Фразеологизм – значимая единица языка

 

С содержанием фразеологизма связывается лексико-грамматическая характеристика фразеологизма, то есть отнесенность его к определенному разряду фразеологизмов:

 

именных (субстантивные лат. nomen substantivum – имя существительное): золотые слова, белый свет, красных слов, шишка на ровном месте ;

 

глагольных (вербальные лат. verbum – глагол): язык мозолить, зубы не лечи, как воды в рот набрал, мелко плавать ;

 

адъективных (лат. adjectivum – прилагательное): кишка тонка, как от козла молока, и так и сяк ;

 

адвербиальных (лат. adverbium – наречие): в два счета, спустя рукава, очертя голову, в поте лица, тяп-ляп ;

 

междометных (включение междометных выражений подобного типа в состав фразеологизмов языка, как условное отнесение собственно слов-междометий к лексическим единицам языка): скажи на милость!, черт возьми !,черта с два, ну вас!

По отношению к словам в предложении фразеологизм выступает как единое целое, или, иными словами, в своих связях со словами он неделим на части. И в зависимости от своей лексико-грамматической характеристики, которая предопределяет синтаксическую функцию фразеологизма в предложении, именной фразеологизм может быть подлежащим, дополнением, именной частью составного сказуемого, глагольный – сказуемым, дополнением, адъективный – определением, адвербиальный – различными обстоятельствами и определением. Например: "Успех, бешено растущий, сопровождал первые шаги (дополнение) молодого писателя" (Телешов, Записки писателя).

Практически правильное и теоретически объективное определение фразеологизма как самостоятельной единицы языка возможно только при учете реальных связей фразеологизма со словами в предложении.

 

Фразеологизм и словосочетание.

 

Ни по одному из категориальных признаков фразеологизм не соотносится со словосочетанием (независимо от того, как понимается словосочетание – как часть предложения или как целое предложение): у фразеологизма нет общих признаков со словосочетанием. Всякое словосочетание слов, в котором слова сохраняют все свои признаки, тогда как компоненты фразеологизма утрачивают все признаки слова (кроме его звукового облика): лексическое значение, формы изменения, синтаксическую функцию и т.д. Связи и отношения между компонентами фразеологизма перестают быть связями между словами.

Фразеологизм может соотноситься со словосочетанием лишь генетически, то есть по своему происхождению, так как каждый фразеологизм – это то или иное переосмысленное конкретное словосочетание или предложение. О том, что фразеологизмы возникают и развиваются в языке путем переосмысления конкретных словосочетаний или конкретных предложений, свидетельствует наличие в современном русском языке для многих фразеологизмов их прототипов, то есть таких словосочетаний, к которым они генетически восходят, например: сматывать удочки, прикусить язык, руки чешутся, вверх дном, держи карман шире, не за горами и т.п.

Очень редко фразеологизмы русского языка возникают по схемам и моделям словосочетаний или предложений, не имея своим непосредственным источником конкретных словосочетаний или предложений. Примерами таких образований могут служить фразеологизмы типа - без году неделя, выкручивать мозги (кому), браться за ум и т.п. бессмысленные сами по себе как конкретные словосочетания или предложения.

Переосмысление словосочетания во фразеологизм – это не просто десемантизация слов, составляющих словосочетание, а образование из того или иного конкретного словосочетания особой единицы языка с ее особыми свойствами. Поэтому нельзя соотносить фразеологизм и словосочетание, из которого он возник, как омонимичные по форме и различные по своему значению единицы. Словосочетание и фразеологизм – не омонимы. У фразеологизма есть лексическое значение, у словосочетания в целом лексического значения нет. Вступая в определенные связи по законам языка, слова образуют словосочетание (или предложение), которое выражает содержание высказывания, смысл его, но не лексическое значение. Содержание высказывания, передаваемое словосочетанием, не соотносится с лексическим значением соответствующего фразеологизма. Нельзя, например, рассматривать лексическое значение фразеологизма как переносное по отношению к содержанию высказывания, передаваемого словосочетанием, из которого образовался фразеологизм, ибо сопоставление лексических значений как прямого так и переносного допустимо только в границах одной лексической единицы.

Словосочетание состоит из лексических единиц – слов – с их конкретными лексическими значениями, но в целом оно не образует единицы с лексическим значением. Фразеологизм, наоборот, не состоит из лексических единиц – слов, но сам по себе является самостоятельной единицей языка с конкретным лексическим значением. Сравните, например: "Я хотел было завести разговор с моим ямщиком, но только что раскрыл рот, меня подбросило, и я прикусил язык " (Добролюбов, Внутренне обозрение) и "Кто-то из молодежи, сославшись на традицию, предложил "обмыть" нового токаря, но мастер посмотрел на знатока традиций так, что тот сразу прикусил язык " (И. Соловьев, Будни милиции). Сопоставление лексических значений как прямого и переносного допустимо только в границах многозначного слова или полисемантического фразеологизма. Переносное значение как слова так и фразеологизма может быть при этом охарактеризовано по отношению к прямому значению как производное, вторичное, зависимое и т.п.

Не омонимичны фразеологизм и словосочетание, из которого возник фразеологизм, и по форме.

Если согласиться с тем, что фразеологизм в русском языке тождествен словосочетанию, то понятие формы фразеологизма сведется к структурной организации словосочетания, то есть к тому или иному типу, модели, схеме словосочетания. Более того, если принять во внимание наличие в русском языке таких фразеологизмов, как кот наплакал, держи карман шире, лить воду на мельницу и т.п., то форму фразеологизма необходимо будет отождествлять не только со структурой словосочетания, но также и со структурой предложения. Следуя такому взгляду на форму фразеологизма, необходимо будет и сам фразеологизм рассматривать как разновидность словосочетания или предложения.

А  теперь остановлюсь на истории возникновения некоторых фразеологических оборотов, не сам по себе, ни в совокупности с другими не является категория.

 

 

 

 

Глава 2. В стране фразеологических оборотов

 

Филькина грамота

     Так мы называем не имеющую никакого значения пустую, бумажку, липовый, не обладающий какой-либо реальной ценностью документ. Как показывает лексический состав этого выражения и сравнение с оборотами, имеющим то же опорное слово (жалованная грамота, купчая грамота, духовная грамота и т.п.), наш фразеологизм возник но модели с «оглядкой» на выражения типа духовная грамота. Притяжательное прилагательное от интимно-пренебрежительного имени Филька, появившееся на месте относительных прилагательных типа духовная, придало нашему обороту яркую экспрессию.

Значение фразеологизма первоначально было несколько иным, чем сейчас. Об этом недвусмысленно говорит нарицательное употребление существительного филька в значении «глупый, недалёкий человек, дурак» (ср. простофиля). Филька образованно от Филя, которое в свою очередь является производным от Филимон. Вспомните логичные фофан -Феофан, фефёла- Феофила и т.п.

    Таким образом , филькина грамота буквально означало «глупо составленный, плохо написанный документ».

 

Заварить и расхлёбывать кашу

    В заглавии заметки для краткости два оборота объединены. Обычно же они употребляются в речи отдельно и представляют собой антонимы. Ведь заварить кашу значит «затеять хлопотное и сложное дело (иногда даже очень не приятное)», а расхлёбывать кашу, напротив, - это «хлопотное и сложное дело распутывать». В рамках одного словесного целого оба эти выражения обязательны лишь в поговорке Сам кашу заварил, сам её и расхлёбывай, т.е. « сам затеял что- либо хлопотное, сам и выпутывайся».

    Каково происхождение этих очень употребительных выражений? Почему и откуда появились у них указанные значения (явно образно- метафорического характера)?

    Сначала были свободные сочетания слов заварить кашу и расхлёбывать кашу. Современное обобщённо- переносное значение у них появилось после того, как слово каша стали употреблять в значении «званный обед, праздник по поводу крестин или свадьбы» (такое значение существительное каша в диалектах сохранило и сейчас), а затем и в значении «беспорядок, суматоха, сумятица, путаница».

    Заметим, что последнее значение у кулинарных терминов развивается очень часто (ср. хотя бы существительные винегрет, кавардак и вермишель).

     Интересно, что подобное развитие пережило слово, родственное глаголу из выражения заварить кашу ,-простонародное существительное заваруха, также имеющее значение «сложное и запутанное дело». Оно тоже в начале имело только «кулинарное» значение и было одним из названий каши (в диалектах «кашные» имена завара, заваруха, завариха  ещё известны).

    Что же касается противопоставления слову заварилось именно глагола расхлёбывать, а не какого-либо другого, то это объясняется тем, что слово каша  обозначало прежде не современную кашу, т.е. одно из вторых блюд, а первое

 

блюдо- похлёбку из крупы (с этимологической точки зрения, каша буквально значит «крупа, очищенное зерно»). Кашу тогда можно было, действительно, расхлёбывать.

     Заметим, что слова кашевар и однокашник появились как производные от словосочетаний варить кашу и одной каши, в которых существительное каша имеет ещё одно, пока не названное значение «артель, семья», в русских диалектах           

очень распространённое. Слова кашевар и однокашник в момент возникновения их в языке соответственно обозначали артельного повара и товарища по артели или воспитывающегося в той же семье.

 

Семь пятниц на неделе

     Выражение семь пятниц на неделе - это образное обозначение человеческого непостоянства. Так говорят о том, кто часто меняет свои решения, постоянно отступает от своего слова, не выполняет своих обещаний, т.е. о людях, на которых нельзя положиться и которым нельзя доверять.

     О происхождении этой поговорки спорят, но кажется, решение, предложенное С.В. Максимовым ещё в конце XIX в., является единственно правильным. Разгадка каламбурного выражения семь пятниц на неделе заключена в слове пятница: ведь если данное выражение передать буквально, то это можно сделать словами вся неделя состоит из пятниц ,неделя- сплошная пятница. По какой же причине для обозначения людей, не выполняющих своих обещаний, в качестве главного «героя» была выбрана пятница, а не какой либо другой день недели? И отчего это выражение стало художественно- выразительным обозначением человеческого непостоянства?

     Оказывается, всё определяется историческими причинами, условиями старого русского быта. Дело в том, что пятница некогда была свободным от работы днём (и не только у славян- ср.нем. Freitag- буквально «свободный день»), а потому и базарным. Поэтому- то пятница была долгое время также и днём исполнений различных торговых обязательств. В пятницу, получая деньги, давали честное слово привезти на следующей неделе заказанный товар. В пятницу, получая товар, обещали в следующий базарный день( т.е. в пятницу следующий недели) отдать полагающиеся за него деньги.

    О нарушающих  эти обещания и было первоначально  гиперболически сказано, что у  них семь пятниц на неделе. Вполне возможно, что обобщенно-метафорическое  обозначение непостоянства в  решениях человека, на которого  нельзя положиться, закрепилось в выражении семь пятниц на неделе под влиянием народно- этимологического сближения слов пятница и пятиться «отступать» (от своего слова) (ср. идти на попятную), особенно ясно проявляющегося в поговорке семь раз на неделе попятиться.

     Выразительность оборота семь пятниц на неделе всегда привлекала к себе художников слова. Очень удачно использовал его, в частности, А.С. Пушкин в своей эпиграмме на книготорговца Смирдина:

 

                                        Смирдин меня в бреду поверг;

                                        У торгаша сего семь пятниц  на неделе,

                                        Его четверг на самом деле

                                        Есть после дождичка в четверг.

 

     В этом контексте оборот семь пятниц на неделе органически связан с выражением после дождичка в четверг, т.е. «никогда».Заметим, что более тесно связаны друг с другом, по существу своему слиты воедино эти обороты в синонимической поговорке после пятницы в четверг.

     Выражение после дождичка в четверг в этимологическом отношении представляет собой, как полагают, формулу недоверия к Перуну, славянскому языческому богу грома, днём которого был четверг: поскольку мольбы, обращённые к Перуну, не достигали цели, то о том, чего не будет, стали говорить, что это будет- после дождичка в четверг.

 

Не в своей тарелке

    Это очень употребительное в разговорном языке выражение равнозначно наречиям неудобно, плохо, стеснённо и в качестве обязательных слов-сопроводителей имеет глаголы чувствовать и быть. Этот оборот с этимологической точки зрения неправильный. Фразеологическое сращение не в своей тарелке является ошибочным переводом французского оборота ne pas dans son assiette. Слово assiette «состояние , положение» спутали с его омонимом assiette «тарелка». В результате этого вместо правильного не в своём положении, не в своём состоянии возникло  не в своей тарелке. Сейчас этот плод переводческого недоразумения никаких возражений у говорящих не вызывает и является самым обычным  и рядовым, никаких норм литературной речи не нарушающим. В первой же половине  XIX в. против его употребления бурно протестовали. Выступал против него, в частности, и А.С. Пушкин.

 

Шарашкина контора

Фразеологический оборот шарашкина контора (как и синонимичное и дублётное ему выражение шарашкина фабрика) возник в живой разговорной речи и имеет негативный характер. Он был образован по модели с использованием как структуры фразеологических оборотов типа почтовая контора, волостная контора (об исконно русских фразеологических оборотах, образованных по модели, см.: Шпанский Н.М. Фразеология современного русского языка. М., 1984).

   Поэтому, для того чтобы  установить этимологию этого  выражения, достаточно определить, каково происхождение слова шарашка (шарашкина является, несомненно, притяжательным прилагательным, ср.: с гулькин нос). Однако именно это и является невыясненным. Более того, в словарях не фиксируется даже сам фразеологизм.