Семантические особенности наименования транспортных средытв в английском языке

         Ниже сопоставляются семантические теории, основывающиеся на понимании языка (в широком смысле), с семантическими теориями, в основе которых лежат суждения об (относительной) истинности. Для удобства о них говорят как о семантике понимания (П-семантике) и семантике истинности (И-семантике).

Теория П-семантики видит  свое назначение в разработке общего представления об отношениях между  языковыми текстами, контекстами, в  которых они встречаются, и процессом, а также результатами их интерпретации. Существенно, что такая теория не начинается с множества предположений о различиях между (1) теми сторонами процесса интерпретации, которые входят в сферу интересов собственно лингвистики, и (2) тем, что может принадлежать теориям речевого сотрудничества, рассуждения и систем представлений говорящих. Такие разграничения могут появиться в результате уточнения теории, однако нет никаких оснований для предположения, что именно суждения об истинности определяют границы наиболее существенных противопоставлений.

И-семантика, наоборот, начинает с предположения, что ее цель заключается  в описании условий, в которых  отдельные высказывания данного  языка могут быть определены как  истинные. Наличие условий удовлетворительности употребления, которые могут служить  альтернативой суждений об истинности для неутвердительных (поп-assertoric) предложений,— общая черта И-семантических теорий, однако все известные мне И-семантические теории начинаются с обращения к утвердительным предложениям, допускающим суждения об (относительной) истинности или ложности, и основываются на них. [14, с.52]

Многие ученые рассматривают  слово в качестве основной единицы языка. По мнению акад. В.В. Виноградова, слово – это фокус, в котором отражаются все важнейшие свойства языка. [13] Однако единого понимания природы слова, общепринятого его определения в науке до сих пор нет. В истории языкознания известно более 70 различных критериев определения слова. В их основе лежат графические, орфографические, фонетические, структурные, грамматические, синтаксические, семантические и системные принципы. Если попытаться обобщить определения слова с точки зрения их операционных критериев, то можно выделить следующие:

           1) синтаксический критерий: Слово - это предельный минимум предложения (Л.В. Щерба). [35] Слово - это минимальная синтаксическая единица (P.O. Якобсон). [36] Под эти определения не подходят, однако, служебные слова, которые не способны составить предложение;

           2) семантический критерий: Слово - это минимальная значимая единица языка (A.A. Реформатский, Л. Ельмслев). Слово - это обозначение элемента действительности (В.В. Виноградов). [13] Под словом, таким образом, понимается все, что выражает понятие, но фразеологический оборот или терминологическое словосочетание тоже выражают понятие, однако они состоят из нескольких слов; [11, с. 118] 

"Слово есть один  из мельчайших вполне самодовлеющих  кусочков изолированного "смысла", к которому сводится предложение", - формулирует Сепир. Глубокая  разница между словами и морфемами  как будто обнаруживается в  том, что только слово способно  более или менее свободно перемещаться  в пределах предложения, а морфемы,  входящие в состав слова, обычно неподвижны. [7, с.29]  

Не все слова способны быть названиями, не все являются членами  предложения. [5] Даже формы соотношений и отношений между категориями слова и предложения в данной языковой системе очень разнообразны. Они зависят от присущих языку методов образования слов и методов связывания слов в более крупные единства. "Чем синтетичнее язык, иначе говоря, чем явственнее роль каждого слова в предложении указывается его собственными ресурсами, тем меньше надобности обращаться, минуя слово, к предложению в целом" [7]. Но, с другой стороны, в структуре самого слова смысловые элементы соотносятся, сочетаются друг с другом по строго определенным законам и примыкают друг у другу в строго определенной последовательности. А это значит, что слово, состоящее не из одного корневого элемента, а из нескольких морфем, "есть кристаллизация предложения или какого-то отрывка предложения". На фоне этих противоречий возникает мысль, что в системе языка слово есть только форма отношений между морфемами и предложениями, которые являются основными функциональными единицами речи. Оно есть "нечто определенным образом оформленное, берущее то побольше, то поменьше из концептуального материала всей мысли в целом в зависимости от "духа" данного языка" [6]. Удобство этой формулы состоит в том, что она широка и расплывчата. Под нее подойдут самые далекие грамматические и семантические типы слов: и слова-названия, и формальные, связочные слова, и междометия, и модальные слова. Ей не противоречит и употребление морфем в качестве слов. Формула Э. Сепира удобна, но малосодержательна. Она не уясняет ни предметно-смыслового содержания слова, ни способов выражения и кристаллизации этого содержания в слове. Она лишь направляет и обязывает к уяснению всех элементов смысловой структуры слова. Очевидно, что при все многообразии грамматико-семантических типов слов в их конструктивных элементах много общего. Различны лишь сложность и соотношение разных смысловых оболочек в структуре слов, а также функциональное содержание и связанное с ним грамматическое оформление разных видов слов. Недаром Ф. де Соссюр писал: "Слово, несмотря на трудность определить это понятие, есть единица, неотступно представляющаяся нашему уму, нечто центральное во всем механизме языка". Не надо лишь придавать преувеличенное значение формальным противоречиям и переходным типам, а следует глубже вникнуть во все элементы смысловой структуры слова. Именно по этому пути шли такие замечательные лингвисты, как В. Гумбольдт, А.А. Потебня, Н.Я. Марр, Л.В. Щерба.                                          

В действительности же дело обстоит  иначе. "Великим заблуждением, - говорит Ф. де Соссюр, - является взгляд на языковой элемент просто как на соединение некоего звука с неким понятием. Определить его так - значило бы изолировать его от системы, в состав которой он входит; это повело бы к ложной мысли, будто возможно начинать с языковых элементов и из их суммы строить систему, тогда как на самом деле надо, отправляясь от совокупного целого, путем анализа доходить до заключенных в нем элементов" [15].

  С точки зрения структуры слово характеризуется как целостная единица языка. Оно может состоять из одной морфемы (бег) или нескольких морфем (про-беж-ка). Однако в отличие от морфемы слово обладает самостоятельностью, так так оно грамматически оформлено и относится к какой-либо части речи. Например, слово свет – это существительное, а морфема – свет – может оказаться корнем глагола светить, прилагательного светлый, наречия светло и т.п.

При сопоставлении со словосочетанием  выявляется еще одно свойство структуры  слова – непроницаемость, которая  проявляется в том, что слово  не допускает вставок, перестановок, усечения элементов. [19, с. 14]

С точки зрения лексикологии слово – это минимальная значимая единица языка. Каждое слово представляет собой единство звучания и значения, то есть является двухмерной единицей. В материальной, звуковой оболочке формируется, существует и развивается  содержание лексической единицы. Для  обозначения звуковой оболочки слова  используется термин лексема, а отдельное значение слова называют семемой. Вместе с тем в лингвистической литературе можно встретить и более широкое понимание лексемы как двусторонней единицы, объединяющей все формы значения слова (Шмелев   Д.Н., Кодухов В., Уфимцева А.А.)  

Итак, рассматривая слово  с точки зрения разных языковых уровней, можно выделить в нем следующие признаки 1) фонетическую оформленность, 2) грамматическую оформленность, 3) непроницаемость, 4) двусторонность (единство звучания и значения), 5) свободную воспроизводимость в речи.

Общим обязательным условием для выделения слова, как указывает  профессор З.Д. Попова, является семантическое  единство, которое опирается на формальное тождество лексической единицы. [30] Такой подход получает отражение в наиболее признанных в науке определениях слова: слово есть кратчайшая единица языка, самостоятельная по своему значению и форме (В.М. Жирмунский), [20] слово – это основная структурно – семантическая единица языка, служащая для наименования предметов и их свойств, явлений, отношений действительности, обладающая совокупностью семантических, фонетических и грамматических признаков, специфических для каждого языка (В.Г. Гак). [14]

  Постепенно мысль об условности связи между словом и предметом утверждалась. В философии XVII-XVIII вв. появились высказывания о том, что слово является знаком предмета. В трудах ряда философов (Локк, Лейбниц, Кант, Кондорсэ, Гердер) сложились следующие основные положения знаковой теории языка.

1.     Связь между знаком и обозначаемым носит условный характер.

2.     Язык выделяется среди других типов знаков как особый тип.

3.    Языковые знаки имеют коммуникативную функцию.

Проблема знаков рассматривалась  в рамках философии вплоть до Гегеля, под влиянием которого формировались взгляды В. Гумбольдта. Последний пришел к выводу, что слово — это знак понятия. Лингвисты, приняв тезис Гумбольдта, не сразу обратились к его разработке. На протяжении XIX в. общая теория знака развивалась в рамках логики (Ч. Пирс, Э. Гуссерль), психологии (В. Вундт. Г. Гельмгольц) и особенно — в рамках физиологии мозга (И. М. Сеченов, В. М. Бехтерев).

         Оригинальный подход к этой проблеме находим в учении А. А. Потебни о значении слова. Согласно этому учению, слово непосредственно связано с понятием, а в основе данной связи лежит «знак» — некоторый признак, избираемый для указания на предмет и закрепляемый в слове. Светлица — лучшая комната в доме — названа так по признаку «свет». Этот признак («знак» по Потебне) закреплен словом, образованным от соответствующего корня.

Разработку вопроса о  знаковости языка продолжил в начале XX в. Соссюр. Языковой знак, по Соссюру, имеет две стороны: обозначающее (акустический образ) и обозначаемое (значение слова). Знак находится в мозгу, в сознании человека. Знак вполне произволен но отношению к обозначаемой идее. В разных языках один и тот же предмет называется по-разному, но во отношению к коллективу знак обязателен. Он опирается только на традицию. По мысли Ф. де Соссюра, языковой знак принципиально не отличается, от множества других знаков, которыми пользуются тот (азбука Морзе, сигнализация флажками и др.), и потому он должен изучаться семиологии (науке о знаках).

            После появления книги Соссюра началась интенсивная разработка теории знака вообще и языкового знака в частности. Получила значительное развитие и наука о знаках — семиотика, основы которой в 1938 г. развернуто изложил американский ученый Чарльз Моррис. Моррис исходил из субъективно-идеалистической философии позитивизма и полагал, что знаки — единственная реальность, доступная познанию человека, а изучение знаков — единственный достойный предмет научного изучения.

              Преувеличение роли знаков, их фетишизация во многих семиотических трудах отразились и на работах о знаковости языка. Многие зарубежные лингвисты вслед за Соссюром стали видеть в языке только систему знаков, сведя к этому аспекту все остальные. [28, с. 159-161]

               Исследование природы значения слова вообще и значения каждого конкретного слова в частности имеет важнейшее теоретическое и практическое значение. Трудность этого исследования состоит в том, что человеку кажется, будто бы лексемы обозначают не идеальные образы его мышления, а сами конкретно-чувственные предметы, вещи, события материального мира. Это явление психологи называют иллюзией тождества чувственного образа и отражаемого им предмета. Чувственный образ психически проецируется на воспринимаемые предметы, и образы принимаются за предметы. Понадобилось несколько столетий раздумий, сопоставлений, философского анализа, чтобы античная проблема «слово — предмет» видоизменилась в проблему «слово — мысль о предмете — предмет». Мысленный образ, значение слова — ненаблюдаемые объекты, они как бы прозрачны для говорящего и слушающего, которые за словом видят вещь, не фиксируя своего внимания на том, что это «видение» совершается мысленно.

              Изучение значения слова — это изучение состава мысленного образа, ассоциированного с лексемой. Такой образ существует как субъективная реальность, как категория языкового сознания людей.

              Становление когнитивистики — науки о процессе познания человеком окружающего мира — значительно продвинуло вперед понимание природы мысленных образов. В науке они получили название концепты. Концепт — это глобальная мыслительная единица, представляющая собой квант структурированного знания.

               Если до появления учения о концептах все мысленные образы назывались представлениями и понятиями, то рассмотрение концептов через анализ значений слов показало, что концепты представлены самыми разнообразными типами. Это могут быть и представления (мыслительные картинки), то есть наглядные образы,  видимые  внутренним зрением (дуб, ласточка, ножницы). Это могут быть схемы — некие пространственно-графические, линейные, контурные образы (например, дерево — ствол и ветви, река — протяженная лента и т. п.). Есть мысленные образы — фреймы: многокомпонентные картины, включающие набор концептуальных признаков. Например, фрейм магазин включает образы помещения, полок, товаров, продавцов, покупателей, кассы и т. д. Фреймовые образы стоят за лексемами кино, стадион, поликлиника и др.

Лексемы драка, экскурсия, игра, демонстрация, строительство вызывают концептуальные сценарии, картины, разворачивающиеся во времени и пространстве, последовательности этапов, смены эпизодов и элементов.

            Термин «понятие» остается за абстрактными концептами, которые, как правило, конструируют ученые. Понятия можно определить только словесно (животное, житель, клиент, овощи и т. п.)