Линда Уинстед Джонс. Лунная ведьма. Проклятие Файн

 — Так ты меня  не пустишь? — Лиана слегка  вздёрнула бровь, изысканным жестом  выражая свою ярость.

 Один охранник открыл  рот, намереваясь ответить, но его  прервал Тэнэли — старший по  званию молодой и амбициозный  страж, который не раз обыскивал  и оскорблял Лиану, когда та  ещё была наложницей.

 — Если императрица  желает навестить мужа, нам не  следует ей мешать.

 Тэнэли произвёл беглый  обыск, но быстрые движения его  рук не шли ни в какое  сравнение с наглым лапаньем, которым он досаждал ей в  прошлом. Страж осмелился лишь  на осторожный, поверхностный осмотр, убеждаясь в отсутствии оружия.

 Закончив, Тэнэли спокойно  открыл дверь и поклонился, и  не поверни она в этот момент  голову, ни за что не заметила  бы промелькнувшую на его лице  улыбку.

 Лишь тогда она поняла, что найдёт в спальне Себастьена, и на мгновение задумалась  не вернуться ли назад, пока  не слишком поздно. Но не сделала  этого. Лиана вошла в спальню  мужа с высоко поднятой головой  и тихо закрыла за собой  дверь.

 Как она и подозревала, Себастьен лежал в кровати  не один. Они с гостьей настолько  увлеклись своим занятием, что  не заметили появления Лианы, бесшумно подступавшей к постели.

 Ей следовало догадаться. Вообще-то, она серьёзно сглупила, если до сих пор не поняла  в чем дело. Себастьен не из  тех, кто по несколько недель  обходится без секса, и раз  он не прикасался к жене, то  разумеется, нашёл ей замену.

 На нем быстро и  неловко скакала темноволосая  девушка с молочно-белой кожей, намного более светлой, чем у  императора. Любовники сбросили  одеяло, поэтому Лиана видела  все. Оба, разумеется, были голыми, потными  и разгорячёнными от безудержного  секса. Их движения не отличались  изяществом и выражали лишь  первобытную потребность и поиски  ослепляющего удовольствия. Себастьена, казалось, не заботило отсутствие  опыта у партнёрши. Сжимая руками  узкие бедра девочки, он закрыл  глаза, приближаясь к разрядке.

 Идя к кровати, Лиана  не издала ни единого звука. За минувшие годы в процессе  обучения ей довелось видеть  множество половых актов. Наблюдать  за некоторыми оказалось интересно  и возбуждающе, за другими неприятно  или попросту скучно.

 Но ничто никогда  не пробирало её до глубины  души настолько, как увиденное  сейчас. Ей следовало убить Себастьена, когда представилась такая возможность. Она стояла перед ним одна  с ножом в руке, прижимала острие  к его телу и не смогла  нанести удар. Позволила лживому  признанию в любви поколебать  её решимость. Остановить. Ублюдок  разрушил всё. Её планы, жизнь. Он  подарил ей ребёнка, которого  она так хотела, и что хуже  всего, заставил полюбить.

 Лиана по-прежнему вела  себя совершенно беззвучно, но  Себастьен открыл глаза и отыскал  её взглядом, будто инстинктивно  понял, что они со шлюхой больше  не одни. Он удивился, но на  его лице не промелькнуло ни  тени стыда. Или раскаяния. Через  миг император даже улыбнулся  и начал глубже толкаться в  сидящую сверху женщину, приподнимая  бедра и жёстко насаживая на  себя.

 Шлюха вскрикнула и  задрожала. Она достигала оргазма  так же неуклюже, как трахалась.

 Но Себастьен ещё  не закончил. Он продолжал неспешно  двигаться, пока пресыщенная женщина, рухнув на него, облизывала губы.

 — Хочешь присоединиться  к нам, дорогая?

 Лишь тогда темноволосая  девчонка сообразила, что они  с императором уже не одни. Она с визгом подскочила и  скатилась со всё ещё твёрдого  Себастьена. Девушка схватила одеяло  и попыталась завернуться в  него.

 — Прости грубость  Вислы, — невозмутимо сказал Себастьен. — Она новенькая и пока не  распрощалась с остатками чёртовой  скромности.

 — Оно и видно, —  спокойно отозвалась Лиана. —  Ты не тратил времени впустую, пополняя третий уровень.

 — Почти все наложницы  беременны, — Себастьен слегка  поджал губы. — Они растолстели  и превратились в уродин, к  тому же у большинства появилась  мерзкая склонность к внезапной  рвоте.

 — Ты находишь беременных  женщин отвратительными?

 — Ну разумеется, —  не колеблясь ответил он. —  А что, кто-то думает иначе?

 Мгновение Лиана изучала  Себастьена, словно тот был незнакомцем. Но нет, этого человека она  знала очень хорошо. Незнакомцем  был мужчина, в которого она  влюбилась. Выдумкой. Фантазией её  разума.

 — Зачем ты пришла? — нетерпеливо поинтересовался  Себастьен. — Мы с Вислой ещё  не закончили.

 — Наверное, я теперь  пойду, — заметно смущённая Висла  медленно отступала к тонкому  платью, брошенному у изножья  кровати.

 Себастьен пригвоздил  её холодным взглядом и заговорил  тоном, с которым не стал бы  спорить ни один человек:

 — Ты пойдёшь, когда  я скажу.

 Широко распахнув глаза, девочка испуганно застыла на  месте. Теперь она боялась не  Себастьена, а императрицу, которая  вошла в столь неудачный момент. Лиана смутно помнила, каково  быть такой юной и наивной. Помнила как её вырвали из  дома и насильно навязали жизнь  в роли наложницы. Вислу тоже  похитили? Или её продала родная  семья? Или она здесь, потому что  ей больше некуда пойти? Независимо  от обстоятельств Лиана не  могла ненавидеть эту девочку. Зато могла ненавидеть Себастьена.

 — Мне скучно, —  произнесла Лиана, ни словами, ни  выражением лица не выдав и  крупицы своей боли и гнева. — Я бы хотела получить разрешение  завести любовника.

 Себастьен слегка приподнял  брови.

 — Любовника?

 — Я, конечно, могла  никого не спрашивать, но ещё  помню, что случилось с последним  поклонником, посетившим спальню  императрицы. Поскольку я уже  ношу твоего ребёнка, и тебя  явно не интересует моё тело, не вижу причин, мешающих мне  пригласить в свою кровать  мужчину.

 Голубые глаза Себастьена  посуровели. Ей этого хватило, чтобы  понять, каким будет ответ.

 — Верно, — приглушённо  произнёс он.

 — Так у меня есть  твоё разрешение?

 Себастьен протянул  руку и вернул Вислу обратно  в кровать. Когда девочка оказалась  рядом, он сел, сдёрнул одеяло, которым  та скромно прикрывала тело, толкнул  на кровать, раздвинул девушке  ноги и навалился сверху. Поначалу  она растерялась. Присутствие зрителей  явно было для неё в новинку.

 Но тут Себастьен  просунул руку меж девичьих  ног и погладил.

 — Просто закрой  глаза и притворись, что её  здесь нет, — велел он.

 — Вряд ли я…  — тяжело дыша, начала возражать  Висла.

 Себастьен наклонился  и втянул в рот сосок, продолжая  двигать рукой между ног девушки. Висла закрыла глаза и выгнулась  ему навстречу. Она получила несколько  основных уроков, раз отзывалась  так быстро. Или же её опоили  возбуждающим зельем Джедры. В  таком случае девчонка может  провести тут всю ночь, жаждущая  и не способная полностью насытиться.

 — Ну? — рявкнула  Лиана.

 Себастьен немного  приподнялся и, глядя в глаза  Лиане, толкнулся в лежащую на  кровати наложницу.

 — Нет, — прошептал  он.

 — Почему? Сам ты  явно не считаешь нужным следовать  нашим клятвам. Почему я должна?

 — Ты прекрасно знаешь, что я никогда не воспринимал  брачные клятвы всерьёз, — он  двигался внутри лежащей под  ним женщины, но смотрел на  Лиану. Она не отвернулась, не  прикрыла глаза и не вздрогнула.

 — И всё же ты  ждёшь от меня… — пылко  начала она.

 — Я ожидаю, что ты  оградишь моего ребёнка от  петуха постороннего мужчины. Я  ожидаю, что ты будешь вести  себя, как подобает императрице. Ты больше не наложница, Лиана, и хватит вести себя так, будто  до сих пор ею остаёшься. Попытайся  не забывать о столь маленькой  детали, — разговаривая, Себастьен  двигался все быстрее и жёстче. И смотрел на неё настолько  холодными глазами, что она не  видела в них никакой жизни. Вообще никакой.

 И всё же Лиана  задумалась… Не заботится ли  он о ней хоть немного? Не  потому ли столь категорично  запрещает лечь с другим?

 — Я не позволю  тебе выставлять меня дураком, — сказал он, как будто прочитал  мысли жены и решил разбить  последнюю надежду. Возможно, он  заметил в её глазах или  изгибе рта промелькнувшую нежность. Ранимость. Слабость. Что бы это  ни было, теперь оно умерло. Всё  умерло.

 Когда-то она лежала  на этой кровати, и именно её  Себастьен одаривал своей страстью. Даже когда она ненавидела  его и планировала убить, то  получала здесь наслаждение и  смеялась над томившимися на  пятом уровне императрицами. Насмехалась  над их беспомощностью, холодностью  и одиночеством. А теперь сама  превратилась в одну из них.

 Себастьен напрягся  и достиг кульминации в теле  другой женщины. Лиана отвернулась, не желая любоваться этим дальше. Сильнее всего ей хотелось  поскорее сбежать. Она уже прикоснулась  к дверной ручке, когда её остановили  слова Себастьена:

 — Если я услышу, что какой-то мужчина вошёл  в твои покои, то не раздумывая  убью его.

 Она не стала поворачиваться  к нему лицом.

 — А как насчёт  поэтов и певцов?

 — Уверен, среди них  можно найти женщин.

 — Разумеется, — прошептала  Лиана, открывая дверь.

 — Лиана, — рявкнул  Себастьен. Она обернулась, прекрасно  осознавая, что теперь за финалом  развернувшейся меж ними сцены  наблюдают стражи. Тэнэли забавлялся, хотя не посмел откровенно  рассмеяться в её присутствии. Всё же императрица обладала  слишком большой властью, чтобы  он мог откровенно над ней  потешаться.

 Но он не упустит  возможности поболтать у неё  за спиной и посудачить о  сегодняшнем происшествии. Дворцовые  сплетни быстро разлетались с  одного уровня на другой.

 Поэтому глаза Лианы  оставались сухими, сердце холодным, а подбородок высоко вздёрнутым. Висла снова прикрылась синим  одеялом с кровати Себастьена. Скоро от её скромности ничего  не останется. Да и сама девочка  задержится тут ненадолго. Себастьен  ожидал от своих любовниц не  только покладистости. Он требовал  страсти и мастерства. Вислу скоро  отправят обратно, а на её место  возьмут другую. На это место  всегда найдётся какая-нибудь  другая.

 — Да, милорд? — недрогнувшим  голосом отозвалась Лиана.

 — Береги ребёнка, которого  носишь. Он будущее Каламбьяна.

 — Я хорошо это  осознаю, милорд.

 Висла снова попыталась  соскользнуть с кровати, но Себастьен  дёрнул её обратно, и наложница  с очередным визгом плюхнулась  на голого императора. Себастьен  терпеть не мог слабость, девичьи  вопли и нехватку умения у  любовниц. И всё же именно Висла  делила с ним постель. Висла, которая  вопреки всему проведёт некоторое  время в его покоях.

 Лиана закрыла дверь, понимая, что у неё больше нет  причин когда-либо снова видеться  или беседовать с Себастьеном. Теперь она всего лишь сосуд  для вынашивания ребёнка.

 А после родов? Императрица  станет ненужной, совершенно ненужной. Её жизнь полностью обесценится, и она проведёт остаток дней  в прекрасной клетке на пятом  уровне, разве что, иногда её будут  выставлять напоказ во время  различных церемоний. Если она  сумеет держать рот на замке  и не раздражать мужа, возможно, тот не убьёт её и не отправит  на тринадцатый уровень, как предыдущих  жён. Если она облегчит для  него этот брачный фарс, возможно, он довольствуется своими любовницами, ненавязчивой женой и ребёнком.

 Второго ребёнка никогда  не будет. Не для неё и Себастьена. Дитя, которое она сейчас носила, было чудом.

 Нет, не чудом, хотя  жрецы называли зачатие наследника  исключительно так и считали  ответом на свои молитвы, а  саму Лиану не более, чем неудачно  выбранным сосудом. Но в равной  степени с семенем Себастьена  и её собственной нездоровой  любовью, этого ребёнка породила  магия. Магия ведьмы.

 Зря она не убила  Себастьена, когда подвернулась  возможность.

    Глава 3

  Восход уже окрасил  небо в серый цвет, когда Борс  приказал солдатам и пленницам  спешиться для короткого отдыха. Поблизости текла вода, и он  опять прервал безжалостное путешествие  только ради лошадей.

 Жульетт, повинуясь требованию  изнурённого тела, задремала. Айседора  тоже, во всяком случае, так казалось. Устроившись на грубой попоне  и укрывшись от утреннего холода  собственным плащом, старшая сестра  не двигалась и безмолвствовала. Она вела себя так большую  часть поездки, как будто полностью  ушла в себя.

 Резко проснувшись, Жульетт  приподняла голову с попоны, служившей  преградой между нею и каменистой  землёй. Как и у сестры, её единственным  одеялом был дорожный плащ. Хотя  Борс не желал пленницам смерти, всё же ничуть не заботился  об их комфорте. И ясно давал  это понять.

 Они разбили лагерь  на небольшом участке возвышенности, с которой прекрасно просматривалась  почти вся округа. Пейзаж с  четырёх сторон разительно отличался. За спиной остался густой лес, где Жульетт ощутила присутствие  наблюдателя. На севере устремлялась  в бесконечность гряда гор, каких  она никогда прежде не видела. Начинаясь с низких холмов, те  взмывали ввысь насколько хватало  глаз. На фоне такого величия  гора Файн казалась муравейником. На юге земля была ровной, за  исключением нескольких гостеприимных, безопасных на вид холмов, окрасившихся  в золотые и красные цвета. Если поблизости границ бесплодного  сердца селились фермеры и  ранчеро, то, наверняка, жили где-то  там. На западе до самого горизонта  растянулось жёсткое бесплодное  сердце Каламбьяна, местами то  холмистое, то абсолютно ровное. Кое-где на нем торчали низкорослые  деревца, но большей частью неприятный  серо-коричневый ландшафт не отличался  дружелюбием. Даже те немногочисленные  деревья были тусклыми и засохшими.

 

Жульетт смотрела на всё это взглядом человека, повидавшего в жизни лишь крошечную часть южной провинции, которую называла домом. Изучала суровый и устрашающий, но по-своему прекрасный пейзаж залитый лучами восходящего солнца. На юге ландшафт был почти привычным, но на севере и западе… она даже не подозревала о существовании подобных мест. И хотя крутые, холодные серые горы выглядели совершенно негостеприимными, всё же притягивали её взгляд с той же силой, как лес прошлой ночью.