Вспомогательные репродуктивные технологии: этические и юридические проблемы

 

 

 

Литература 

 

1.       Всеобщая  декларация о геноме человека  и правах человека. — ООН, 1997. –  С. 10.

 

2.       Игнатьев  В.Н., Лопухин Ю.М., Юдин Б. Г. // Биомедицинская  этика / Под ред. В. И. Покровского.—  М.: Медицина, 1997. – С. 6 – 29.

 

3.       Исакова  Э. В., Корсак В. С., Громыко Ю.  Л. // Проблемы репродукции. – 2001. – N 2. – С. 23 – 28.

 

4.       Курило  Л. Ф. // Биомедицинская этика / Под ред. В. И. Покровского.  — М.: Медицина, 1997. – С. 151 – 172.

 

5.       Курило  Л. Ф., Боркина П. А., Гришина Е. М. и др. // Проблемы репродукции. – 2001. – N 6. – С. 22—26.

 

6.       Никитин  А. И. // Проблемы репродукции. –  1995. – N 1. – С. 68—73.

 

7.       Новости  вспомогательных репродуктивных  технологий // Проблемы репродукции.  – 2004. — N 2. – С. 41.

 

8.       Основы  социальной концепции Русской  Православной Церкви // Информационный  бюллетень Отдела внешних церковных  связей Московского Патриархата.  – 2000. – N 8. – С. 73—85.

 

9.       Померанцева  Е. И., Козлова А. Ю., Супряга  О. М. // Проблемы репродукции. –  2001. –   N 2. – С. 58 – 66.

 

10.     Поттер В. Р. // Биоэтика: мост в будущее. — Красноярск, 2002.

 

11.     Стрижаков  А. Н. и др. Избранные лекции  по акушерству и гинекологии.  — М.: Феникс, 2000.

 

12.     Филиппов  А. С. // Проблемы репродукции. –  2004.— N 2. – С. 38 – 40.

 

13.     Brinsden P. R. / A textbook of in vitro fertilization and assisted reproduction. — Parthenon Publishing Group, 1999. – P. 361—368.

 

14.     Chargaff E. // Nature. – 1987. – N 327. – P. 199—200.

 

15.     Fasouliotis S. J., Schenker J. G. // Hum. Reprod. Update. – 1999. – V. 5, N 1. – P. 26 – 39.

 

16.     Jones H. W. // Fertil. Steril. – 1999. – V.71, N 5. – P. 7—9.

 

17.     Schenker J. G., Shushan A. // Hum. Reprod. – 1996. – V. 11, N 4. – P. 908—911.

 

18.     Shamblott M. J., Axelman J., Wang Sh. et al. // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. – 1998. – V. 95. – P. 726—731.

 

19.     Thomson J. A., Shapiro S. S. // Science. – 1998. – V. 282. – P. 145—147.

 

20.     Trounson A., Wodd C., Leeton J. // Med. J. Austr. – 1982. – N 2. – P. 332—334.

21.     Varela M. J., Stoleke V. // Reprod. & Genet. – 1989. – V. 2, N 3. – P. 231—235.

Религиозно-этическая экспертиза проекта Закона Республики Беларусь «О вспомогательных репродуктивных технологиях и гарантиях прав граждан при их применении».

 

 

 

17 марта сего года в  постоянной парламентской комиссии  «По охране здоровья, физической  культуре, делам семьи и молодежи»  состоится первое чтение1 законопроекта «О вспомогательных репродуктивных технологиях и гарантиях прав граждан при их применении»2. Нужно сказать, что наша страна уже давно нуждается в законодательной норме такого рода. В Беларуси методы вспомогательных репродуктивных технологий (далее ВРТ) применяются уже 16 лет3, но до сего дня у нас нет закона, который бы регулировал эту сферу медицинской деятельности. И в этом мы сильно отстаем от многих стран и даже наших ближайших соседей. В Литве подобный закон был принят в 2000 году, в Эстонии в 1997 г., в Армении в 2002 г., в Казахстане в 2004 г., в ФРГ 20 лет назад - в 1990 году.4

 

К тому же, практика применения методов ВРТ в Беларуси имеет  многолетнюю историю и продолжает активно развиваться.

 

На сегодняшний день в  Беларуси ВРТ применяют в четырех  специализированных медицинских центрах. В Гомеле действует «Гомельский  областной диагностический медико-генетический центр „Брак и семья“». В Минске действуют три центра: Центр вспомогательной  репродукции «Эмбрио»; Республиканский научно-практический центр «Мать и дитя»; Центр Репродуктивной Медицины ЭКО.

 

При содействии центра вспомогательной  репродукции «Эмбрио» в этом году был открыт кабинет ЭКО в клинике Витебского медуниверситета. Витебские медики проводят диагностику и процедуры подготовительного этапа программы ЭКО.5

 

В скором времени ожидается  открытие центра вспомогательных репродуктивных технологий в Гродно на базе Гродненского областного перинатального центра.6

 

Острая необходимость  принятия закона, регулирующего применение методов ВРТ, обуславливается также  целым рядом серьезных правовых, медицинских и этических проблем, возникающих в связи с применением  ВРТ.

 

Первой попыткой подвести правовую базу под такого рода деятельностью, стали поправки в «Кодекс о семье и браке», принятые белорусскими депутатами в 2006 году. Тогда впервые в белорусском законодательстве появились такое понятие как «суррогатная мать», понятие «донора» генетического материала.7 В ноябре того же года Совет Министров РБ также издал постановление «О существенных условиях договора суррогатного материнства». Первые официальные договора о суррогатном материнстве в Беларуси были заключены в 2007 году.

 

Не смотря на то, что подготовка Закона «О вспомогательных репродуктивных технологиях и гарантиях прав граждан при их применении» находится  теперь практически на завершающей  стадии, тема применения ВРТ в Беларуси так и не стала предметом серьезного и всестороннего общественного  обсуждения. В СМИ можно было встретить  лишь общую информацию о подготовке законопроекта и о некоторых  его особенностях. Не была инициирована общественно-этическая дискуссии  по готовящимся положениям Закона. Официальных консультаций с ведущими христианскими конфессиями Республики Беларусь также не проводилось.

 

Каковы же положения проекта  закона и какую этическую оценку с точки зрения Православной Церкви им можно дать?

 

В первой статье законопроекта  в юридический оборот вводится целый  ряд новых понятий: «генетическая  мать», «донор половых клеток», «донорство половых клеток», «искусственная инсеминация», «криоконсервация», «половая клетка», «репродуктивное здоровье». А также уточняются понятия, ранее использовавшиеся в смежных правовых актах: «вспомогательные репродуктивные технологии», «суррогатная мать», «суррогатное материнство», «экстракорпоральное оплодотворение», «эмбрион».

 

В первой статье закона, обращают на себя внимание два момента. Во-первых, в законопроекте отсутствует  определение «генетического отца», наряду с определением «генетической  матери». В определенных спорных ситуациях это может привести к дискриминации мужчины, предоставившего свои половые клетки для создания эмбриона методом ЭКО.

 

Во-вторых, в определении  «эмбриона» за ним признается статус «живого организма»(!). Это обстоятельство имеет далеко идущие этические последствия, в противоречие с которым, как  не трудно убедится, вступают последующие  положения документа.

 

В статье 3 законопроекта, среди  принципов (законность; уважение прав, свобод и интересов; доступность; добровольность; конфеденциальность; профессионализм), на основании которых применяются методы ВРТ, нет принципа «этичности»(!). Возможно, это не случайно? Ведь в законопроекте имеется целый ряд весьма спорных с этической точки зрения положений. Поэтому, видимо, законодатели и не стали ограничивать себя этикой. Но, тем не менее, при решении столь важных вопросов, как зарождение человеческой жизни и ее развитие, жизненно необходимо основываться и на принципе этичности в том числе. Притом, несомненно, этичность, как руководящий принцип, все же присутствует и в рассматриваемом документе. В противном случае трудно было бы объяснить некоторые ограничения (с утилитарной точки зрения вовсе не обязательные), накладываемые законопроектом.

 

С религиозной и с этической  точки зрения, важно, что в 7 статье готовящегося закона четко определено, что «применение вспомогательных  репродуктивных технологий допускается…в  отношении лиц, имеющих медицинские  показания». Тем самым отсекается возможность, например, воспользоваться  услугами суррогатной матери женщине, которой просто не хочется рожать и которая имеет материальную возможность избежать этого, заплатив «маме по найму». Отчасти эта норма  также закрывает возможность  воспользоваться методами ВРТ т.н. «не гетеросексуальным парам».

 

В 8 статье законопроекта  можно считать положительным  ограничение максимального числа  пересаживаемых эмбрионов: не более  двух эмбрионов для пациентки, не достигшей 35, и не более трех для  пациентки достигшей 35 лет. Эта мера во многих случаях предотвратит практику т.н. редукции, т.е. абортирования «ненужных» эмбрионов при многоплодной беременности. Но ограничение это принято, скорее всего, не по причине этических побуждений, а во избежание нежелательных медицинских осложнений. Сама по себе практика редукции предусматривается в этой статье законопроекта и может быть проведена по желанию пациентки. Положение спорное с общей этической и недопустимое с религиозной точек зрения. Оставшийся после редукции эмбрион должен будет развиваться среди своего рода кладбища его не состоявшихся братьев и сестер. Умерщвление эмбриона на любой стадии его развития с религиозной точки зрения есть аборт, т.е. убийство живого организма (именно так определяется эмбрион и в самом законопроекте). Этическая сомнительность такой практике еще более подчеркивается фактом произвольного выбора доктором эмбрионов, которым суждено родится или которым суждено его волей и действием быть умерщвленными, хотя и у них были равные шансы на жизнь и полноценное развитие.

 

В 9 статье законопроекта  говориться, что «сведения о применении вспомогательных репродуктивных технологий, а также о личности пациента, донора составляют врачебную тайну». В предусмотренных  законодательством случаях допускается  сообщение этой информации без согласия пациента и донора. Судя по всему, в  законодательном своде уже прописаны  случаи, когда врачебная тайна (не только в отношении применения ВРТ) может быть раскрыта. Больший интерес  вызывает другое обстоятельство. Исходя из текста законопроекта, человек, рожденный  при применении методов ВРТ, не получает права знать о своем «генетическом» происхождении и о своих «генетических  родителях».

 

Одна из самых спорных  частей готовящегося закона – 3 глава: «Донорство половых клеток. Хранение и использование донорских половых  клеток».

 

Говоря о донорстве  семени, мы касаемся весьма серьезных  этических, религиозных, медицинских  и юридических проблем. В строгом  смысле слова в данном случае неуместно  говорить о донорстве как таковом. Донорство предполагает безвозмездную  жертву. Здесь же идет речь о торговле половыми функциями (ст.11 законопроекта), что сближает эту практику с проституцией. Ведь и там и здесь речь идет о продаже своих половых функций. Интересная деталь законопроекта в  том, что «доноры за предоставление своих половых клеток могут получать денежное вознаграждение от организации  здравоохранения, осуществившей забор  донорских половых клеток». Естественно, организации здравоохранения, предоставляя донорские половые клетки пациентам, будут получать с этой сомнительного  рода торговли свою комиссию. И так  называемыми донорами, и медиками в этом случае двигают исключительно  интересы материальной выгоды. (Ибо  предположение иных побудительных  мотивов у т.н. анонимных доноров  неизбежно приводит к выводу об их психическом нездоровье, а психически больной человек согласно законопроекту  быть «донором» не может). Нельзя называть донорством то, что по определению (!) таковым не является. Торговля есть торговля, а донорство есть донорство. В данном же случае происходит вопиющая подмена понятий, скрытие за определением действительно благородного свойства весьма спорных с точки зрения этики действий корыстного характера. Тем более такая подмена недопустима в законодательном акте. По каким причинам законодатели не желают назвать вещи своими именами?

 

При общей этической оценке этого явления необходимо отметить следующее.

 

При использовании донорских  половых клеток нарушается принцип  единства и нерасторжимости семейной пары. В процессе зачатия участвует  некая третья сторона. В Основах  социальной концепции Русской Православной Церкви дается однозначно отрицательная  оценка данной практики: «Манипуляции, связанные с донорством половых  клеток, нарушают целостность личности и исключительность брачных отношений, допуская вторжение в них третьей  стороны. Кроме того, такая практика поощряет безответственное отцовство  или материнство, заведомо освобожденное  от всяких обязательств по отношению  к тем, кто является "плотью от плоти" анонимных доноров. Использование  донорского материала подрывает  основы семейных взаимосвязей, поскольку  предполагает наличие у ребенка, помимо "социальных", еще и так  называемых биологических родителей»(XII.4).8

 

Опасности подвергается и  сам ребенок, который может так или иначе узнать об истории своего рождения. Кроме того, ребенок заведомо лишается права знать правду о своем рождении. Всякий человек имеет право знать, кто его родители. Нельзя исключить семейных коллизий и со стороны социального отца, когда тот знает, что в жилах рожденного его женой ребенка течет чужая кровь. Он оказывается в двусмысленном положении по отношении к ребенку в сравнении с его матерью. Все это может отразиться на отношениях отца и ребенка, жены и мужа.

 

Кроме всего прочего, практика донорства половых клеток и ее широкое применение в решении  проблем бесплодия создает проблему общественного характера. Применение донорского материала в ВРТ и  скрытие информации о донорах  делает родственно-кровные связи  невидимыми. В ближайшие десятилетия  мы реально можем потерять возможность  знать кто кому приходится родственником, что не исключает, например, близкородственных браков со всеми их негативными последствиями. Законодатели предпринимают скорее видимость попытки предотвратить эту ситуацию. Но не ограничение использования половых клеток одного донора 20 попытками оплодотворения (что само по себе не мало)(ст.13), ни создание единого регистра доноров половых клеток (ст.14), неспособны реально предотвратить негативные генетические последствия.

 

Важно также, с этической  точки зрения, оставить для т.н. донора возможность отказаться от использования  его донорского материала.

 

Законопроект запрещает  выбор пола ребенка (ст. 16), что оправдано  с этической точки зрения. Но искушения  евгеникой все же не удалось избежать в полной мере. Так, 18 статьей готовящегося закона предусматривается право на выбор донора. Выбор может быть основана на информации, предоставляемой пациентам по специальному каталогу, содержащему описания доноров по следующим показателям: возраст, рост, вес, цвет волос и глаз, расовая и национальная принадлежность, образование, группа крови и резус фактор. Если такие показатели как возраст, расовая принадлежность, группа крови и резус фактор вполне понятны при определении донора, то показатели роста, веса, цвета волос и глаз и особенно образовательный уровень, вызывают серьезные подозрения в евгеническом подходе авторов документа при разработке этих положений.

 

Серьезнейшие этические  опасения возникают в связи с 19 статьей законопроекта: «Ограничение на использование половых клеток, эмбрионов в научных целях». Главная  проблема здесь не в характере  самих ограничений, а в легализации  самой возможности подобных исследований. Исследование над эмбрионами, с точки  зрения христианства, есть попрание достоинства  человеческой личности. И разницы  нет, проводятся ли такие эксперименты до 14-дневного возраста эмбрионального развития (именно такой период устанавливается  проектом закона для возможности  научных экспериментов, ст. 19) или  в более поздний период пренатального развития. Любой эмбрион при нормальных условиях обладает всеми качествами, необходимыми для развития в полноценного человека, нет оснований видеть в нем объект эксперимента или иной процедуры, заведомо недопустимой и незаконной в отношении рожденного ребенка.9 Ведь и сами авторы проекта признают за эмбрионом статус «живого организма».