Учение Конфуция в соотношении с естественным нравственным законом

В целом в отношении индивидуальных судеб людей не существует предопределения. Конфуцию приписывают такое суждение:

«Человек скрывает свое сердце —  его ни измерить, ни взвесить. Прекрасное и безобразное — все таится в человеческом сердце, но цвета  его не увидишь»¹⁸.

Это можно понять так, что человек по своим изначальным возможностям открыт как добру, так и злу. Поэтому творить добро и противостоять злу — не единовременный акт человеческого бытия, а его непрерывное состояние. Конфуций не льстит людям. Но он и не проклинает их. Пафос его учения иной: постоянное нравственное, культурное бодрствование.

Что касается религии, Конфуций ее не отвергал. Он исполнял принятые ритуалы  и приносил жертвы духам предков. Однако все его внимание было направлено на то, чтобы быть полезным обществу. То, что приносило пользу обществу, Конфуций считал важным. Однажды кто-то его спросил, следует ли людям исполнять обязанности по отношению к предкам. Он ответил также вопросом: «Не научившись служить людям, можно ли служить духам?» В другом случае он высказался так: «Стремиться к тому, чтобы народ выполнял свой долг в почитании духов и душ умерших, но держался от них подальше. Это и есть мудрость».

Таким образом, Конфуций учит людей терпимому, доброму отношению друг к другу, в них заложено стремление к всеобщей гармонии.

Глава 2. Философия Канта.

2.1 Жизнь и личность Им. Канта.

Им. Кант родился в Кенигсберге в Восточной Пруссии в 1724 году. Отец его был шорником, небогатым мастером седельного цеха, а мать — домохозяйкой, шестеро их детей не дожили до зрелого возраста. В его семье царил дух благочестия, добросовестного отношения к своим обязанностям и бережливости. Такой же дух господствовал и в той школе, где Кант получил среднее образование (1733-1740 гг.). Директор этой коллегии, пастор Ф. А. Шульц, был в то же время профессором богословия в кенигсбергском университете, куда И. Кант поступил на богословский факультет. Домашнее воспитание, несомненно, оставило след у И. Канта в общем характере и тоне его жизнепонимания, но не давало удовлетворения умственным запросам, рано возникшим в его голове. И. Кант вспоминал родителей с теплотой и благодарностью, видя в них образец безупречной честности.

Память философа сохранила образ  матери Анны Регины Рейтер, которая, взрастила в душе сына семена блага, способность переживать красоту природы, наконец, любовь к познанию. Она определила юношу в коллегию Фридриха, государственную гимназию, известную суровостью методов воспитания. Помимо богословских лекций, он с увлечением изучал светские науки, философские и физико-математические. Окончание курса совпало со смертью его отца (1746), принуждавшею его искать средства к существованию. Девять лет провел он домашним учителем в трех семействах, частью в самом Кенигсберге, частью в недалеких поместьях. Умственное развитие И. Канта шло от точных знаний к философии. Самостоятельным философом он стал поздно, лишь к 45-летнему возрасту, но гораздо ранее заявил себя как первостепенный ученый.

В 1740 году он был возведен в степень магистра в Кенигсбергском университете, где прослушал курсы философии и науки. По окончании университета, с 1747 по 1754 гг., И. Кант вынужден был зарабатывать на жизнь репетиторством, но, несмотря на нищету, работал много и продуктивно. Кроме сочинений, И. Кант много действовал и как преподаватель. Несмотря на слабость голоса, его лекции своей содержательностью и оригинальностью привлекали значительное число слушателей. Кроме логики и метафизики, он читал курсы математики, физики, естественного права, этики, физической географии, антропологии, рационального богословия. Лекции по этому последнему предмету он вынужден был прекратить вследствие внешнего давления. В царствование Фридриха II, когда министром народного просвещения и духовных дел был слушатель И. Канта, фон-Цедлиц, наш философ пользовался особым благорасположением правительства, но с воцарением Фридриха-Вильгельма II это отношение изменилось, особенно когда преемником Цедлица был назначен клерикал-реакционер Вельнер. Сочинение о «Религии в пределах одного разума» вызвало крайнее неудовольствие начальства. И. Кант, оправдывая свою точку зрения, заявлял, что в качестве верноподданного он обещается в лекциях и сочинениях своих вовсе не касаться религии, как естественной, так и откровенной. Вскоре после этого он отказался и от других приватных лекций, ограничившись обязательным курсом логики и метафизики, а в 1797 г., чувствуя приближение дряхлости, совсем прекратил преподавание. Он думал остаток жизни посвятить начатому им обширному труду, который должен был содержать энциклопедию всех наук, но ослабление умственных способностей не позволило ему продолжать это сочинение, оставшееся в отрывках. Не дожив двух месяцев до 80 лет, И. Кант умер от старческой немощи. На исходе жизни И. Канта настигла худшая из бед — слепота. Память и ясность ума предательски замутились, превратив его почти в призрак. В 1804 году И. Канта не стало.

Личность и жизнь И. Канта представляют совершенно цельный образ, характеризуемый неизменным преобладанием рассудка над аффектами и нравственного долга над страстями и низшими интересами. Поняв свое научно-философское призвание как высшую обязанность, И. Кант, безусловно, подчинил ей все остальное. В силу ее, он победил даже природу, превратив свое слабое и болезненное тело в прочную опору самой напряженной умственной энергии. Весьма склонный к сердечному общению, И. Кант находил, что семейная жизнь мешает умственному труду, — и остался навсегда одиноким. При особой страсти к географии и путешествиям, он не выезжал из Кенигсберга, чтобы не прерывать исполнения своих обязанностей. По природе болезненный, он силой воли и правильным образом жизни дожил до глубокой старости. Потребностям сердца И. Кант давал необходимое удовлетворение в дружбе с людьми, которые не мешали, а поддерживали его в умственной работе. Главным другом его был купец Грин, который с большими практическими способностями соединял такое умственное развитие, что вся «Критика чистого разума» прошла через его предварительное одобрение. Дружбой оправдывалась и единственная плотская слабость, которую позволял себе И. Кант: он любил удовольствия стола, в небольшом обществе друзей. Но и это стало возможно для него только во второй половине жизни, когда он достиг ординатуры и когда сочинения его стали давать доход, а до 1770 г. он получал всего 62 талера в год. Впоследствии его экономическое положение улучшилось настолько, что он мог делать сбережения, на которые купил дом. Впрочем, он был совершенно свободен от скупости и корыстолюбия. Когда министр фон-Цедлиц предлагал ему кафедру в Галле с двойным жалованьем, он отверг это выгодное приглашение. Узнав, что сын одного его друга основывает книжную торговлю, он, чтобы поддержать его, предоставил ему за бесценок издание своих сочинений, отказавшись от несравненно более выгодных условий других книготорговцев. Эстетическое развитие И. Канта было значительно ниже умственного и нравственного. Он понимал отвлеченно значение красоты, но живого интереса эта область в нем не возбуждала. Из искусств он все более выбирал кулинарию, составляющей любимый предмет его разговоров с женщинами; в поэзии он уважал только дидактику; музыку не мог терпеть, как навязчивое искусство; к пластическим художествам был совершенно равнодушен. Эта скудость эстетической стихии вполне понятна у нашего философа. Его призвание было — провести всюду глубочайшее разделение между идеальной формой и реальным содержанием бытия, а их нераздельное единство есть сущность красоты и искусства¹⁹.

2.2 «Естественный» нравственный закон (по И. Канту)

«Нравственный закон человека вытекает из природного источника, который ни от какого облагораживания, ни от какого успеха в науках и в развитии ума не зависит, что можно в низком и невежественном состоянии обладать тем, чего не может дать даже высоко развитая наука и познание» - вот что, по его собственному признанию, вошло в основание его собственной этики. Именно поэтому И. Кант всю нравственность заключает в чувство долга, совесть и свободу человека. Вначале мы рассмотрим, что понимает Иммануил Кант под чувством долга.

Чувством долга он называет - объективное практическое действие, которое в силу нравственного закона исключает все определяющие основания поступков, исходящие из склонностей_.²⁰ В долге заключается понятие принуждения, т. е. определение к поступкам, как бы охотно эти поступки ни совершались. По И. Канту моральность поступков определяется необходимостью их из одного лишь сознания долга и одного лишь уважения к закону, а не из любви или склонности к тому, что должно приводить к этим поступкам. Моральная необходимость есть непременно принуждение. Каждый поступок, основанный на необходимости, следует рассматривать как долг, а не как вид деятельности, который мы выбрали произвольно.

И. Кант считает, что моральный закон для совершенного существа есть закон святости. А для разумного существа этим законом является закон долга. Поступки определяются уважением к закону и благоговением перед своим долгом. Действия из чувства долга – вот что имеет истинно нравственную ценность. Человек действительно нравственен только тогда, когда исполняет долг не ради какой-либо внешней цели, а ради самого долга. Ни одно из непосредственно-спонтанных чувств – доброжелательность, сочувствие, сострадание, симпатия, участие – сами по себе еще не есть истинная добродетель. Ибо эти душевные порывы могут толкнуть человека отнюдь не только на путь добра, но и к совершению зла. Кант признает мотивы человеколюбия нравственными при условии, что они не просто выражают психические склонности человека, а поставлены под контроль долга, определены моральным законом как их объективным критерием.

Для того чтобы достигнуть истинной моральности образ мыслей должен основываться на моральном принуждении. Моральное состояние, в котором человек всегда должен находиться, есть «добродетель, т. е. моральный образ мыслей в борьбе»²¹.

И. Кант допускал, что «забота о своем счастье может быть даже долгом», но в этом отношении он выдвигал следующее правило: следуй своему долгу, не обращая внимания на то, отразится это или нет на твоем эмпирическом счастье. А выполнение долга само приносит «аналог счастью… самоудовлетворенность»²².

Что касается отношения к другим людям, то И. Кант советует действовать морально независимо от того, какое чувство вызывает в нас объект нашего действия. Он осуждал все пороки, в которых выражается человеконенавистничество: недоброжелательность, неблагодарность, злорадство. Главной добродетелью он считал человеколюбие.

И. Кант говорил: «Ненависть к человеку всегда отвратительна»²³. Если нет в душе чувства любви, то пусть, хотя бы будет чувство уважения.

Обращаясь к долгу благожелательности, мы не можем сказать, что обязаны любить других людей и делать им добро. Когда любишь другого - желаешь ему добра  из собственного побуждения, а не потому, что должен желать этого.

Любовь – это благожелательность, проистекающая из склонности. Но доброта может проистекать и из принципов. Соответственно этому наше удовольствие и удовлетворение от благодеяния может быть или непосредственным, или опосредованным удовольствием. Первое доставляется от благодеяния другому и является любовью. Второе имеет место тогда, когда мы одновременно сознаем, что исполнили свой долг – это благодеяние по обязанности. Благодеяние по любви исходит от сердца, благодеяние же по обязанности – скорее из принципов рассудка. Так, жене можно оказывать благодеяние по любви; но там, где склонность исчезла, необходимо делать это по обязанности²⁴.

Возникает вопрос, состоит ли наш долг в том, чтобы любить других? Однако любовь – это благожелательность по склонности, а моим долгом не может стать то, что основывается на склонности. Я не могу заставить себя любить, я люблю только тогда, когда у меня есть к этому побуждение. Следуя же теории И. Канта долг – это принуждение: или я должен заставлять себя сам, или же меня принуждают другие.

По И. Канту из двух добродетелей, если они конфликтуют друг с другом, действительно добродетелью может быть только одна, та, что составляет долг. Долг не может противоречить долгу, а если это так, то он  не есть истинный долг и относится к области морали только как негативное, аморальное. Речь здесь идет о диктатуре долга, которая может привести к обострению «разорванности» человека, вразрез его целостности, вразрез гуманности.

Однако теория И. Канта не стремиться превратить долг в неприятную обязанность. Но в, то, же время философ делает акцент на реалистический момент долга. Все люди не могут относиться с симпатией и любовью друг к другу, но правомерно требовать от них соблюдения долга. Также И. Кант говорит, что не всякий человек, что прикрывается маской безупречности, столь же безупречен и внутри. Возможно, им движет корыстолюбие и другие низменные побуждения. Это лишний раз доказывает, что для И. Канта важна не только форма, но и ее содержание.

И. Кант считает, что судить о людях надо не только по их поступкам, но и мотивам, которыми они руководствуются. Но он не учитывает того, что поступки не менее важны, чем мотивы, и приучение к правильным поступкам есть одно из средств воспитания нравственных чувств.

Неверно также превращать человека в служителя долга. Долг должен служить счастью людей. Но тут возникает вопрос, разве не делает людей счастливыми сознание выполнения долга? Гуманистические стремления всегда способствуют исполнению долга.

Для Канта нравственное начало сводится к субъективному сознанию долга. Долг есть долг - чистый долг, и исполнять его следует единственно из уважения к нему. Обосновывая это требование, И. Кант апеллирует к совести. Действительно, совесть человека является наилучшим судьей в вопросах морали, высшей способностью нахождения моральной истины и выработке правильного решения и подлинно нравственной точки зрения. Но у И. Канта, как это видно в «Критике чистого разума», совесть как раз и появляется там, где голос разума умолкает, где мышление не справляется с познавательными проблемами. Так что совесть по И. Канту уже в своем появлении по необходимости оказывается субъективной.

В учении И. Канта понятие совести неразрывно связано с дуализмом его философской системы, которым проникнута вся человеческая жизнь. Но этот дуализм не умоляет значение нормативно-критических принципов для реального поведения человека, и побуждения совести являются необходимой составной частью характеристики личности. Деятельный практический разум, рассматриваемый И. Кантом в учении о добродетели, несет в себе познание «внутреннего судилища», которое и есть совесть.

Принцип «уважения к моральному закону» является сердцевиной кантовской этики, поскольку в нем открывается измерение гуманного поведения. Только личность, согласно И. Канту, может выражать это уважение, которое является априорным чувством; осознание этого уважения идентично осознанию законообразного долга и имеет характер необходимой всеобщности. Уважение к закону есть единственная движущая сила морального долга. Человек, по И. Канту, не просто разумное существо, он призван побуждаться разумом к моральному поведению, что выражается в почитании морального закона. Казалось бы, здесь нет речи о личном стремлении к счастью. Но противоречие долга и стремления к счастью — лишь кажущееся. И. Кант преодолевает его, утверждая, что счастье отдельного человека и блаженство всего человечества достижимо лишь тогда, когда их поведение подчиняется моральному закону. Смысл жизни — в связи добродетели и блаженства. Только такой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеет этическую ценность. Учение И. Канта о долге, таким образом, есть забота о достоинстве человека и о счастье человечества. Долг — «мост» между личным счастьем и общественным благом, точка оптимального их соединения.