Лекции по "Риторике"

 

«И землю нашу пусту  створиша, отци и братию нашу избиша, матери наши и сестры наши в поругание  быша».

 

Любопытно, что русская  рифма возникла именно как следствие  гомеотелевтона. У рифмы в романских  и германских языках судьба была иной.

 

Часто гомеотелевтон входит в синтаксический параллелизм. Синтаксическим параллелизмом называется повтор однотипных синтаксических единиц в однотипных синтаксических позициях:

 

«... сильный губернатор –  большие права, слабый губернатор –  никаких прав; публичный политик  – республика известна в стране, непубличный политик – о ней  никто не знает» (В. Рыжков).

 

«Цель конституционного правительства  – сохранить республику; цель революционного правительства – создать ее» (М. Робеспьер).

 

В обоих примерах параллелизм  парный, что особенно типично для  этой фигуры, родившейся в фольклоре, где одно предложение обычно характеризует  состояние природы, другое – человека: «Собрались мрачные тучи, пригорюнился добрый молодец».

 

Синтаксический параллелизм  может быть очень компактным и  не обязательно парным. Он используется даже в газетных заголовках, придавая им особый динамизм: «Цены растут, инфляция галопирует, власть не выполняет обещания». Здесь параллелизм объединяет три  члена.

 

Синтаксический параллелизм  бывает и весьма пространным. При  этом он может быть не вполне точным. Повторяться может лишь общая  схема предложений.

 

Вот какую картину счастливой и гармоничной жизни рисует в  своей обвинительной речи А. Я. Вышинский, оттеняя ею преступления «троцкистско-зиновьевского  террористического центра»:

 

«Цветет, радостно растет наша великая родина. Богато колосятся  золотом хлебов бесчисленные колхозы, полной грудью дышат тысячи новых  социалистических стахановских фабрик и заводов. Дружно и чудесно работают на благо своей родины железные дороги, по бесконечно сверкающим стальным лентам которых из конца в конец мчатся кривоносовские поезда и маршруты. Несокрушимо, как гранит, стоит на страже родных границ окруженная любовью  народа Красная Армия. Дороги и близки родные нам и всем, кто преисполнен  сыновней любовью к своей матери-родине, имена замечательных большевиков, неутомимых и талантливейших строителей нашего государства – Серго Орджоникидзе, Клима Ворошилова, Лазаря Моисеевича Кагановича, руководителей украинских большевиков – Косиора и Постышева, руководителя ленинградских большевиков  – Жданова. С непревзойденной  великой любовью произносится трудящимися  во всем мире имя великого учителя  и вождя народов СССР – Иосифа Виссарионовича Сталина!» 

 

Предложения построены по-разному, но их объединяет то, что все они  начинаются со сказуемого. Одного этого  достаточно, чтобы создать своеобразный синтаксический ритм, вписав в него и расположив в порядке возрастания  все пропагандистские штампы времени.

 

Синтаксический параллелизм  используется и в сложной синтаксической конструкции, называемой периодом.

 

Период – двучастная конструкция. Одна из ее частей – протазис – состоит, как правило, из нескольких синтаксически  параллельных конструкций и сопровождается повышением интонации, другая часть  – аподозис – представляет собой  общий член ко всем частям протазиса  и сопровождается понижением интонации. Аподозис, в отличие от протазиса, состоит обычно из одной части. Так, Конституция Российской Федерации  открывается периодом:

 

«Мы, многонациональный народ  Российской Федерации, соединенные  общей судьбой на своей земле,

 

утверждая права и свободы  человека, гражданский мир и согласие,

 

сохраняя исторически  сложившееся государственное единство, исходя из общепризнанных принципов  равноправия и самоопределения  народов,

 

чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость,

 

возрождая суверенную государственность  России и утверждая незыблемость ее демократической основы,

 

стремясь обеспечить благополучие и процветание России,

 

исходя из ответственности  за свою Родину перед нынешними и  будущими поколениями,

 

сознавая себя частью мирового сообщества,

 

принимаем КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»

 

Графика документа сохранена  нами полностью. Последовательность деепричастных  оборотов, начинающихся с деепричастия (утверждая, сохраняя, исходя, чтя, возрождая, стремясь, исходя, сознавая) задает синтаксический параллелизм, образуя протазис. Эта  часть читается с повышением интонации. Заключительная часть предложения («принимаем Конституцию Российской Федерации»), относящаяся ко всем причастным оборотам и произносящаяся с понижением интонации, является аподозисом периода. Период призван придать тексту конституции особую торжественность.

 

Бывают и такие периоды, в которых протазис состоит из одной части, а апаодозис –  из нескольких:

 

«Наоборот, если вы хотите заменить эти власти, вы покажете аристократии, что не одобряете того, что свершил  народ, того, что вы сами свершили; вы воскресите надежды недоброжелателей, вы вторично возбудите аристократические  секции против народных масс; вы предоставите злонамеренным лицам возможность  клеветать на патриотов, подавлять  их и снова нарушать общественное спокойствие» (М. Робеспьер).

 

С периодом связано такое  качество речи, как красота. Мы еще  обратимся к периоду во второй части нашей книги, когда будем  говорить о красоте политической речи.

 

 

 

§ 4. Фигуры прибавления. Упорядоченный  повтор

 

Свойства упорядоченного повтора. Анафора. Эпифора. Стык. Кольцо. Анаэпифора. Хиазм и его виды.

 

Фигуры упорядоченного повтора  имеют два специфических свойства, отличающих их от прочих фигур прибавления. Во-первых, они способны не только передавать ритм чувств говорящего, но и своим  синтаксическим расположением описывать  траекторию какого-либо действия. Во-вторых, они способствуют ритмизации прозы  и тем самым делают речь не только ясной, но и красивой.

 

Рассмотрим шесть таких  фигур: четыре фигуры с повторением  одного элемента – в начале смежных  отрезков речи (анафора), в конце  смежных отрезков (эпифора), на стыке  их (стык), в обрамлении отрезка речи (кольцо), и две фигуры, основанные на повторении двух элементов (эпанафора  и хиазм).

 

Анафорой называют повтор слов в начале смежных отрезков речи. Этими отрезками могут быть (а  в политической речи бывают чаще всего) части сложного предложения, самостоятельные  предложения, единицы более крупные, чем предложения (например, абзацы).

 

Как и другие фигуры прибавления, анафора передает некое постоянство  настроения. Чаще всего это чувство  уверенности. Это наиболее мажорная фигура. Вспомним, какой популярностью  пользовалось во время войны построенное  на анафоре лирическое стихотворение  К. Симонова «Жди меня»:

 

Жди, когда снега метут,

 

Жди когда жара,

 

Жди, когда других не ждут,

 

Позабыв вчера.

 

Приведем пример обычной, типичной для политической риторики анафоры из речи, относящейся ко временам Великой французской революции:

 

«Напрасно друзья интриганов или лица, одураченные ими, требовали, чтобы конституция не была декретирована, чтобы арестованные лица не были возвращены в Конвент. Напрасно они протестовали против этой конституции и даже против всего того, что было сделано во время отсутствия государственных  людей – вождей мятежной партии; патриоты шли к своей цели, не обращая внимания на их вопли». (М. Робеспьер)

 

Образующее анафору слово  «напрасно» повторено всего два  раза, но этим повторением создается  особый риторический напор. Подобные «недлинные»  анафоры, содержащие двукратный повтор, в политических речах встречаются  довольно часто.

 

Способность фигур упорядоченного повтора образно передавать траекторию движения применительно к анафоре  выражается в том, что она передает движение от исходной точки вперед. Так, в приведенных выше примерах Робеспьер отталкивается от того, что планы изменников напрасны, а  для Симонова исходной аксиомой является ожидание.

 

Анафора – одна из самых  частотных фигур в политическом красноречии, притом в разных его  видах. Это и понятно: она идеально передает чувство уверенности, позитивный настрой говорящего, она как бы закладывает основы, на которых держится вся речь.

 

Анафора встречается и  в торжественно-спокойных политических декларациях, и в страстных речах.

 

Вот пример анафоры в тексте Конституции СССР (1991):

 

«Это – общество, в котором  созданы могучие производительные силы, передовая наука и культура, в котором постоянно растет благосостояние народа, складываются все более благоприятные  условия для всестороннего развития личности.

 

Это – общество зрелых социалистических общественных отношений, в котором  на основе сближения всех классов  и социальных слоев, юридического и  фактического равенства всех наций  и народностей, их братского сотрудничества сложилась новая историческая общность людей – советский народ.

 

Это – общество высокой  организованности, идейности и социальности трудящихся – патриотов и интернационалистов.

 

Это – общество, законом  жизни которого является забота всех о благе каждого и каждого  о благе всех.

 

Это – общество подлинной  демократии, политическая система которого обеспечивает эффективное управление всеми обще ственными делами, все  более активное участие трудящихся в государственной жизни, сочетание  реальных прав и свобод граждан с  их обязанностью и ответственностью перед обществом».

 

Повторяющиеся слова «это – общество» (тире передает логическое ударение на слове «это») – демонстрация основы, исходного пункта всего пассажа. Все остальное в нем – описание признаков этого общества. Здесь  встречаются и другие фигуры речи (забота всех о благе каждого и  каждого о благе всех, см. ниже хиазм), но доминирующей во всем отрезке  является именно анафора.

 

Некоторые анафоры запоминаются настолько хорошо, что становятся крылатыми словами или, по крайней  мере, знаками всей произнесенной  речи. Такова знаменитая анафора «У меня есть мечта...» из речи Мартина  Лютера Кинга.

 

Анафора может строиться  на повторении не только полнозначного, но и служебного слова. Такая анафора  часто сопровождается синтаксическим параллелизмом. Характерна анафора  с нагромождением вопросов.

 

«В чем видел этот человек, что мы ниже римлян? В чем видел  этот человек, что конституция, которую  мы заканчиваем, ниже деспотического Сената, никогда не знавшего Декларации прав человека? В чем увидел он, что  народ, проливающий свою кровь за всеобщую свободу, ниже римлян, которые  не только не были героями во имя  свободы, но были угнетателями других народов?» (М. Робеспьер).

 

Эпифорой называют повтор слов в конце смежных отрезков.

 

Вот знаменитая эпифора из «Слова о полку Игореве», передающая обращение князя Игоря к дружине:

 

«Братье и дружино! Луце ж  нам потяту быти, немее полоняну быти» («Дружина и братие! Лучше нам  убитыми быть, чем плененными быть»).

 

Смысл вынесения «быти» в  конец предложения в том, что  этим подчеркивается неизбежность и  серьезность выбора: все равно  чему-то быть – или смерти или  плену, но лучше умереть, чем сдаться.

 

Если в анафоре актуализируется  общая посылка рассуждений, демонстрируется  фундамент уверенности, то эпифора, напротив, актуализирует следствия. Анафора говорит: «Мы и сейчас и впредь будем исходить из такого-то положения», эпифора: «Мы и сейчас и впредь будем приходить к  такому-то результату». Из-за этого  оттенка неизбежности с эпифорой чаще связываются настроения безысходности  и безвыходности. Это, в частности, проявляется, в поэтической речи. Эпифора более маркированная, более  отмеченная, чем анафора, фигура. Она  встречается реже и поэтому ее охотней используют как средство украшения речи.

 

Вот характерный пример эпифоры  из Фридриха Ницше, который вообще очень  любил эту фигуру:

 

«И самой справедливостью  является тот закон времени, чтобы  оно пожирало своих детей, – так  проповедовало безумие.

 

Нравственно все распределено по праву и наказанию. Ах, где же избавление от потока вещей и от наказания «существованием»? Так  проповедовало безумие.

 

Может ли существовать избавление, если существует вечное право? Ах, недвижен камень «было»: вечными должны быть все наказания. Так проповедовало  безумие».

 

Естественно, что политики пользуются эпифорой реже, чем анафорой. Ситуаций, в которых бы эпифора  годилась для политической речи, объективно меньше, чем ситуаций, выигрышных для  применения анафоры.

 

Как бы то ни было, но и эпифора, и анафора, как и все фигуры повтора, передают чувство уверенности  говорящего в том, о чем он сообщает.

 

Стыком, или анадиплозисом, называют повтор слов на границах смежных  отрезов.

 

«Между тем без культуры в обществе нет и нравственности. Без элементарной нравственности не действуют и социальные законы, экономические  законы, не выполняются указы и  не может существовать современная  наука, ибо трудно, напри мер, проверять  эксперименты, стоящие миллионы, огромные проекты «строек века» (Д. С. Лихачев). Стык образуется повтором слова «нравственность» в конце первого и в начале второго предложения.

 

Как диаграмма чувств эта  фигура передает ощущение обоснованности, спокойной и плавной преемственности  в развитии чувства. Но выступает  она также и в качестве диаграммы  мыслей и даже диаграммы развития событий.