Русская школа геополитики

В “Примерной инструкдии морским командующим офицерам, отправляющимся к поисканию пути на восток Северным Сибирским океаном” Ломоносов выступил как государственный политик, ратующий за территориальное расширение геополитического пространства России и за то, чтобы на вновь открытые территории уже никто не претендовал. Инструкция требовала от офицеров – руководителей экспедиции на берег обязательно “выходить, где жителей чаять можно, немалолюдно и небезоружно". В инструкции говорилось: “На пристойном месте, которое у моря близко и на высоте издалека видно, скласть из камней высокий маяк и на нем утвердить великий деревянный крест и сверх того учинить самые наиприлежнейшие обсервации для назначения долготы и широты места; сняв, как водится, оного берега с разных сторон виды и планы, положить на карте; и прежде отъезду вырезать на оном кресте разными литерами на доске или лучше начертить и смолою вычернить на камне имена судов и командиров, год, месяц и число, когда сие место российскими мореплавателями сыскано и посвящено под Российскую державу, под высокую руку Ея Императорского Величества; и притом то место Ея Величество позволяет наименовать по фамилии того командира, который из командиров первый его увидит или на оный выйдет”.

 

Истоки славянофильской теории в трудах Федора Ивановича Тютчева

 

Значимую лепту в становление  российской геополитики внес Федор  Иванович Тютчев (1803–1873) – выпускник  факультета словесных наук Московского  университета, дипломат, член-корреспондент  Петербургской АН, замечательный  русский поэт. Содержание его политических стихов близко славянофильской теории объединения славянских народов  под эгидой России.

Поддерживая идею о единстве славян, Ф.И. Тютчев предполагал и возможность  единства Запада со славянским миром, которого нельзя добиться железом и  кровью, а надо спаять любовью, которая  прочнее всего. Наиболее значительным итогом грядущего единства, по его  мнению, были бы признание “Русского  Духа Союзной силой” и важные геополитические  перемены – освобождение Черного  моря из 15-летнего “западного плена” и возможность для России быть свободной и способной непременно восстановить “бессмертный черноморский флот”.

В письмах поэту П.А. Вяземскому (1848 г.), президенту Петербургской АН графу С.С. Уварову (1851 г.), жене Э.Ф. Тютчевой (1854 г.) поэт дал верную оценку причин враждебного отношения Европы к  России. В то время как европейцы  мечтают о захвате новых территорий, русскому народу “предстоит бороться с одним действительно реальным врагом – пространством”, и схватка  с целой Европой и ее флотом неминуема, так как Восток и Запад  находятся в вечном антагонизме. Ф.И. Тютчев отмечал, что “восточный вопрос” еще долго будет “трепать и терзать” его поколение, так  как на Востоке нет места “отдельным державствам, как в Западной Европе”.

 

Основоположники русской школы  геополитики

 

Решающее воздействие на формирование геополитических идей оказали труды  российских географов. Сочинения крупных русских ученых-географов А.И. Воейкова (“Будет ли Тихий океан главным морским путем земного шара?”), географа и демографа П.П. Семенова-Тян-Шанского (“Значение России в колонизационном движении европейских народов”), труд Л.И. Мечникова (“Цивилизация и великие реки. Географическая теория развития современных сообществ”), военного географа Д.А. Милютина, A.A. Григорьева, Н.Я. Данилевского и других ученых подготовили хорошую теоретико-методологическую базу для формирования отечественной геополитической школы.

Ее основателями можно считать  военного географ, статистика Д.А. Милютина, а также А. Вандама, издавшего в 1912 г. геополитический труд “Наше положение”. Наиболее крупным представителем русской геополитической школы по праву считается В.П. Семенов-Тян-Шанский – единственный автор, развивавший геополитические идеи в Советской России, который в 1920–1930-х гг. был профессор страноведения географического факультета Ленинградского государственного университета.

Но первыми в России, кто поняли огромную важность роли пространств  в развитии государства, были полковник  Языков и генерал-фельдмаршал России Д.А. Милютин. Войны Французской республики и Наполеона, их огромный пространственный размах дали толчок к осмыслению роли пространства (географического фактора) в военных операциях. Первый русский учебник по военной географии был написан для русской Академии Генерального штаба полковником Языковым. Он поставил вопрос о влиянии на военные действия не только топографии, но и состава населения, экономики, государственного устройства, военной администрации, климата, этнологии, философии и даже богословия.

2.1 Дмитрий Алексеевич Милютин: геополитические приоритеты России

 

Дмитрий Алексеевич Милютин (1816–1912) – автор многих трудов, но наибольший интерес с точки зрения геополитики представляет работа “Критическое исследование значения военной географии и военной статистики”. В ней заложены идеологические и теоретические основы русской геополитики. В 1846 г. полковник русской армии Д.А. Милютин подвел черту под дискуссией о предмете военной географии, выпустив брошюру “Критическое исследование значения военной географии и военной статистики”. Блестящий офицер (генерал в 40 лет), ученый с обширными познаниями, обладающий мощным аналитическим умом, Милютин в 1860 г. стал заместителем (товарищем) военного министра, затем возглавлял Военное министерство, а в последние годы жизни Александра II, после отставки канцлера Горчакова в 1878 г., фактически под его началом оказалось и Министерство иностранных дел.

Милютин верно определил геополитические приоритеты России. Основным противником он считал Британскую империю, но предпринимать активные действия против нее считал преждевременным. Россия еще не залечила раны Крымской войны 1853–1856 гг. Для поддержания равновесия в Европе и на Ближнем Востоке, по его мнению, нужен был военно-политический союз России и Германии. В Средней Азии Россия стремилась подчинить себе огромный Туркестанский край, где необходимо было ликвидировать феодальную зависимость среднеазиатских городов от полудиких племен кочевников. По сути, в Туркестане Милютин делал все для того, чтобы занять необходимые позиции, с которых можно было бы угрожать Индии – основе могущества Британской империи и одновременно ее ахиллесовой пяте.

Сложны и противоречивы были и геополитические отношения  России с Турцией. По плану военного министра турок нужно было изгнать  из Европы и создать Балканскую конфедерацию под общим покровительством Европы, а проливы должны получить нейтральный  статус.

Персия и Китай получали гарантии Российской империи от всех превратностей  английской политики. Эти страны, как  и США, Милютин считал естественными союзниками России.

Плоды геополитических расчетов генерал-фельдмаршала, умевшего “мыслить континентами”, Россия смогла пожинать уже в 1877—1878 гг. Русские войска тогда били турок на Балканах, а английская эскадра смогла решиться только на маневрирование в проливе Дарданеллы. Британию больше беспокоили казачьи полки, расквартированные в Мерве и Ташкенте, нацеленные на Индию.

Таким образом, за 10—11 лет в Европе и на Балканах создалась совершенно иная геостратегическая и геополитическая ситуация. Все это стало возможным в силу ряда объективных условий и субъективных факторов. Одним из последних было практическое применение знаний по военной географии, разработанной русскими офицерами-учеными Языковым, определившим военную географию как науку теоретическую, как отрасль или часть военной стратегии, а в большей степени благодаря научным трудам и практическим делам Милютина.

Последний генерал-фельдмаршал России справедливо критиковал работу Языкова  и других ученых (европейских), старавшихся  военной географии придать значение “специальное и самостоятельное”. Он отмечает, что “ни один не достиг этой цели в самостоятельном исполнении, и что в немногих сочинениях, служащих образцами отдельных описаний театров  войны, все исследования к другим эпохам применены быть не могут”.

Предметом военной географии и  военной статистики, по мнению Милютина, являются общие и частные закономерности функционирования и развития государства  — политическая система, экономическая  и военная мощь, территория, географическое положение, а также общие топографические  свойства — очертания границ, включая  соседей:

“...иное государство растянуто  на большое протяжение или разбросано отдельными частями, другое округлено  и составляет сплошную массу; одно по своему положению есть государство  исключительно континентальное, другое исключительно морское; одно принуждено иметь для обороны сравнительно гораздо большие войска, чем другое; одно обращает главное внимание на сухопутные войска, другое на флот”.

Как видно из этого фрагмента  работы, русский военный ученый еще  в 1846 г., т. е. задолго до рождения X. Маккиндера и в то время, когда другому крупнейшему теоретику США, автору теории “морского могущества” А. Мэхену было только шесть лет, ставил вопросы о роли пространства, об очертаниях береговых линий и границ, о роли того или иного вида войск в защите государства.

Далее в своей работе последний  генерал-фельдмаршал Российской империи  рассуждает как классик геополитической  науки, предвосхищая будущие идеи Ратцеля и Челлена:

“Производительность почвы, климат и  другие свойства местности определяют собственные средства государства... Наконец, сообщения водные и сухопутные, искусственные и естественные... облегчают или затрудняют перевозку...”.

Под углом зрения основных принципов  геополитики рассматривает Д.А. Милютин роль народонаселения, государственного устройства в геополитических и геостратегических отношениях.

 

2.2 Полицентризм типов культур  Николая Яковлевича Данилевского

 

Николай Яковлевич Данилевский (1822–1885) был универсальным ученым. Он оставил  труды, например, в естественных науках (книга “Дарвинизм”) и политической экономии (“О низком курсе наших  денег”). Но наиважнейшее его сочинение  – фундаментальная книга по геополитике  под названием “Россия и Европа” (1869). Методологическим основанием книги  является органическая теория: на ней  базируется теория социальных общностей (наций) и формируется область  знания, называемая ныне геополитикой. Данилевский вводит в науку категорию  “культурно-исторические типы”. Впоследствии его идеи развивали немецкий философ  О. Шпенглер и английский историк  А. Тойнби.

Большинство идей Данилевского актуально  и в третьем тысячелетии, когда  идет столкновение цивилизаций, заново перекраиваются карты Европы, Евразии, Ближнего Востока. Сейчас идет очередной  виток социального и национального  переустройства России и мира, так  что главная тема книги “Россия  и Европа” – судьба России, условия  выживания русского народа и славян вообще – не потеряла своей остроты  и в наши дни.

Н.Я. Данилевский анализирует историю  России почти за 200 лет. В этом труде  ученый дал образец системного подхода  к анализу взаимодействия России с государствами Европы. Автор  подчеркивает, что социальные преобразования в стране окажутся не только безуспешными, но и разрушительными, если они будут  осуществляться по рецептам западных советников. Чужеродные специалисты-советчики  никогда не будут учитывать национальные интересы России (это они не раз  демонстрировали в 1990-х г. и в  начале XXI в.).

В глубоко аргументированном труде  Данилевского рассмотрены геополитические  закономерности, объясняющие место  России в Европе. Он предложил “морфологический принцип”, наделенный универсальностью, для построения всемирной истории. Господствующую, искусственную систему  объяснения истории, он полагал заменить естественной. Первая система объяснения истории опиралась во многом на гегелевский  спекулятивный панлогизм, европоцентризм, паневропеизм. Модель европейского развития принималась за универсальную, всеобщую.

“Морфологический принцип”, по его  мнению, позволяет рассматривать  исторический процесс более объективно. Его можно представить как  совокупность разнообразных, индивидуализированных  форм жизни народов и национальных образований, существующих самобытно, причем определяются они внутренними  факторами, детерминирующими исторический процесс. Таким образом, он идет от конкретных объектов, создает теорию множественности  и разнокачественности человеческих культур. Отрицая идею общественного прогресса, ученый, по сути, критикует идею “общечеловеческих ценностей”, которую с подачи заокеанских советников продвигал в свое время М.С. Горбачев, да и сейчас ее отстаивают многие российские либералы, не понимая ее разрушительного для России, да и для европейских государств, содержания.

Данилевский совершенно справедливо  утверждал (вслед за ним об этом писал  первый русский профессиональный социолог М.М. Ковалевский), что народы разновременно  проходят однотипные ступени развития, что объектом истории следует  считать не человечество (понятие  абстрактное), а культурно-исторические типы, формирующиеся из народностей (племена и племенные союзы) и  наций. Данилевский обозначил нацию  термином “культурно-исторический тип”, что не совсем корректно с позиций  науки, но он подразумевал под этим социальную общность, носящую локальный  характер и единообразие условий  существования. Культурно-исторический тип обладает связями и внутренними  структурами, его организация отличаются от других по индивидуальным видовым  признакам, но имеет и совпадающие  родовые характеристики.

Данилевский указывает на культурно-исторические типы, уже выразившие себя в истории:

1) египетский;

2) китайский;

3) ассирийско-вавилонско-финикийский, халдейский или древне-семитический;

4) индийский;

5) иранский;

6) еврейский;

7) греческий;

8) римский;

9) новосемитический или аравийский;

10) романо-германский или европейский7.

По мнению ученого, из классификации  народов по культурно-историческим типам вытекают следующие законы:

“Закон 1. Всякое племя или семейство  народов, характеризуемое отдельным  языком и группою языков, довольно близких между собою для того, чтобы сродство их ощущалось непосредственно, без глубоких филологических изысканий, составляет самобытный культурно-исторический тип, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому  развитию и вышло уже из младенчества.