Иракский кризис в начале 21 века

Таким образом, формальные причины военной операции рассыпаются, хотя в США под глас победных фанфар мало кто ставит проведенную акцию под сомнение. Тоже пока…Поспешность Вашингтона в требовании отменить санкции ООН, возобновить нефтеэкспорт и передача подрядов на восстановление нефтепромыслов американским кампаниям - подтверждают подозрения по поводу иных мотивов силовой акции, нежели ОМУ, связь с террористами и бесчеловечность режима Хусейна. Рост нестабильности в Ираке и его окрестностях, увязание Вашингтона в иракских и региональных конфликтах могут вскоре основательно изменить оценку всей политики администрации Буша даже внутри США и среди верных союзников. Если по сакраментальной формуле Клаузевица считать войну продолжением политики другими средствами, то Соединенные Штаты явили миру уникальный случай. Они мастерски выиграли войну, но проигрывают политику, средством которой была призвана послужить война в Ираке.

Колоссальное военное превосходство породило у администрации невероятное высокомерие силы, пренебрежение дипломатией, информационной кампанией. Не уделялось внимания убедительному обоснованию своей позиции и поискам компромиссов в ООН, на переговорах с союзниками и партнерами по антитеррористической коалиции, не было тщательного продумывания пост-военного устройства Ирака и региона. В итоге, победив армию и режим Хусейна и получив доступ к иракской нефти, США потеряли нечто гораздо более важное – морально-политическое лидерство в мире, симпатии и поддержку общественного мнения в Западной Европе и в России (не говоря уже об исламских народах, Китае, Индии и других странах), которые США обрели после трагедии 11 сентября 2001 г. Расколото и единство американского общества. Возможно, на взгляд прагматиков в России и за рубежом, это все эфемерные факторы, несопоставимые с осязаемой ценностью приумноженных американских активов в виде нефти (денег) и военной мощи.

Но в долгосрочном плане именно такие нематериальные моменты определяют успех или провал политики и даже подъем или упадок великих держав. Не следует забывать, что многие империи (включая и Советскую) разваливались, когда перерождалась цементирующая их нематериальная идея – и тогда не помогали ни огромные арсеналы вооружений, ни гигантские запасы энергетических или иных ресурсов. Американская акция в Ираке глубоко скомпрометировала идею общего фронта разных государств в борьбе с новой общей угрозой – международным терроризмом и его доступом к ОМУ. Эта коалиция сложилась после шока 11 сентября 2001 г. и блестяще проявила себя, проведя под руководством США, общими усилиями и на основе решений ООН операцию по ликвидации террористического гнездилища Талибана в Афганистане.

Но то, как была проведена вслед за тем американская экспедиция в Ираке, основательно подорвало единство этой коалиции. Впредь любые действия против тех или иных стран под лозунгом борьбы с распространением ОМУ и терроризмом, исходя из иракского опыта, будут под серьезным подозрением мирового сообщества на предмет наличия иных, негласных и односторонних целей и интересов.

Победив военным путем относительно слабого противника, США растратили на это огромный морально-политический капитал. И теперь для Соединенных Штатов достичь единства и взаимодействия с Россией, Китаем, Индией и другими государствами по решению предстоящих проблем, связанных с Северной Кореей, Ираном, Пакистаном – будет несравненно сложнее. А ведь эти страны представляют собой много большую угрозу, чем Ирак, и в плане распространения ОМУ и в смысле опоры международного терроризма.

Но недаром сказано: не плюй в колодец… Иракский кризис содержит важные уроки и для российской внешней политики. Правильно выступая против поспешного и неоправданного применения силы, Москва слишком увлеклась тактикой дипломатического маневрирования, пытаясь сохранить хорошие отношения со всеми: и с США, и с ведущими странами Западной Европы (Францией и Германией), и с режимом Хусейна (руководствуясь нефтяными и финансовыми интересами). Энергичная тактика заполняла вакуум стратегии и отсутствие четких внешнеполитических приоритетов. В результате не удалось предотвратить войну и крушение багдадского режима.

Не получилось утвердить верховенство Совета Безопасности ООН и примат международного права над правом (американской) силы. Хотя США не поставили вопрос ребром и отозвали резолюцию, санкционирующую военную акцию, чтобы не вынуждать Россию вместе с Францией накладывать вето (возможно, по негласной договоренности) – российско-американские отношения были основательно подпорчены всем объективным ходом военных событий. Задним числом, конечно, всегда легче давать советы. Но в данном случае ход событий давно был вполне предсказуем, и уже давно выдвигались предложения, которые, возможно, повели бы к другим итогам. Уже осенью 2002 г., после известной речи президента Буша, нужно было понять, что режим Хусейна обречен. И прежде всего из-за его издевательства над резолюциями ООН, из-за наглого саботажа инспекционной деятельности в 90-е годы (и эпатажа после их возобновления в 2002 г.), из-за безответственного блефа вокруг создания ОМУ и баллистических ракет.

Какими бы мотивами ни руководствовались в Вашингтоне, вызывающая линия Багдада предопределяла неизбежность устранения режима – вопрос был только в способе и сроке. В этих условиях единственной альтернативой односторонней военной акции США, окрыленных победой в Афганистане, могла стать только санкционированная СБ ООН операция по расширению инспекций с сильным военным сопровождением, по созданию коалиционной группировки сил в зоне Персидского залива для давления на Хусейна, о которой говорилось выше. Если бы тогда, осенью 2002 г. Москва сделала для себя окончательный выбор (и если бы миссия Евгения Примакова с предложением об отставке Хусейна состоялась не в начале 2003, а осенью 2002 г.), то Россия могла бы стать инициатором нового курса в отношении Ирака – и весь ход событий был бы иным, как и последствия для интересов РФ.

Но Россия никак не могла поставить крест на багдадском режиме и пыталось маневрировать, чтобы усидеть сразу на нескольких стульях – с предсказуемым результатом, когда стулья разъехались с первыми ударами крылатых ракет США. Но Россия, Франция и Германия до последнего момента настаивали на продолжении «несиловых» инспекций ООН, хотя режим Хусейна вполне к ним приспособился и превратил в предмет нескончаемых политических трюков. Понятно, что история не знает сослагательного наклонения, но правильно ли выстраивается линия Москвы в отношении ситуации, как она сложилась после войны? Вслед за быстрым разгромом иракской армии Москва стала совершать новые ошибки.

 После затянувшейся неповоротливости ее позиции до войны, российская дипломатия вдруг начала суетиться: последовали заявления о том, что Россия не заинтересована в военном поражении США, вместе с рядом западноевропейских стран стали требовать передачи послевоенного устройства Ирака под эгиду ООН, по предложению из Вашингтона заявили о возможности списания иракского долга, стали намекать на желательность допуска российских фирм к восстановлению нефтедобычи Ирака. Что бы ни говорили, главный смысл единодушно принятой (при отсутствии Сирии) резолюции ООН от 22 мая 2003 г. заключается в легитимизации задним числом оккупационного режима США и Великобритании, а значит и самой военной акции в Ираке. Отказав США в санкции на войну в свете неубедительности американских обоснований, ООН post factum легализовала эту акцию, хотя после нее несостоятельность предлогов для войны полностью подтвердилась.

Вопреки заявлениям российского МИДа, если называть вещи своими именами, не «иракский вопрос вернулся в правовое поле ООН», а ООН усилиями членов ее Совета Безопасности вернулась в поле внешней и военной политики США. Что касается экономической стороны вопроса, то продление программы «нефть за продовольствие» (в которой подрабатывают российские фирмы), как и туманные обещания зачета иракского внешнего долга за советский в Парижском клубе, а также возможных компенсаций российским кампаниям за потерю контракта на месторождение Курна-2 – вряд ли можно считать серьезным выигрышем российской дипломатии. Если уж на то пошло, то гораздо больше можно было бы получить, заняв с самого начала место в фарватере Вашингтона, как, скажем, это сделала Британия.

Тем более, что прежняя принципиальная линия не давать санкции СБ ООН на необоснованную военную акцию теперь обесценена голосованием за резолюцию, оправдавшую эту войну. Но ни на какие существенные экономические подачки по итогам иракского кризиса рассчитывать не надо, да и не столь важны они для экономики России. Кроме разве что мировых цен на нефть, на которые будет влиять, прежде всего, линия ОПЕК, других экспортеров и глобальная экономическая конъюнктура, а не попытки побыстрее сговориться сейчас с Вашингтоном. Могут спросить, а что же было делать, махать кулаками после драки и идти сейчас на конфронтацию с США, ветируя новую резолюцию ООН, да еще в одиночку, без Франции и ФРГ? Но во-первых, не нужно было проталкивать вмешательство ООН в послевоенное урегулирование по милости США. Во всяком случае, пока они сами не увязли в иракских и региональных проблемах и не обратились за помощью. Во-вторых, когда США решили поставить в Совбезе вопрос о снятии санкций, нужно было опережающим путем двигать свою резолюцию, включающую весь комплекс важных вопросов: о роли ООН, возвращении инспекторов, формировании новой власти в Ираке и контроле за его нефтеэкспортом. Пусть Вашингтон решал бы дилемму: накладывать вето и обострять противоречия с мировым сообществом и далее – или искать равноправный компромисс. Среди всех негативных аспектов иракской эпопеи для внешнеполитических интересов России есть лишь два положительных момента из опыта периода до начала войны.

Один в том, что Москва впервые за многие годы продемонстрировала, что может проводить самостоятельную линию, не следуя в фарватере США, когда их политика не отвечает интересам международной безопасности, руководствуется сугубо односторонними интересами и идет вразрез с международно-правовыми нормами. Причем, в таких случаях противодействие США не влечет скатывание к конфронтации и холодной войне. Другой состоит в том, что впервые в новейшей истории в условиях острых противоречий с США Россия выступила в тесном взаимодействии с другими ведущими державами Европы. Это заведомо дезавуировало обвинения в адрес Москвы за рецидив холодной войны из Вашингтона и Брюсселя. А внутри России не позволило националистам и левым вновь разыграть карту «извечного противостояния» Москвы с Западом. И эти немногие, но важные приобретения нужно сохранить и преумножить, создав конструктивный задел российской внешней политики на длительную перспективу. Необходимо проявлять выдержку и достоинство, не суетиться и не терять приобретенный ресурс в погоне за тактическим прикупом. Иракская сага еще далеко не завершена. Между крайними точками: возвратом к конфронтации с США и следовании в их фарватере есть широкий диапазон других, достойных и продуктивных курсов политики. Принципиальная позиция по Ираку не исключает, а предполагает продолжение сотрудничества с США в тех областях, где это соответствует интересам России и международной безопасности. Такую линию Москвы сами же США будут больше уважать и учитывать в своих будущих действиях. И на ней же может базироваться дальнейшее сближение России с ее главными соседями в Европе (и Европейским Союзом в целом) не только в экономической и гуманитарно-правовой областях, но и во внешней и военной политике. Именно здесь скрыты огромные резервы взаимодействия и увеличения их совокупного влияния на мировой арене.

Глава 2. Отношение мирового сообщества к войне

2.1 Роль США  в Иракской войне

Официальный план США по борьбе с «Исламским государством» утвержден и принят. Остается только понять, насколько заявленные публично задачи Вашингтона в борьбе с терроризмом соотносятся с реальными целями американской политики в отношении Ирака. Американская пропагандистская машина в очередной раз доказывает свою эффективность. Действия США в Ираке рассматриваются сегодня большинством обозревателей исключительно в контексте борьбы с «Исламским государством», хотя чем дальше — тем очевиднее, что преследуемые Вашингтоном цели куда как глубиннее и масштабнее, чем разгром джихадистов, ничего серьезного в военно-политическом плане из себя не представляющих. Жизнь под прицелом в Сирии Как устроена работа миномета Вот так кубинский революционер выглядит сейчас Что стало сегодня с резиденциями великих вождей Активистки лесбийского клуба Infinity троллят депутата Виталия Милонова В полном размере: ИГИШ в Сирии и Ираке Внешне план военной кампании США и их союзников выглядит вполне логично.

По сообщениям «Нью-Йорк Таймс», он состоит из трех стадий: первая — нанесение авиаударов по джихадистам. Вторая — участие американских военнослужащих в «реформе» иракской армии, в создании вооруженных сил Иракского Курдистана и в формировании ополчения местных племен, своеобразное «второе издание» стратегии «пробуждение Анбара» (так называемого суннитского треугольника, расположенного к северу и западу от Багдада), которую американские войска проводили в период оккупации страны. И, наконец, третья стадия, которая предполагает активные действия на территории Сирии — освобождение из-под контроля «Исламского государства» захваченных джихадистами районов этой страны.

Причем официальные представители Белого дома намекнули, что третья стадия — дело долгое, и реализация этой части плана военной кампании, возможно, будет происходить уже при новом американском президенте. Еще о психологии арабского человека в статье: Почему арабы плохие солдаты Для принятия именного этого плана, автором которого считается бывший помощник Обамы и заместитель советника президента США по национальной безопасности Энтони Блинкен, нынешнему хозяину Белого дома пришлось «ломать через колено» Пентагон, руководство которого предложило совершенно иное решение проблемы «Исламского государства».

Центральное командование США настаивало на интенсивных военных ударах и последующей наземной операции, в ходе которой 12-15 тысяч американских военнослужащих при поддержке местных ополченцев и союзников США по антитеррористической коалиции в месячный срок осуществили бы «зачистку» стратегически важных объектов и населенных пунктов от боевиков «Исламского государства». Стремление же затянуть операцию против джихадистов министр обороны США Чак Хейгел в служебной записке Обаме назвал «грубой ошибкой и тягой советника президента США по национальной безопасности Сьюзан Райс к неоправданным политическим комбинациям». В полном размере: Ирак - карта национальностей. «Бунт Пентагона» был подавлен, обошлось даже без отставок. Военным объяснили, что скорейший разгром «Исламского государства», которое, кстати, серьезной угрозой интересам США на Ближнем Востоке в вашингтонских кабинетах не считается, может помешать планам по «переформатированию» того же Ирака. А потому военное планирование должно подстраиваться под планирование политическое, а никак не наоборот.

При таком подходе упреки в неэффективности воздушных ударов по позициям «Исламского государства» действительно теряют смысл. Среднее количество авиационных атак против джихадистов в Ираке и Сирии — примерно пять в день. В 2003 году во время операции против Ирака этот показатель составлял около 800 атак в день, в 2011-м во время операции против Ливии — 50 атак. И если в первое время столь низкую интенсивность американские военные объясняли «высокой результативностью», то теперь прямо, как это сделал Рэй Одиерно, начальник штаба сухопутных войск США, признают, что «авиаудары дарят нам дополнительное время для решения других задач. Они не предназначены для решения проблем с „Исламским государством“, поскольку этим должны заниматься наземные силы». Почему причина упадка арабских стран - мировоззрение, в статье: Почему деградируют мусульмане? Для создания этих сил, собственно, и нужны полторы тысячи американских военнослужащих, о направлении которых в Ирак объявил на днях Барак Обама. Планируется, что этот американский контингент развернет тренировочные лагеря в северной, западной и южной частях страны, в которых будет вестись интенсивная переподготовка девяти бригад иракской армии, трех бригад вооруженных сил Иракского Курдистана и отрядов ополчения, сформированных из племен арабов-суннитов. В полном размере: Ирак - карта племен. Вроде бы все идет по плану, но, повторюсь, по плану «военному», поскольку «политический» план США с борьбой против «Исламского государства» связан лишь в том, что антитеррористическая операция против джихадистов представляет собой крайне удобный повод для раздела Ирака на три части — независимый Курдистан и еще два государства — суннитов и шиитов. В своем телеинтервью в минувшие выходные Обама многозначительно обмолвился о том, что «первым этапом нашей политики в Ираке было создание правительства единства и доверия, и мы этого добились». И США, и их региональные союзники, в первую очередь — Саудовская Аравия, считали, что бывший иракский премьер Нури аль-Малики превращает страну в своеобразный «иранский протекторат». К действительности это не имело никакого отношения, но является отличным предлогом для того, чтобы сейчас создать в Ираке новый баланс между суннитами, шиитами и курдами, в результате которого будет проще разделить страну на три части, чем сохранить единое государство. Тренировочные лагеря, которые будут развернуты американцами в ближайшее время, — это базы для подготовки полноценных вооруженных сил и независимого Курдистана, и «Суннистана», которые впоследствии станут решающим доводом для раздела Ирака. Почему восточные страны оказались в таком состоянии: В чем причина отсталости восточных стран а так же в статье: Почему арабы не добиваются успеха? Экономическая база для курдской независимости за период войны с «Исламским государством» не только не пострадала — доходы регионального правительства в Эрбиле увеличились, как сообщил недавно министр природных ресурсов Ашти Хаврами, почти на 60%. В основном — за счет того, что, пользуясь слабостью Багдада, курдам удалось установить контроль над нефтяными полями Киркука и обеспечить непрерывные продажи через турецкий Джейхан. Все обращения Багдада к международному сообществу, к правительствам США и Турции о том, что эти продажи незаконны, — остаются «гласом вопиющего в пустыне».