Художественные приемы современной слоганистики

Героини обеих произведений, сотрудница библиотеки Оля и жена высокопоставленного партийного деятеля и впоследствии преподаватель научного коммунизма в вузе, держат круговую оборону своих больших квартир от родственников и сыновей.  «Сколько можно! Эта его девушка, я имею в виду сына, опять она его подсылает разменять квартиру! Настропалила сына подавать в суд! Ему же говорят языком: она получит квартиру, которую мы тебе дадим, сами останемся на бобах с психически больным отцом и она тебя погонит. Отдай сыну квартиру, не будет ни сына, ни квартиры!» [52, c. 77]. Неизвестно, удастся ли все же Оле противостоять натиску ее мужа и сына, желающих разменять квартиру, чтобы освободиться от Олиной тирании, так как героиня показана в самый разгар борьбы за «неразменность». Финал рассказа оставлен открытым. Главное здесь не развязка сюжета, а обрисовка контрастных женских характеров – агрессивной и деспотичной жены и кроткой, мягкой возлюбленной. Впрочем, дальнейшее развитие судьбы Оли показано на примере судьбы героини «Маленькой Грозной». Ей удается отстоять неприкосновенность стапятидесятиметрового жилища, но сама она умирает в психбольнице на руках отнюдь не своей любимицы-дочери, а ненавидимого сына.

Отсутствие квартиры у режиссера Саши – одна из причин загубленной жизни: «… Саша передвигалась по городу от квартиры к квартире, от комнаты к комнате, от матраца на полу к раскладушке, и каждое утро, осторожно выбираясь из очередного чужого гнезда, вероятно, хитроумно планировала следующий пункт своего кочевья, пока не откочевала навеки, сунувшись в петлю: но об этом после» [52, c. 105].

Персонажи прозы Л.Петрушевской, за редким исключением, не живут, а выживают. Естественно, что подобный взгляд на человеческое существование потребовал плотного бытописания, подчас натуралистического. Вещные и бытовые детали отобраны точно и наполнены психологическим содержанием. Фраза «трусливо вжавшийся в подушку двадцатипятилетний сын» красноречиво рассказывает о характере героя рассказа «Младший брат». Особенно показательна в этом отношении повесть «Время ночь», в которой нищий быт главной героини, поэта Анны Андриановны, показан с большой художественной силой: здесь и тряпочка вместо носового платка, и два бутерброда с маслом, украденные во время ужина после выступления перед детьми – иначе не прокормить обожаемого внука Тимошу, и пенсия старухи-матери, которую отдали в психиатрическую больницу, помогающая сводить концы с концами бабушке и ее внуку. И здесь же, как и в повести «Свой круг», много описаний физиологических отправлений человеческого организма, характерных для неонатурализма как позднего этапа реализма.

Правда, иногда Л.Петрушевская рисует сцены счастливой любви («Как ангел», «Элегия»), но и такая любовь все же с червоточинкой, что типично  для художественного мира этого  писателя. Любовно-семейное общение  двоих тяжело само по себе либо становится таковым в силу неблагоприятных условий. Поэтому оно все-таки несет беду. «Я не могу понять одного: почему он бросил Надю, ведь он знал, что ее это доконает, и она действительно умерла через год после его смерти», – таково начало рассказа «Сережа» [52, c. 90]. У немолодых любящих друг друга супругов в рассказе «Как ангел» рождается дочь-даун по имени Ангелина. Название рассказа иронично, даже святотатственно. Павел из «Элегии» не выдерживает гнета любви своей жены и уходит в мир иной. «И то, которое нежнее в сем поединке двух сердец... ». В изображении любви Л.Петрушевская сродни иногда романтику Тютчеву.

Только любовь к ребенку («Еврейка Верочка», «Свой круг», «Время ночь») открывает лучшее в человеке, и это чувство Л.Петрушевская способна описать как никто иной. Она достигает истинной поэтичности и лиризма в повести «Время ночь» и в сказке «Две сестры», рассказывая в повести о привязанности своей героини к внуку и любуясь в обоих произведениях прелестью детей.

Только ребенок как  воплощенное продолжение жизни может заставить героев писательницы хотя бы отчасти примириться с посторонним бытием. Но, чтобы опереться на эту хрупкую опору, необходимы счастливое прошлое, душевная твердость. Режиссера Сашу в этом мире не удержало даже чувство вины перед любимой доченькой: не прошли даром все перенесенные героиней унижения прошлых лет, былая житейская неустроенность, враждебность свекрови, творческие неудачи («Жизнь это театр»). Л.Петрушевская по-своему плачет над трудной судьбой интеллигентной женщины, желающей и не способной совместить две сферы, которые требуют всю героиню без остатка – творчество и семейную жизнь. В душах тех героинь писательницы, которым она сострадает, всегда преобладает «человеческое, слишком человеческое». Поэтому данный рассказ и построен в виде полемики с известным шекспировским высказыванием о том, что жизнь – это театр: «что-то, видимо, не дало Саше так легко отнестись к своей жизни, что-то помешало не страдать, не плакать. Что-то толкнуло ответить раз и навсегда, покончить с этим».

Таким образом, советской  женщине было настолько враждебно  бытие как таковое, что даже любимый  ребенок не всегда мог удержать ее в посюстороннем бытии, ценном, по Л.Петрушевской, лишь теми сильными, но, как правило, отрицательными эмоциями, которые оно вызывало. Бесспорно, мрачные размышления, но кто-то должен заглядывать в «темную комнату» (название раздела в сборнике пьес писательницы). В современной русской литературе это с большим успехом удалось именно Л.Петрушевской. Кстати, внимание к темной стороне жизни наиболее ярко видно в рассказе «Выбор Зины», повествующем о судьбе женщины, уморившей в военное лихолетье младшего сына, дабы дать возможность выжить двум старшим дочерям («это произошло потому, что детей было трое, мужик помер, начинался голод, надо было становиться на работу, а куда грудного трехмесячного, с ним не поработаешь, а без работы всем погибать»). Дидактичность этого произведения очевидна: мораль заключается в мысли о разрушительности и заразительности ненависти, передающейся в семье Зины от матери к дочери, ненависти «к младшему сыну, лишнему ребенку».

В произведении «Новые Робинзоны» Л.Петрушевской семья уходит из города, от цивилизации, от мира жестокости, лжи и насилия: «Мои папа с мамой решили быть самыми хитрыми и в начале всех дел удалились со мной и с грузом набранных продуктов в деревню, глухую и заброшенную, куда-то за речку Мору…» [52, c. 104]. Героев ничто не интересует кроме себя, они всё делают только для своей выгоды, из рассказа «Новые робинзоны»: «И отец начал лихорадочные действия, он копал огород, захватив и соседний участок…Отец активно шуровал по соседним заколоченным домам, заготавливал что по руку попадется…».

Тема «маленького человека»  для самой Л.Петрушевской была исследованием жизни, действительности за окном. В отличие от утопии в антиутопии «Новые робинзоны» все негативно: убогая жизнь порождает убогое сознание. Нравственность отсутствует у животного, она не нужна и человеку, доведенному до животного состояния, так нам показывает Л.Петрушевская в своем рассказе.

петрушевская  сказка художественный жанр

2.2. Причины деформации  детского сознания в повести  П.Санаева «Похороните меня за  плинтусом»

Повесть «Похороните меня за плинтусом» П. Санаева имеет автобиографическую основу, хотя многое в ней выдумано и преувеличено автором. Например, последний монолог бабушки перед закрытой дверью квартиры Чумочки является вымышленным, т.е. это была попытка повзрослевшего П. Санаева понять и простить бабушку за все. Однако тема домашней тирании оказалась близка современным читателям, а в образе бабушки-деспота многие увидели и своих близких родственников. Повесть написана П.Санаевым с юмором, но на самом деле перед нами разыгрывается жизненная драма. Утраченные мечты, несбывшиеся надежды... как часто, обладая в потенциале большими возможностями, мы не умеем ими воспользоваться. Причина кроется в нашей недостаточной развитости, которая приводит к полной неспособности сделать свою жизнь счастливой. Самое печальное, когда средством и способом решения внутренних психологических проблем и противоречий взрослых становится ребенок. Именно так происходит в повести П. Санаева. Повествование идет от лица мальчика Саши Савельева, но все пространство повести занимает собой фигура бабушки.

Повесть начинается так: «Я учусь во втором классе и живу у бабушки с дедушкой. Мама променяла меня на карлика-кровопийцу и повесила на бабушкину шею тяжкой крестягой. Так я с четырех лет и вишу…» [64, c. 5].

Под карликом-кровопийцей  имеется в виду Ролан Быков, который  представлен в книге глазами своей тёщи. Однако именно он первым прочел отрывки рукописи (писать повесть Санаев начал еще в юности) и, одобрив, вдохновил Павла на продолжение. Ролан Антонович увидел в повести литературную ценность, творческое начало, а не просто автобиографические заметки, и именно ему посвятил свою книгу П. Санаев.

Елена Санаева была полностью  предана мужу (Р. Быкову). Она ездила с ним на съемки в разные города, заботилась о его здоровье. Ради него Елена даже рассталась с сыном  Павлом, оставив его жить у бабушки с дедушкой. По официальной версии: «Быков много курил, а у ребенка была астма…» [64, c. 13]. Свекровь тоже считала, что в ее квартире чужому ребенку не место (Санаева с мужем долго жили в квартире матери Р. Быкова). От разлуки с матерью мальчик сильно страдал, Е. Санаева не находила себе места. Были моменты, когда она возвращалась после встреч с сыном и очередного скандала с матерью (а эти скандалы стали уже неотъемлемой частью свиданий) и готова была броситься под поезд метро. Она ничего не могла поделать.

Однажды Е. Санаева выкрала  собственного сына. Тайком, выждав момент, когда мать вышла в магазин, она  быстро увела ребенка с собой. Но сын сильно заболел, ему требовались  особые лекарства и уход, а ей нужно было уезжать с Роланом  Быковым на съемки. Павел вновь вернулся к бабушке.

Актриса смогла вернуть сына только, когда ему исполнилось 11 лет. Отношения  Павла с Р.А. Быковым поначалу не складывались. Паша ревновал мать к  Быкову, боролся за ее внимание, которого ему так не хватало в раннем возрасте, по детски провоцируя и нередко испытывая терпение отчима. Однако позже их отношения наладились, П. Санаев очень уважал Р. Быкова. П. Санаев опубликовал книгу только после смерти дедушки и бабушки, хотя она была написана на несколько лет раньше.

Повествование в книге ведется от первого лица, от имени Саши Савельева, маленького мальчика, рассказывающего о собственных поступках, личностном восприятии жизни. Картины детства даны глазами ребенка. Окружающий мир дан в восприятии ребенка, которому не с чем сравнивать – это просто та обстановка, в которой ему приходится жить. И только мы, взрослые, читая книгу, используя свой жизненный опыт, реконструируем описанные жизненные ситуации и даем им моральную оценку. П.Санаеву хорошо удалось передать ощущения ребенка, которому одинаково интересно все – и колесо обозрения в парке культуры и принцип действия железнодорожного сортира. Ведь это действительно так…

Главный герой повести  – Саша Савельев, повествование  ведется от его лица. Его мама оставила Сашу жить у бабушки с дедушкой. Мальчик видит маму только во время кратких свиданий, причем мама с бабушкой постоянно ссорятся. Скандалы повторяются, они становятся неотъемлемой частью жизни Саши: «Разговор, начатый бабушкой неторопливо и дружелюбно, медленно и незаметно переходил в скандал. Никогда не успевал я заметить, с чего все начиналось. Только что, не обращая внимания на мои просьбы дать с мамой поговорить, бабушка рассказывала про актрису Гурченко, и вот уже она швыряет в маму бутылку с «Боржоми». Бутылка разбивается о стену, брызгает маме по ногам шипящими зелеными осколками, а бабушка кричит, что больной старик ездил за «Боржоми» в Елисеевский. Вот они спокойно обсуждают уехавшего в Америку Бердичевского, и вот бабушка, потрясая тяжелым деревянным фокстерьером с дедушкиного буфета, бегает за мамой вокруг стола и кричит, что проломит ей голову, а я плачу под столом и пытаюсь отскрести от пола пластилинового человечка, которого слепил к маминому приходу и которого они на бегу раздавили» [64, c. 67].

Когда в семье конфликты и ссоры, больше всех страдает, конечно, ребенок. Саша тяжело переживает разлуку с мамой, их редкие встречи для него – праздник: «Редкие встречи с мамой были самыми радостными событиями в моей жизни. Только с мамой было мне весело и хорошо. Только она рассказывала то, что действительно было интересно слушать, и одна она дарила мне то, что действительно нравилось иметь. Бабушка с дедушкой покупали ненавистные колготки и фланелевые рубашки. Все игрушки, которые у меня были, подарила мама. Бабушка ругала ее за это и говорила, что все выбросит».

Ребенок становится разменной  монетой в отношениях матери и  бабушки. Мать не может его забрать, а бабушка и не собирается его  отдавать. Глазами ребенка автор  изобразил мир взрослых. Маленький  Саша очень любит свою маму, к бабушке у него смешанные чувства. Он всеми силами души стремится к маме, преграда на его пути – бабушка. Ребенок боится ее, даже ненавидит, он не понимает, что она тоже любит его. Любовь бабушки слепа, эгоистична, деспотична: «…Это он по метрике матери своей сын. По любви – нет на свете человека, который любил бы его, как я люблю. Кровью прикипело ко мне дитя это. Я когда ножки эти тоненькие в колготках вижу, они мне словно по сердцу ступают. Целовала бы эти ножки, упивалась! Я его, Вера Петровна, выкупаю, потом воду менять сил нет, сама в той же воде моюсь. Вода грязная, его чаще чем раз в две недели нельзя купать, а я не брезгую. Знаю, что после него вода, так мне она, как ручей на душу. Пила бы эту воду! Никого, как его, не люблю и не любила! Он, дурачок, думает, его мать больше любит, а как она больше любит, а как она больше любить может, если не выстрадала за него столько?» [64, c. 78].

Данный отрывок из разговора бабушки со своей знакомой как нельзя лучше характеризует  ее отношение к внуку. Сашино же отношение к бабушке пронизано в первую очередь страхом, а не любовью. Например: «Обзывать бабушку специально я больше не пробовал, а во время ссор так ее боялся, что мысль об отпоре даже не приходила мне в голову» [64, c. 78].

Автор находит возможным обратиться к читателю, чтобы дать некоторые пояснения: «Прежде чем начать следующий рассказ, мне хотелось бы сделать некоторые пояснения. Уверен, найдутся люди, которые скажут: «Не может бабушка так кричать и ругаться! Такого не бывает! Может быть, она и ругалась, но не так сильно и часто!» Поверьте, даже если это выглядит неправдоподобно, бабушка ругалась именно так, как я написал. Пусть ее ругательства покажутся чрезмерными, пусть лишними, но я слышал их такими, слышал каждый день и почти каждый час. В повести я мог бы, конечно, вдвое сократить их, но сам не узнал бы тогда на страницах свою жизнь, как и не узнал бы житель пустыни привычные взгляду барханы, исчезни вдруг из них половина песка» [64, c. 88].