой, разметав спутанные золотые пряди.

 — Если ты решила  сделать для солдат подсказку  с указанием нашего направления, учти, что тебе это не поможет. Они остались далеко позади  и никогда сюда не доберутся, — голос похитителя оказался  глубоким и бархатистым, очень  подходящим его большому телу. Она наконец-то получила возможность  как следует рассмотреть лицо  великана, столь же твёрдое и гладкое, как гранит, по которому он так легко лазил. Жульетт усиленно старалась больше ничего не рассматривать, поскольку мужчина носил лишь прикрывавшую бедра кожаную повязку. На талии висел пухлый мешочек, сделанный из такой же кожи, а ещё нож, ни разу не использованный, но всё же пугающий.

 Временами ей казалось, что похититель больше животное, нежели человек, но сейчас, глядя  на его лицо, она поняла… что  он самый настоящий человек.

 — Ты разговариваешь, — сказала она.

 — Разумеется, я разговариваю.

 — Тогда, почему ты  все утро не обращал на меня  внимания? — закричала она, глядя  на суровое лицо со сверкающими  золотыми глазами.

 — Если тебе не  нужно помочиться, то мы пойдём  дальше. Нам сегодня предстоит  проделать долгий путь. — Он  потянулся к ней, но Жульетт  отстранилась и отступила. Поскольку  плато было узким, а у неё  всё ещё кружилась голова, она  для устойчивости оперлась рукой  на каменистый склон позади  себя.

 — Нет. Я… мне нужно, — она поискала какое-нибудь  убежище и нашла его в большой  скале у себя за спиной.

 — Если сбежишь, я  тебя поймаю, — предупредил он, когда девушка направилась в  ту сторону.

 — Не сомневаюсь, —  буркнула Жульетт, заходя за валун.

 После того, как она  закончила с личными делами, этот  грубиян имел наглость обойти  скалу и осмотреть место. Жульетт  отошла, высоко держа голову. Даже  Борс и его солдаты не вели  себя настолько невоспитанно.

 Она изо всех сил  старалась игнорировать бесстыдного  дикаря и перевела взгляд наверх, в ту сторону, куда они направлялись. Но разглядела лишь почти вертикальный  скалистый утёс. Куда же он  её тащит?

 Великан вышел из-за  валуна слегка улыбаясь.

 — Ты ведёшь себя  лучше, чем сестра, — сказал он.

 — Поэтому ты похитил  меня, а не её? — резко спросила  она. — Боишься Айседору?

 Мгновение он выглядел  растерянным, а потом кивнул.

 — Не тёмная сестра. Блондинка. Софи.

 Жульетт шагнула к  великану, на миг позабыв о  пугающем путешествии.

 — Ты видел Софи?

 — Четыре полных  луны назад.

 — С ней все было  в порядке? — при мыслях о  младшей сестре Жульетт охватывало  чувство умиротворения, а там, где  дело касалось семьи, она доверяла  своим инстинктам. Рассказ солдата  о взорвавшемся окне в потолке, беспорядках и побеге прояснил  небольшую часть истории. Однако  неплохо бы найти подтверждение  своим чувствам от кого-то, видевшего  Софи лично.

 Он пожал широкими, голыми плечами.

 — Вполне. Я принял  её за тебя и похитил, но  когда попробовал кожу, понял, что  ошибся.

 Эта странная фраза  содержала больше информации, чем  Жульетт стремилась получить. Что  ж, по одной проблеме за раз.

 — Ты попробовал  её кожу? — неожиданно она вспомнила  свой ночной кошмар о когтях, крови и боли.

 — Я не сделал  ей больно, — заявил великан, явно  оскорблённый ужасом, проступившим  в голосе и на лице Жульетт.

 — Рада это слышать. — Жульетт тщетно попыталась  привести в порядок косу. —  Что значит, ты принял Софи  за меня? — Никто в здравом  уме ни за что не перепутал  бы её с красавицей-сестрой.

 — Она пахла тобой. Её кровь, одежда, вещи — всё  пахло тобой. Мне следовало понять, что она не ты. Она мне лгала. Говорила, что хочет помочиться, а сама оставляла знаки отцу  своего ребёнка, который нас преследовал.

 — Я не понимаю, —  тихо произнесла Жульетт.

 — Мы тогда находились  намного южнее, там земля почти  ровная и годится для лошадей. Сюда же не взберётся ни  одна лошадь.

 Жульетт внимательнее  всмотрелась в лицо своего  похитителя и спасителя. У неё  было мало знакомых мужчин. Из  них другом она называла только  Вильяма, покойного мужа Айседоры. Она никогда не знала своего  отца, также как отцов Айседоры  и Софи. И всё же этот огромный  мужчина утверждал, что знает  её запах.

 — Мы уже встречались? — Конечно нет. Она, несомненно, запомнила  бы такого человека.

 — Во снах, — тихо  ответил он, окутав её своим  бархатным голосом.

 Сны. Её сердце сжалось. Он имел в виду тот кошмар, о котором она никогда никому  не рассказывала?

 — Я не понимаю. —  Во имя звёзд и луны на  ночном небе, она вообще ничего  не понимала.

 Зато он казался  весьма осведомлённым.

 — Жульетт, жена моя, я знал о тебе всю свою  жизнь. Знал многие годы, — он  ударил себя в грудь. — Здесь.

 — Ты говоришь…  — Жульетт попятилась. Она, определённо, неправильно его поняла. — Жена?

 — Жена. Я ждал тебя, — на каждый её шаг назад  он делал шаг вперёд.

 Она задрожала от  накатившей паники.

 — Ты явно не слишком  хорошо знаешь наш язык. Я не  твоя жена. — Выражение его  лица не изменилось, не выказав  ни тени тревоги. — Я даже  имени твоего не знаю!

 — Ринфистон Диттери  де Юнстерфин из клана Дейргол. — Он коротко, неглубоко поклонился  и протянул правую руку ладонью  вверх. Для едва одетого человека  жест казался до странности  аристократичным. — К твоим услугам, жена.

 — Я тебе не жена!

 Он улыбнулся, правда  совсем немного.

 — Можешь звать меня  Рин.

 Как бы ей ни хотелось  пуститься наутёк, бежать было  некуда. Она могла либо спрыгнуть  с обрыва и умереть, либо остаться  с этим Рином и дождаться  шанса на спасение.

 Он нежно перекинул  её через плечо и продолжил  карабкаться наверх. Они существенно  продвинулись по неприступной  на вид горе, прежде чем он  заговорил снова:

 — Ты красивая и  мягкая.

 Наверное, великан хотел  сделать ей комплимент, но Жульетт  испугалась. В отличие от Софи  и Айседоры она была обычной, даже очень старалась выглядеть  именно такой и не станет  ничего менять ради этого человека.

 — А ты уродливый  и твёрдый, — резко ответила  она.

 — Так и должно  быть, — беззлобно отозвался он. — Ты будешь моим мягким  пристанищем, а я защищу тебя  от грубого мира. Ты дашь мне  уют, я тебе безопасность. — Он  поднимался, держа её на плече, но, похоже, даже не запыхался. —  Именно так устроен правильный  брак.

 — Но это не…  Я просто… — забормотала Жульетт. Она никогда не выходила из  себя и не говорила злых  слов. Рин, определённо, во многом  ошибался, и необходимо найти  способ его образумить. — Я  не хочу давать тебе уют. Там, откуда я приехала, брак заключается  во время священной церемонии, которую проводят в храме перед  служителем Бога. Это официальный  договор между мужчиной и женщиной, любящими друг друга и желающими  провести жизнь вместе. И женщины  возлагают на себя обязательства  добровольно, а не по приказу  неотёсанного похитителя.

 — Ты передумаешь, —  уверенно заявил он.

 — Нет.

 Рин доставил их  обоих на ещё одно плато, опустил  Жульетт на ноги и посмотрел  ей прямо в глаза. Она солгала, назвав его уродливым. Несмотря  на свирепость, грубость и острые  черты лица, уродливым он не  был.

 — Ты слишком много  болтаешь, — тихо заметил он. —  В этом вы с Софи очень  похожи.

 — Если тебе не  нравится разговаривать, отведи  меня домой.

 Как только слова  слетели с губ, на глаза ей  навернулись слезы. Дом сожгли  солдаты. По щеке скатилась одна  холодная слеза. Ветер здесь был  ледяным, и когда необычайно тёплое  тело Рина перестало её согревать, Жульетт тут же продрогла до  костей.

 Он протянул руку  и стер слезу.

 — Не плачь.

 — Я просто хочу  домой, но… — Дома больше не  существовало, а сёстры разъехались  в разные стороны земли.

 Рин продолжал с  удивительной нежностью поглаживать  её щеку, хотя слеза давно высохла.

 — Именно туда я  тебя и веду, жена. Домой.

    Глава 4

  В расщелине у самой  вершины скалы их ожидал лагерь, где Жульетт могла укрыться  от ветра и отдохнуть на  расстеленной для неё мягкой  медвежьей шкуре. В том месте  ничего не росло, поэтому разжечь  согревающий костёр было не  из чего.

 Жульетт дрожала с  тех пор, как поднявшийся вечерний  ветер принялся трепать её  юбки и прядки рыжих волос, хотя Рину он казался приятно  освежающим. Рин знал, что обычные  люди более чувствительны к  холоду, нежели энвинцы, но не  подозревал, насколько ледяной станет  кожа Жульетт. Он никогда не  дотрагивался ни до одной женщины, за исключением Софи, но когда  похищал сестру Жульетт от  её любовника, погода стояла мягкая, даже жаркая, и девушка не мёрзла.

 Завтра ночью они  разобьют лагерь в лесу, на  тропе, ведущей к дому, и Рин  разожжёт огонь ещё до наступления  ночи. Он обязан оберегать Жульетт  от холода, пока она не приспособится  к горным зимам или не подберёт  себе достаточно тёплую одежду, способную согревать женщину, привыкшую  к нежному климату.

 С тех пор, как он  объяснил, что везёт её домой, она почти не разговаривала. Ему  следовало радоваться выпавшей  передышке. Рин провёл в тишине  большую часть жизни, либо исполняя  обязанности охранника во дворце  королевы Энвина, либо отдыхая  в окружающих город холмах. Иногда  звук чьего-либо голоса приносил  радость, но беспрестанно слушать  раздражённого человека было  малоприятно.

 Её недовольство скоро  развеется. Жульетт смирится со  своей участью, как смирялись  все пленницы энвинцев. Убедившись, какой из него выйдет хороший  муж и отец, она почувствует  себя счастливой. Он построил  прекрасный дом, только и ждущий  её и их будущих сыновей. Если  младенцы появятся сразу, Жульетт  погрузится в домашние хлопоты, и у неё не останется времени  на жалобы.