Русская школа геополитики

Русская школа геополитики: истоки, сущность, значение

Процесс становления русской геополитической  школы был длительным, занял несколько  этапов, что и определило противоречивость характера и содержание отечественной геополитической мысли. Большое влияние на ее становление оказал географический детерминизм.  
 
Наиболее мощным из всех русских геополитических течений было евразийское. Движение евразийцев возникло в среде русских эмигрантов-ученых в начале 1920-х гг. Оно связано с именами Н. Трубецкого, П. Савицкого, Г. Флоровского, П. Сувчинского, Г. Вернадского, И. Ильина. Их объединяла идея о России как особом этнографическом и культурном мире, занимающем срединное положение между Западом и Востоком, Европой и Азией. Фундаментальную двойственность русского ландшафта ее деление на Лес и Степь заметили еще славянофилы. У евразийцев, прежде всего у Савицкого, геополитический смысл России-Евразии выступает как синтез этих двух реальностей европейского Леса и азиатской Степи. При этом такой синтез не есть простое наложение двух геополитических систем друг на друга, но нечто цельное, оригинальное, обладающее своей собственной мерой.   
 
Евразийцы ввели новый термин для геополитики – «месторазвитие». В этом термине – взаимосвязь и целостность социально-исторической и географической среды. Он в определенной степени напоминает немецкий термин Raum. Народы исторически приспосабливаются к географической среде, которая накладывает свой отпечаток на образ жизни, нравы, традиции обитателей тех или иных ландшафтов. Месторазвитие, испытывая влияние населяющих его народов, детерминирует формы их хозяйственной деятельности. 
 
Евразийца Петра Николаевича Савицкого (1895 1968) пожалуй, первым из русских авторов можно назвать геополитиком. По образованию экономист, ученик В.Вернадского и П.Струве. До войны был близок кадетам. После революции эмигрировал в Болгарию, затем переехал в Чехословакию. В 1921 году вместе с князем Н.С.Трубецким возглавил евразийское движение, в котором геополитические факторы играли центральную роль. Именно Савицкий в большей степени из всех евразийцев интересовался геополитикой.   
 
Мировоззрение Савицкого, как и большинства других евразийцев, складывалось под влиянием трудов славянофилов, Данилевского и особенно Леонтьева. Это была разновидность революционного славянофильства, сопряженного с центральной идеей особости исторической идентичности "великороссов", не сводимой ни к религиозной, ни к этнически славянской сущности. В этом аспекте они были более всего близки к Константину Леонтьеву, сформулировавшему важнейший тезис "славянство есть, славизма нет", т.е. "этническая и лингвистическая близость славянских народов не является достаточным основанием, чтобы говорить об их культурном и характерном единстве". Евразийское движение по набору излюбленных тем и концепций было удивительно близко к немецким консервативным революционерам. Так же, как и консервативные революционеры, евразийцы стремились сочетать верность истокам с творческим порывом в будущее, укорененность в русской национальной традиции с социальным модернизмом, техническим развитием и политикой нетрадиционных форм. На этом основано и осторожно позитивное отношение евразийцев к Советскому Государству и к Октябрьской революции.   
 
Несмотря на симпатии к Советам, которые были характерны не только для откровенно просоветского крыла евразийцев (парижский кружок, издававший газету "Евразия"), с которым Савицкий официально порвал отношения, но и для самых умеренных и "консервативных" элементов. После взятия советскими войсками Праги в 1945 году, Савицкий был арестован и осужден на 10 лет лагерей. В лагерях он познакомился с сыном поэта Николая Гумилева Львом, который стал его учеником, а впоследствии одним из лучших современных русских этнографов и историков.   
 
Основная идея Савицкого заключается в том, что Россия представляет собой особое цивилизационное образование, определяемое через качество "срединности". Одна из его статей "Географические и геополитические основы евразийства" (1933) начинается такими словами "Россия имеет гораздо больше оснований, чем Китай, называться "Срединным Государством" (45).  
 
Если "срединность" Германии, Mittellage, ограничивается европейским контекстом, а сама Европа есть лишь "западный мыс" Евразии, то Россия занимает центральную позицию в рамках всего континента. "Срединность" России, для Савицкого, является основой ее исторической идентичности она не часть Европы и не продолжение Азии. Она самостоятельный мир, самостоятельная и особая духовно-историческая геополитическая реальность, которую Савицкий называет "Евразией".   
 
Это понятие обозначает не материк и не континент, но идею, отраженную в русском пространстве и русской культуре, историческую парадигму, особую цивилизацию. Савицкий с русского полюса выдвигает концепцию, строго тождественную геополитической картине Макиндера, только абстрактные "разбойники суши" или "центростремительные импульсы, исходящие из географической оси истории", приобретают у него четко выделенный абрис русской культуры, русской истории, русской государственности, русской территории. Россия-Евразия у Савицкого предстает в том же свете, как Raum Ратцеля и, еще точнее, Grossraum Шмитта.   
 
Если Макиндер считает, что из пустынь heartland'а исходит механический толчок, заставляющий береговые зоны ("внутренний полумесяц") творить культуру и историю, то Савицкий утверждает, что Россия-Евразия (= heartland Макиндера) и есть синтез мировой культуры и мировой истории, развернутый в пространстве и времени. При этом природа России соучаствует в ее культуре.   
 
Россию Савицкий понимает геополитически, не как национальное государство, но как особый тип цивилизации, сложившейся на основе нескольких составляющих арийско-славянской культуры, тюркского кочевничества, православной традиции. Все вместе создает некое уникальное, "срединное" образование, представляющее собой синтез мировой истории.  "Без татарщины не было бы России" этот тезис из статьи Савицкого "Степь и оседлость" был ключевой формулой евразийства.  
 
Через введение понятия "месторазвитие" евразийцы уходили от позитивистской необходимости аналитически расщеплять исторические феномены, раскладывая их на механические системы применительно не только к природным, но и к культурным явлениям. Апелляция к "месторазвитию", к "географическому индивидууму" позволяло евразийцам избежать слишком конкретных рецептов относительно национальных, расовых, религиозных, культурных, языковых, идеологических проблем. Интуитивно ощущаемое всеми жителями "географической оси истории" геополитическое единство обретало тем самым новый язык, "синтетический", не сводимый к неадекватным, фрагментарным, аналитическим концепциям западного рационализма.В целом, следует отметить, что роль Петра Савицкого и всего русского евразийства в развитии геополитики как науки огромна.  
 
Сравнение идей русских евразийцев с теориями немецких геополитиков-континенталистов (Хаусхофер, Шмитт и т.д.), которые также пытались построить собственную геополитическую теорию как антитезу стратегии "Морской Силы", показывает, что у немцев в этом направлении пройдена лишь половина пути, а у русских (в первую очередь, у Савицкого) мы имеем дело с законченной и непротиворечивой, полноценной картиной мира. В этом смысле, можно вывести некоторый закон: "Чем ближе воззрения немецких континенталистов к русскому евразийству, чем полнее принимают они Ostorientierung, тем последовательней и логичней их доктрины, эффективней их политические проекты, созданные на геополитической основе".   
 
Советская реальность в геополитическом смысле во многом совпадала с концепциями Савицкого и других евразийцев, хотя об их прямом влиянии на советское руководство достоверных данных нет. Во многом близкие к евразийцам сменовеховцы и национал-большевики особенно Николай Устрялов явно влияли на большевиков и особенно на Сталина, хотя никогда не занимали высоких постов и часто оканчивали свою жизнь в лагерях. Часть евразийцев Эфрон, Карсавин и другие открыто сотрудничали с СССР, но также благодарности не получили. Однако анализ советской внешней политики вплоть до начала перестройки приводит к выводу, что она постоянно следовала именно евразийскому курсу, никогда не заявляя об этом открыто. 

У основоположников евразийства Н. Трубецкого и П. Савицкого было немало последователей, разработчиков их идей. Но только в конце 1960-х и 1970-х гг. разрозненное течение евразийцев разных направлений, получив новый мощный интеллектуальный толчок, сформировалось в качественно иное течение – неоевразийство. Это течение в геополитике было связано с именем историка, этнографа, географа Л.Н. Гумилева, с его идеей евразийской пассионарности. Лев Гумилев не использовал в своих работах ни термина "геополитика", ни термина "евразийство", и более того, стремился всячески избежать прямого обращения к социально-политическим реальностям. Благодаря такому "осторожному" подходу ему удалось опубликовать даже при советском режиме несколько книг, посвященных этнографической истории.   
 
Очень важно определить, что позволило Л.Н. Гумилеву создать новую доктрину. Так же, как и Трубецкой, Савицкий, Вернадский, он опирался на выводы истории и географии, но усложнил синтез еще и положениями естественнонаучного характера. Такой синтез помог Гумилеву определить отличия одного этноса от другого. По его мнению, этносы отличаются друг от друга стереотипами поведения, которые человек усваивает в первые годы жизни от родителей, сверстников, а затем использует всю жизнь. В этносе в отличие от общества работают не сознательные решения, а ощущения и условные рефлексы. 
 
Этнос, как и каждый человек, приспосабливается к географической и этнической среде. Для этого он обладает потенциальной энергией. Эта энергия есть результат поглощения людьми биохимической энергии живого вещества биосферы . Наибольшее количество людей располагает этой энергией в количестве, достаточном, чтобы удовлетворить потребности, диктуемые инстинктом самосохранения. Эти люди работают, чтобы жить, и никаких иных потребностей у них не возникает. Но есть определенное число персон, что наделены «экстремальной энергетикой». Этот избыток Гумилев назвал пассионарностью. Если пассионарности больше, чем требуется для спокойной жизни, человек пассионарный живет, чтобы работать ради своей идеальной цели. В каждом этносе соотношение людей разных типов меняется со временем. Суммируясь, пассионарность индивидов образует пассионарность на популяционном уровне. Появление первых пассионариев в спокойной популяции Гумилев назвал пассионарным толчком, состояние равновесия – гомеостазом. От момента пассионарного толчка для возвращения в новое состояние проходит около 1200-1500 лет. За это время пассионарность вначале устойчиво растет – это фаза подъема, когда структура этнической системы постоянно усложняетс, из разрозненных субъектов возникаетединый новый этнос. Когда пассионарность достигает вершины, создается единый этничсекий мир – суперэтнос. 
 
Огромный континент Евразию Гумилев, как и его предшественники, не противопоставлял всему остальному миру. Общеметодологическим принципом евразийства является полицентризм. Евразия выступает как один из геополитических центров, а не доминирует в мире. Русские евразийцы и неоевразийцы считают это положение плодотворным и развивают его в своих работах.

В начале дискуссии следует вспомнить  о том, что после распада СССР в мире изменился баланс сил и  вся система международных отношений, идет оформление новой геополитической  эпохи. История многократно ставила  перед российской государственностью самые трудные задачи. И тем не менее Россия, ведомая русским народом, находила силы встать с колен, преодолевать препятствия, социальные потрясения. 
 
Распад СССР, несомненно, – крупнейшая национальная катастрофа. От разрушения СССР для всех бывших союзных республик больше потерь, чем приобретений. Россия потеряла выходы к Балтике, к Черному морю, прямые сухопутные выходы к Центральной и Западной Европе. Для нее произошел сдвиг всей территории на север и восток. Россия получила необустроенные границы. Русская нация вошла в число «рассеченных народов в главной полосе расселения на магистрали Запад – Восток». На юге Россия выполняет роль защитника Европы от исламского фундаментализма.  
 
Затем следует, хотя бы эскизно, обозначить причины распада СССР, объяснить, почему огромная сверхдержава рухнула почти в одночасье. Причины распада можно определить по группам, привязав каждую из них к тому или иному фактору – географическому, экономическому, политическому. Для продолжения дискуссии надо определить тенденции трансформации геополитического положения России. Страна оказалась перед необходимостью выбирать из небольшого числа вариантов: стать «другой Европой», пассивным придатком, адептом Запада; вновь ли попытаться превратиться в «третий Рим»и настойчиво и энергично продвигать свои теократические идеи на Запад; или взять на вооружение «неоконсервативный» подход, предполагающий смещение центра России в восточные регионы.  
 
В статусе России много неясного, Россия в зависимости от обстоятельств может выступать в различных ипостасях: как объект для дележа между мировыми державами, как региональная держава и как держава, обладающая мощным ядерным потенциалом. Столь же неясно и будущее России. 
 
Отношения между Россией и США обусловлены текущими и стратегическими интересами двух великих государств-лидеров, реализующих два различных геополитических подходов. Один из важнейших факторов, который предопределяет стратегические отношения между Россией и США, – ракетно-ядерный потенциал обоих государств. С точки зрения элементарного выживания планеты, и Россия, и Америка заинтересованы в стабилизации ситуации на территории бывшего СССР. С другой стороны, Вашингтону не нужна сильная Россия, так как она выступает как серьезный конкурент в мировых делах, сдерживающий претензии США на роль сверхдержавы, единственного вершителя судеб мира. 
 
Североатлантический регион играет ведущую роль в большой политике, что объясняется, прежде всего, его важным стратегическим местоположением: это транзитный район между Европой и Северной Америкой. По основным макроэкономическим показателям трансатлантические связи все еще превалируют над всеми прочими. Этот регион удерживает центральное место как район размещения наиболее крупных группировок военно-морских флотов и военно-воздушных сил великих держав, оснащенных ядерным оружием. В ходе обсуждения предстоит выяснить какие цели преследует Россия в этом регионе, уточнить позиции России и США в САР, а также определить направление трансформации баланса сил в этом регионе. 
 
Перед тем как обсудить варианты проектов строительства отношений между Россией и Китаем, необходимо констатировать, что Россия еще не совсем осознала свои геополитические интересы в АТР. Политика Москвы в этом регионе не обрела стратегической целеустремленности, тактической четкости и гибкости. В ней по-прежнему преобладают евроцентризм и ориентация на решение сиюминутных азиатских проблем. Геополитика Китая несет на себе отпечаток моря и континента. Во внешней политики он никогда не был последовательным сторонником талассократии, а больше ориентировался на континентальные теллурократические принципы.

16. Российская  школа геополитики.doc

16.  
    Российская школа геополитики

 
(смотри выводы  в конце!!) 
 
Среди множества школ, занимающихся развитием мировой геополитической науки, достойное место занимает российская школа геополитики. Как и в зарубежных школах, в ней много течений, зачастую противоречащих друг другу. 
 
В ходе становления и развития Российского государства шел непрерывный поиск направлений международной политики и разрабатывались проекты, определявшие его геополитическую стратегию. Среди них проект “территориального могущества” (прорыв в Европу во имя могущества России); осуществленный Петром Великим проект “Европа плюс Россия”; нереализованный Греческий проект Екатерины II по ликвидации Османской империи и выходу России в Средиземноморье. Конфликт между западниками и славянофилами привел в конце концов к геополитической концепции евразийства. 
 
После объединения в VII–IX вв. восточнославянских земель в Древнерусское государство наступил сложный, тяжелый период его укрепления и развития. На рубеже X–XI вв. начались военные походы в Прикаспий, Прикавказье, Причерноморье и Крым с целью расширения территории и завоевания новых торговых путей. Наряду с этим Русь стремилась к установлению мирных – экономических, политических, культурных – связей с народами соседних стран. Однако на рубеже XI–XII вв. единое Древнерусское государство распалось на удельные княжества, что ослабило его противостояние врагам и отрицательно сказалось в период монголо-татарского нашествия. Только благодаря победе русских на Куликовом поле 8 сентября 1380 г. был расчищен путь к национальному освобождению и консолидации Руси. 
 
К XVI в. было завершено объединение русских земель вокруг Москвы, и после лихолетья Смутного времени началось заметное расширение территории Российского государства. В XVII в. шло продвижение в Сибирь. Россияне достигли берегов Тихого океана, а на юге границы России вплотную подошли к границам Крымского ханства, Северного Кавказа и Средней Азии. К середине XVIII в. Россия вышла к Балтийскому морю и одновременно начала продвижение к “теплым морям”. 
 
Во второй половине 70-х гг. XVIII в. государственным деятелем, дипломатом А.А. Безбородко (будущий канцлер) и государственным и военным деятелем Г.А. Потемкиным была разработана новая внешнеполитическая доктрина русского правительства – Греческий проект. Его идеями “по-серьезному заразилась” Екатерина II. Грандиозный проект предусматривал полное разрушение Оттоманской империи и учреждение новой Византийской империи со столицей в Константинополе. 
 
В 1783 г. Россия присоединением Крыма и Кубани начала претворять в жизнь Греческий проект. Идея Греческого проекта просуществовала вплоть до завершения русско-турецкой войны в 1877–1878 гг. 
 
Начало XIX в. ознаменовалось успешным завершением Россией Отечественной войны 1812 г., историческими победами войск антинаполеоновской коалиции в битве народов под Лейпцигом (1813) и в сражении под Ватерлоо (1815), приведшими к краху грандиозных планов Наполеона I, мечтавшего о покорении Европы и Российской империи. 
 
Последовало сближение России с Англией и Францией, которое позволило Николаю I победоносно провести русско-турецкую войну (1828–1829 гг.), в результате которой Россия расширила владения на восточном берегу Черного моря и распространила свое влияние на Балканский полуостров 
 
Успешная геостратегия обеспечила России господство на Черном море и свободный доступ в Средиземноморье, что вызвало резкую негативную реакцию европейских держав, в первую очередь Англии и Франции. Это привело к Крымской войне (1853–1856). Российская империя сражалась против коалиции Великобритании, Франции, Турции и Сардинского королевства, за господство на Ближнем Востоке. Крымская война завершилась поражением России и значительным ослаблением ее позиций на Черном море. 
 
Россия только спустя 20 лет, после проведения исторических реформ 60-х гг. XIX в. и восстановления своей экономической и военной мощи, смогла успешно провести очередную русско-турецкую войну (1877–1878 гг.) и вернуть ранее утраченные позиции в европейском концерте великих держав. 
 
В конце XIX – начале XX в. царское правительство стало проводить политику соглашений и балансирования, которая определялась желанием уклониться от явно назревавшего конфликта между Германией и Англией, а также стремлением закрепить свое геополитическое поле в Евразии. Однако Первая мировая война и ее итоги привели Российскую империю к краху и новому повороту в ее истории. 
 
Следует признать, что российская геополитическая мысль формировалась с учетом западноевропейских школ, однако зачастую она опережала их. На становление и развитие российской геополитической школы значимое влияние оказали труды отечественных путешественников, географов, философов, офицеров армии и флота и других представителей различных отраслей российской науки. 
 
^ Одним из первых теоретиков в области геополитики в России по праву считается М.В. Ломоносов (1711–1765). В научном трактате “Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию” он, обращаясь к императору Павлу I, отметил великий подвиг его деда – Петра Великого, который созданием флотов российских превратил Россию в мощную морскую державу, а выводом боевых кораблей в Белое, Азовское, Варяжское (Балтийское. – С.Ф.) и Каспийское моря показал всем соседним державам морскую силу Отечества. “От Вас, – обращался Ломоносов к внуку Петра I, – Россия ожидает благополучного [c. 112] продолжения, так как в основе всего – морское могущество России”³. 
 
В своем трактате великий русский ученый констатировал, что расширение государством своего пространства зависит от стабильности и военной мощи, позволяющей государству не только вести победоносные войны и заключать “прибыточный и славный мир”, но и обеспечить безопасность внешней  
 
Значимую лепту в становление российской геополитики внес ^ Федор Иванович Тютчев (1803–1873) – выпускник факультета словесных наук Московского университета, дипломат, член-корреспондент Петербургской АН, замечательный русский поэт. Содержание его политических стихов близко славянофильской теории объединения славянских народов под эгидой России. 
 
Поддерживая идею о единстве славян, Ф.И. Тютчев предполагал и возможность единства Запада со славянским миром, которого нельзя добиться железом и кровью, а надо спаять [c. 114] любовью, которая прочнее всего. Наиболее значительным итогом грядущего единства, по его мнению, были бы признание “Русского Духа Союзной силой”¹⁰ и важные геополитические перемены – освобождение Черного моря из 15-летнего “западного плена” и возможность для России быть свободной и способной непременно восстановить “бессмертный черноморский флот”¹¹. 
 
Ф.И. Тютчев отмечал, что “восточный вопрос” еще долго будет “трепать и терзать” его поколение, так как на Востоке нет места “отдельным державствам, как в Западной Европе”¹³. 
 
Большой вклад в формирование российской геополитической мысли внесли научные труды русского климатолога и географа А.И. Воейкова (Будет ли Тихий океан главным морским путем земного шара? СПб., 1911), географа и демографа П.П. Семенова-Тян-Шанского, публициста, социолога и идеолога панславизма Н.Я. Данилевского, писателя и проповедника “византизма” К.Н. Леонтьева, географа и социолога Л.И. Мечникова (Цивилизация и великие исторические реки. СПб., 1898). 
 
Первым российским ученым-геополитиком мирового значения по праву считается профессор Императорской военной академииⁱⁱⁱ по кафедре военной географии, будущий военный министр-реформатор и последний генерал-фельдмаршал Российской империи Дмитрий Алексеевич Милютин (1816–1912). По завершении учебы в военной академии в 1839 г. он в течение пяти лет проходил службу на Кавказе. После ранения Милютин был возвращен в академию на кафедру военной географии, где уже профессором (с 1845) инициировал введение в академический курс военной статистики (термин “геополитика” тогда еще не употреблялся). 
 
В работе “Критическое исследование значения военной географии и статистики” Д.А. Милютин заложил идеологические и теоретические основы отечественной геополитики и определил геополитические приоритеты России в середине XIX в. Основным противником России в то время Милютин считал Британскую империю и потому для поддержания равновесия в Европе и на Ближнем Востоке настаивал на необходимости военно-политического союза России с Германией. 
 
Как военный географ, Милютин определил предмет географии и военной статистики (т. е. геополитики) – это общие и частные закономерности функционирования и развития [c. 116] государства (политическая система, экономическая и военная мощь, территория, географическое положение, а также очертания границ, включая границы соседей); в зависимости от того, какое государство – континентальное или морское, главное внимание будет обращено на сухопутные войска или на флот. Он подчеркивал, что “все данные, которые в каждом государстве вообще определяют его средства и способы к ведению войны, выгоды и невыгоды географического, этногеографического и политического положения, а через это исследование распространяются почти на весь состав государства и будут вести уже к общей цели: к определению силы и могущества государства в военном отношении”¹⁴. Достижение этой цели предполагает и решение научных задач. Так, “статистика имеет полное право называться наукою, имея свой определенный предмет… общий для всех наук политических – государство во всех разнообразных проявлениях сложного его организма”¹⁵. Это помогает, по мнению Милютина, находить общее в политике: “С какой бы точки ни рассматривалась политическая жизнь государства, предметом исследования неизбежно будут одни и те же основные силы, или элементы, государства: 1) страна (или территория), 2) народонаселение и 3) государственное устройство и постановления”¹⁶. 
 
Милютин рекомендовал исследовать государство как в сравнении с другими государствами, так и сравнительно с несколькими государствами в совокупности¹⁷. Исходя из этого, содержание военной статистики он делил на три отделения: 
 
“1. Общее обозрение целого государства в военном отношении, т. е. рассмотрение общих основных сил его, так называемых элементов, с военной точки зрения, как они влияют на военную силу государства. 
 
2. Исследование вооруженных сил сухопутных и морских и всех способов к их устроению, снабжению и приготовлению к военному времени. 
 
3. Частное исследование стратегического положения государства по театрам войны”¹⁸. [c. 117] 
 
Таким образом, вполне обоснованно считать Д.А. Милютина основателем российской геополитической школы. Выдающийся русский ученый еще в 1846–1848 гг. (задолго до X. Маккиндера) научно обосновал особую роль пространства в развитии государств, значение очертаний береговой линии и границ (т. е. морская или континентальная держава) и их влияние на определение приоритета в строительстве вооруженных сил для обороны страны (сухопутные войска или флот). Кроме того, Д.А. Милютин, как отмечал А.Е. Снесарев, определил, что “производительность почвы, климат и другие свойства местности определяют собственные средства (государства. -– С.Ф.) к снижению и содержанию армии и флота…”¹⁹ 
 
Достойным продолжателем дела ДА. Милютина был ^ Андрей Евгеньевич Снесарев (1865–1937). В Первую мировую войну он командовал дивизией и корпусом, а в Гражданскую – армией. Начальник и преподаватель Академии Генерального штаба, а позже ректор Института востоковедения СССР А.Е. Снесарев известен широкому кругу читателей по работам, посвященным Индии и Афганистану²⁰. В области геополитики его главным детищем стал научный труд по военной географии, работу над которым он начал еще до революции 1917 г., а закончил в советский период. Этот труд принес ему славу ученого с мировым именем. 
 
В работе “Афганистан” А.Е. Снесарев дал определение географии (описание страны и народа) с военно-политической точки зрения, т. е. с точки зрения возможности возникновения на территории государства войны. Отмечая, что военная география исследует прежде всего географические объекты, такие, как географическая обстановка, народонаселение, движение и распределение народов, народный труд и другие, важнейшими компонентами геополитики он назвал народ и природную среду²¹. По его мнению, народ – это большая трудовая сила и общий резерв для создания силы военной. Ученый считал, что, изучая природную среду страны (рельеф, реки, климатические условия), необходимо установить, отвечает ли она стратегическим требованиям, в первую очередь пригодны ли пути сообщения [c. 118] для передвижения войск и переброски военных грузов в разное время года²². 
 
Определив географическое и этнографическое содержание понятия “Средний Восток”, Снесарев отметил политическое значение завоеванных территорий. Автор считал, что важны не богатства этого-региона, а то, что он соседствует с Индией – источником исключительного богатства²³. 
 
Для политического анализа региона, делал вывод А.Е. Снесарев, необходимо определить: 1) источник богатств (т. е. конкретное государство, к примеру – Индия); 2) кольцо маленьких, несильных, небогатых государств, которые его окружают; 3) территорию, с которой возможно наступление на этот источник, т. е. “базу”. Таким образом, территория региона с точки зрения политической – это большой район, который включает в себя как объект (источник богатств) обладания, удержания или достижения, так и территорию тех стран, которые окружают его (государства-буферы), и поэтому пути к ним рассматриваются в качестве базы подготовительных операций к овладению этим источником²⁴. 
 
У истоков наиболее мощного в русской геополитической мысли евразийского течения стоял публицист и естествоиспытатель^ Николай Яковлевич Данилевский (1822–1885). Получив степень кандидата и выдержав магистерский экзамен в Петербургском университете, он в 1853–1856 гг. принял предложение естествоиспытателя и эмбриолога К.М. Бэра участвовать в экспедиции по Волге и Каспийскому морю, а затем, служа в департаменте сельского хозяйства, исследовал Северный Ледовитый океан, Белое море и другие районы России. 
 
В главном своем труде – “Россия и Европа” – Данилевский изложил свою теорию культурно-исторических типов в противовес европоцентристской концепции развития общественного прогресса. Он выделил десять основных “естественных групп культурно-исторических типов” – носителей исторической [c. 120] жизни: египетский, китайский, ассиро-вавилоно-финикийский, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, аравийский и германо-романский (европейский). Славянская Россия, по мнению Н.Я. Данилевского, должна образовать новый, отличный от европейского “культурно-исторический тип, рядом с которым может, иметь место существование и развитие других типов”²⁷. Этому новому культурно-историческому образованию, в отличие от других, суждено развить все сферы человеческой деятельности, хотя Европа, приходящая в упадок, “видит в России и славянах вообще нечто ей чуждое… не чуждое только, но и враждебное начало”²⁸. 
 
В противовес Европе Данилевский предлагал создать славянскую федерацию со столицей в Константинополе. С этой целью он составил план раздела Австрии и Турции, осуществить который можно было лишь в ожесточенной борьбе России с коалицией европейских государств во главе с Францией. Приобретение русскими Константинополя, считал Данилевский, сократило бы черноморско-азовскую пограничную линию с 2,5 тыс. км до одной точки²⁹, следовательно, решило бы главную геополитическую задачу России – выйти к “теплым морям”. При реализации данного плана единственной союзницей России в Европе представлялась ему Пруссия, так как “ выросла под  
 
В книге “Россия и Европа” Данилевский ввел в научный оборот геополитическое определение внешней политической силы. Внешняя политическая сила, свойственная действительно могущественным государствам, складывается из силы армии и силы флота, которые не могут полностью заменить друг друга. Эти составляющие внешней политической силы, подчеркивал ученый, являются определяющими, и “ни чисто морское, ни чисто сухопутное государство не может считаться могущественным, если не будут соблюдены их пропорции, соответствие которых полностью зависит от географического положения государств…”³⁴. 
 
Геополитические идеи Н.Я. Данилевского оказали влияние на формирование оригинального и талантливого проповедника крайне консервативных взглядов, позднего славянофила Константина Николаевича Леонтьева (1831–1891). Завершив медицинскую службу военврача в Крымской войне (1853–1856), а позже врача в Нижегородской губернии, Леонтьев вопреки своей профессии поступил на службу в азиатский департамент Министерства иностранных дел. В течение десяти лет (1863–1873) он занимал различные консульские должности в Турции, затем должность помощника редактора “Варшавского дневника” и наконец с должности цензора Москвы вышел в отставку. Прожив четыре года в Оптиной пустыни, он принял тайный постриг с именем Климента, переехал в Сергиев посад, где и закончил свой жизненный путь. 
 
Идеалом К.Н. Леонтьева был монархизм, освященный православием и крепкий равнодушием народа к политическим вопросам. Главными ценностями российского общества, которые необходимо охранять от наступающего европейского[c. 122] уравнительного буржуазного прогресса, он считал строгое церковно-монашеское христианство византийско-римского типа, крепкую монархическую государственность и самобытную национальную красоту жизни. 
 
Большой вклад в изучение влияния географической среды на человека и общество внес российский географ и статистик ^ Лев Ильич Мечников (1838–1888). Он родился в состоятельной семье ремонтёра^v двух полков гвардии в Санкт-Петербурге. По завершении учебы в училище правоведения он поступил в Харьковский университет, а затем продолжил учебу на арабско-персидско-турецко-татарском отделении факультета восточных языков Петербургского университета, посещая одновременно классы Академии художеств. 
 
Ученый пришел к выводу, что цивилизация зарождается в специфических географических условиях. В центре осваиваемой территории всегда река – река-кормилица, заставлявшая [c. 124] население объединять свои усилия в общей работе, солидаризироваться враждовавшие группы населения. Это вело к объединению людей, зарождению цивилизаций. Древние цивилизации Египта, Месопотамии, Индии и Китая Мечников относил к эпохе подневольных союзов. Осваивая великие исторические реки – Нил, Тигр и Евфрат, Инд и Ганг, Янцзы и Хуанхэ, цивилизации продвигались, считал Мечников, к средиземным морям, что сопровождалось ростом свободы в обществе: освоение средиземных морей было по силе тем цивилизациям, где в подневольных союзах подчинение постепенно уступало место добровольным и свободным союзам, способным осваивать океаническую среду. 
 
Оригинальную концепцию территориального могущества предложил сын знаменитого географа и путешественника Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского – геополитик Вениамин Петрович Семенов-Тян-Шанский (1870–1942). 
 
Семенов-Тян-Шанский отмечал, что среда (газообразная, жидкая и твердая, солнечная теплота и свет) играет определяющую роль в развитии человечества, а “местные условия питания разрабатывают и физические типы людей (расы) и кладут отпечаток на их преобладающие занятия”, т. е. производят разнообразие антропологической природы человека и его деятельности⁴³. 
 
Проанализировав естественные границы, ученый выделил три Средиземноморья (Европейское с Черным морем; Южное и Восточное Китайское с Японским и Желтым морями; Карибское с Мексиканским заливом). У трех средиземных морей и двух полуобрывов между ними – Индостанского и Малоазий-ско-Аравийского выросли наиболее сильные и оригинальные цивилизации и государственные образования – арийцев – семитов, монголов – малайцев и погибшие цивилизация и государства ацтеков – инков. Наиболее сильные и совершенные политические системы сложились на берегах северных, с умеренным климатом морей: в Европе – у северных средиземноморских полуостровов – Балканского, Апеннинского и Пиринейского, а в Азии – у берегов Китая и Японии⁴⁴. 
 
^ Наряду с этим В.П. Семенов-Тян-Шанский выделил три исторических типа политического контроля над пространством (кольцеобразный, континентальный и клочкообразный), дав им научное определение. На Средиземном море сложилась кольцеобразная система могущественного политического владения. Первое кольцо этой системы начали создавать греки, владевшие многочисленными колониями. Другая, континентальная система политического могущества “от моря до моря” (Греческий архипелаг – Индийский океан), считал ученый, была задумана Александром Великим и исследована испанцами и португальцами в ходе безуспешных поисков Индии, открытия Америки и уничтожения инкского и ацтекского государств. Клочкообразную систему могущественного владения, по его мнению, создали англичане, связавшие периодическими рейсами военных и [c. 127] торговых кораблей разбросанные по морям и океанам острова и материки⁴⁵. 
 
Российский географ и геополитик подробно проанализировал континентальную систему политического могущества, характерную для России. Он показал ее сложность и недостатки, а также дал конкретные рекомендации о путях решения сложных геополитических проблем. Главным недостатком российской системы, считал он, является громадная ее протяженность в широтном направлении. Чтобы ликвидировать этот недостаток, Семенов-Тян-Шанский рекомендовал сдвинуть культурно-экономический центр России ближе к географическому центру и выделить на пространстве между Волгой и Енисеем от Ледовитого океана до южных границ государства особую культурно-экономическую единицу – Русскую Евразию, соединив тем самым в одно географическое целое Европейскую Россию с Азиатской⁴⁶. 
 
Оригинальны геополитические труды Алексея Ефимовича Едрихина (1867–1933), вошедшего в историю геополитической науки под псевдонимом Вандам. 
 
Выходец из низов русского народа (из многодетной семьи солдата), А.Е. Едрихин с 17 лет вольноопределяющийся пехотного полка, затем юнкер пехотного училища, унтер-офицер, подпоручик и поручик – слушатель Николаевской академии Генерального штаба. Он дослужился до звания генерал-майора, был награжден орденами и Георгиевским оружием. В октябре 1899 г. Едрихин при поддержке военного ведомства отправился в Южную Африку внештатным корреспондентом газеты “Новое время”. Там он “по совместительству” изучал опыт англо-бурской войны в векторе ее значения для прогноза особенностей и направлений будущего развития военного искусства. Дальнейшая судьба Едрихина – Вандама вплоть до событий октября 1917 г. была связана с военной разведкой. 
 
В работе “Наше положение” он справедливо отмечал, что на русский народ огромное влияние оказывают большие территории и неблагоприятные климатические условия. Отсутствие выхода к теплым морям, по его мнению, затрудняло вывоз изделий и тормозило развитие промышленности и внешней торговли. Поэтому у русских всегда существовало инстинктивное стремление на Восток и в Китай, на юг и юго-запад, т. е. “к солнцу и теплой воде”⁴⁹. 
 
Тылом России Вандам считал Северный Ледовитый океан, правым флангом – Балтийское море и владения Германии и Австрии, а левым – мало пригодные для плавания воды Тихого океана. У России, отмечал он, не три, а лишь один (от устья Дуная до Камчатки) обращенный к югу фронт. Ведя наступление “обеими оконечностями своей длинной фронтальной линии”⁵⁰, через Черное море и Кавказ она сможет выйти к Средиземному морю, через Среднюю Азию – к Персидскому заливу и Суэцкому [c. 129] каналу, а двигаясь через Маньчжурию и Китай – на богатый юг Азии. 
 
Главным противником континентальной России Вандам считал Англию, как морскую державу. По Вандаму, необходима “коалиция сухопутных держав против утонченного, но более опасного, чем наполеоновский, деспотизма Англии…”. Однако участие в коалициях и войнах за освобождение Европы и ошибочное понимание “равновесия сил” привели Россию к нежелательным последствиям – “ослабили полезный нам противовес и дали возможность Англии придвинуть к нашей границе всю континентальную Европу”. Время, когда русские “смело могли пробить себе путь к южным морям”, было упущено. Россия очень многое потеряла. Причина этого, отмечал Вандам в работе “Величайшее из искусств”, в несоответствии российской военной стратегии долгосрочным интересам страны в борьбе за “место под солнцем”. 
 
Вандам, понимая, что Россия – великая держава и ее моральные и материальные ресурсы не имеют себе равных в мире, пришел к выводу: “…если они будут организованы соответственно своей массе, если задачи наши будут определены точно и ясно и армия и флот будут в полной готовности в любую минуту выступить на защиту наших собственных, правильно понимаемых интересов – у нас не будет причин опасаться наших соседей”. 
 
Достойный вклад в российскую геополитику внес генерал-адъютант ^ Алексей Николаевич Куропаткин (1848–1925). По завершении обучения в Павловском военном училище и Николаевской академии Генерального штаба А.Н. Куропаткин выполнял ряд ответственных поручений государственного масштаба, а свою боевую практику прошел в должности начальника штаба отряда генерала Скобелева в русско-турецкой войне (1877–1878). После тяжелого ранения 25 декабря 1877 г. Куропаткин занял должность начальника азиатской части Главного штаба, а позже был направлен в академию Генерального штаба адъюнкт-профессором кафедры военной статистики. В 1898–1904 гг. А.Н. Куропаткин – военный министр, а с 13 февраля 1904 по 2 марта 1905 г. – командующий русскими сухопутными силами на Дальнем Востоке. 
 
Куропаткин, анализируя состояние российских границ, пришел к заключению, что империи следовало бы заняться их упрочением, чтобы, не расширяя своих пределов ни в Европе, ни в Азии, задаться целью найти “выход в теплые моря: внутреннее Средиземное и открытые круглый год выходы в Великий (Тихий. – С.Ф.) и Индийский океаны”. 
 
Военный теоретик ясно представлял себе сложность решения этой стратегической задачи для России в XX в. Под псевдонимом А. Морской в своем труде “Военная мощь России: Предсказания генерал-адъютанта А.Н. Куропаткина и их критика графом С.Ю. Витте”, изданном в 1915 г., Куропаткин подчеркивал: “Эти задачи настолько глубоко затрагивают интересы почти всего мира, что, преследуя их, мы должны готовиться к борьбе с коалицией из Англии, Германии, Австрии, Турции, Китая и Японии. Этим державам страшен не факт движения России к тому или другому из указанных выходов, но те последствия, какие будут вытекать, если движение удастся… Овладение Босфором и выходом в Средиземное море, – считал генерал-адъютант, – поставит нас в возможность решительно действовать в Египетском вопросе, дабы сделать Суэцкий канал международным”, тем самым будет полностью ликвидирован монопольный диктат англо-французских владельцев на проход по каналу судов других держав. 
 
Куропаткин сделал подтвердившийся позже вывод-прогноз, что вследствие высокой боевой готовности соседей соотношение сил России и ее вероятных противников сложится не в пользу первой и россиянам будет не по силам не только решать новые задачи, но и сохранить целостность Отечества. 
 
В то же время Куропаткин прогнозировал, что территория России станет своего рода связующим звеном между Европой и Америкой. По мнению Куропаткина, всего “более может устрашать наиболее культурные народы Европы и Америки, снабжающие весь свет произведениями своих фабрик и заводов, вступление России в экономическое с ними состязание на всесветных рынках. Держа в своих руках железнодорожные линии, связывающие Великий океан с Балтийским морем, и имея щупальца в Босфоре, Индийском и Великом океанах, Россия с ее неисчерпаемыми естественными богатствами конечно создаст грозную промышленную конкуренцию всем великим державам”⁵⁸. 
 
Развивать евразийскую концепцию геополитики продолжили лингвист и филолог ^ Николай Сергеевич Трубецкой (1890–1938), экономист, географ и социолог Петр Николаевич Савицкий (1895–1968), историк, этнограф и географ Лев Николаевич Гумилёв (1912–1992) и другие, однако новые политические реалии стали, по сути, тормозом на этом пути. 
 
После событий октября 1917 г. геополитика как наука официально советской властью отрицалась, была объявлена “лженаукой мировой буржуазии”, хотя руководство страны направляло усилия народа на осуществление грандиозных геополитических проектов. Ленинский проект, опиравшийся на идею мировой пролетарской революции, предусматривал образование Всемирной Республики Советов (март 1919 г.). С основанием СССР этот проект трансформировался в программу создания Мирового Союза Советских Социалистических Республик. Этот сталинский проект базировался на геополитической концепции территориальной мощи путем расширения СССР (до границ Российской империи, включая и проекты) и всего социалистического лагеря. 
 
После распада СССР российские ученые активно взялись за определение места России в изменяющемся мире, за разработку научных концепций дальнейшего развития страны. Решить эти проблемы помогают труды А.С. Панарина, В.В. Ильина, А.Г. Дугина, К.Э. Сорокина, Н.А. Нартова, В.А. Дергачева и др. 
 
Выводы 
 
1. Зарождение и становление отечественной геополитики совпадает с периодом образования Российского государства, когда осознавались интересы и складывались представления о его естественных границах и населяющих его территорию народах, о порядке управления страной и организации системы сотрудничества с соседними государствами. Ваятелями российской геополитики были философы, историки, географы и другие представители отечественного общественного и естественнонаучного знания. 
 
2. Появление научных представлений о пространстве позволило государственным институтам выстроить необходимую систему контроля над пространством как на собственном геополитическом поле, так и за его границами, что дало возможность создать на евразийском пространстве огромное и мощное государство – Россию, независимо от тех политических дефиниций, которыми она обозначалась на протяжении своей истории. 
 
3. Несмотря на геополитическое сжатие, произошедшее в конце XX столетия, Россия продолжает занимать одно из ведущих мест в мировой политике, опираясь на свой уникальный геополитический потенциал, а также на те геополитические представления о ее роли в системе международных отношений, которые содержатся в геополитических разработках как мыслителей прошлого, так и современных теоретиков.

Истоки русской школы геополитики

Среди множества школ, занимающихся развитием мировой геополитической  науки, достойное место занимает российская школа геополитики. Прошедшая  в своем развитии несколько этапов, она была многослойной, порой противоречивой, впрочем, так же, как школы и  течения Западной Европы и США. Большое  влияние на ее становление оказала  теория географического детерминизма, и прежде всего труды Л.И. Мечникова. Нельзя не отметить, что русская  школа геополитики имела свои истоки.

1.1 Неоценимый вклад русского  ученого Михаила Васильевича  Ломоносова

Одним из первых теоретиков в области  геополитики в России по праву  считается Ломоносов (1711–1765). В научном трактате “Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию” он, обращаясь к императору Павлу I, отметил великий подвиг его деда – Петра Великого, который созданием флотов российских превратил Россию в мощную морскую державу, а выводом боевых кораблей в Белое, Азовское, Варяжское (Балтийское) и Каспийское моря показал всем соседним державам морскую силу Отечества. “От Вас, – обращался Ломоносов к внуку Петра I, – Россия ожидает благополучного продолжения, так как в основе всего – морское могущество России”.

В своем трактате великий русский  ученый констатировал, что расширение государством своего пространства зависит  от стабильности и военной мощи, позволяющей государству не только вести победоносные войны и заключать  “прибыточный и славный мир”, но и обеспечить безопасность внешней  торговли. “Благополучие, слава и  цветущее состояние государств от трех источников происходит. Первое – от внутреннего покоя, безопасности и  удовольствия подданных, второе – от победоносных действий против неприятеля, с заключением прибыточного и  славного мира, третие – от взаимного сообщения внутренних избытков с отдаленными народами чрез купечество”.

В апреле 1764 г. Ломоносов начертил вторую полярную карту, отметив на ней  все новые территории, открытые капитан-командором Российского флота Витусом Ионассеном (Иваном Ивановичем) Берингом и лейтенантом Александром Ильичом Чириковым, а также “обретенные” Алеутские острова. Ученый подчеркивал, что “Россия простерла свою власть до берегов Восточного океана и в пространстве оного открыла неведомые земли”, дальность до которых затрудняет овладение ими, что может быть полностью упразднено “морским северным ходом”.

Согласно секретному указу Екатерины II от 14 мая 1764 г. “Об организации  экспедиции Северным океаном в Камчатку”, Ломоносову поручалось подготовить  обстоятельную инструкцию для управления и чрезвычайных случаев. Ученый не только составил инструкцию, но и подготовил перечень необходимого для экспедиции снаряжения. Когда же заказанные в Англии квадранты не прибыли к моменту отправки экспедиции, он переделал старые, находившиеся в Академии наук, и вместе с академическими инструментальщиками И.И Беляевым и Н.Г. Чижовым в короткий срок изготовил две “зрительные” и три “ночезрительные” (“суморочные”) трубы, барометры и термометры, представив все это 18 февраля 1765 г. в Адмиралтейскую коллегию.