Концептуальные основы внешней политике США

Глава 4.  Внешнеполитический курс Б.Клинтона

США всегда придерживалась своей основной идеи о своей «исторической миссии». О том, что «свет демократии» должен быть доставлен всем «нуждающимся» в ней странам. Эта идея была реализована в концепции «расширения демократии», высказанной помощником президента по вопросам национальной безопасности Э.Лэйком в сентябре 1993г. Концепция «расширения демократии», или «доктрина Клинтона», предполагала содействие демократизации бывших советских республик для того, чтобы установить американское влияние в ряду «молодых демократий». В целом, эта концепция продолжала курс Дж.Буша на уменьшение угрозы использования и распространения ядерного оружия, всестороннюю поддержку демократических преобразований и дальнейший переход на рельсы рыночной экономики. Подобно предшественнику, Б.Клинтон оказывал поддержку лично Б.Ельцину, как главному реформатору, хотя реализацию концепции «расширения демократии» не связывали исключительно с конкретным руководством Москвы.

Российская политическая элита думала, что США собирается и в дальнейшем  финансировать демократические реформы в стране. За первые полгода пребывания Б.Клинтона на посту президента США в рамках различных финансовых программ России было выделено 4,5 млрд долл. Однако вскоре выяснилось, что основные финансовые потоки приходится на страны Восточной Европы, а не на Россию. Это происходило из-за изменения внешнеполитического курса Белого дома на российском направлении. С одной стороны, по словам куратора внешней политики США в отношении России С.Тэлбота, «проблема РФ — это вопрос внутренней политики Соединенных Штатов» (14). С другой стороны, по мнению, широко разделяемому в политических кругах американского истеблишмента и напоминающему «доктрину сдерживания» Г.Трумэна, «поддерживая российский свободный рынок и российскую демократию, американский курс должен одновременно ставить препятствия российскому экспансионизму» (2). При этом понятие «экспансионизм» трактовалось весьма обширно: под него подпадали и действия Москвы в Чечне с 1994г., и участие России в урегулировании конфликтов в СНГ (грузино-абхазского конфликта и гражданской войны в Таджикистане) и. т.д.

Во второй половине президентства Б.Клинтона политика США в отношении России несколько изменилась. Вашингтон продолжал оказывать поддержку Москве (хотя и не в таком объеме, как в первой половине 1990-х гг.), способствовал принятию России в «Большую семерку», номинально превратив ее в «Большую восьмерку», распространил на нее программу «Партнерство ради мира», продемонстрировав тем самым «отсутствие противостояния» НАТО с Россией, но при этом не позволяя ей каким-либо образом влиять на принимаемые решения. Наряду с этим, в рамках «доктрины Клинтона» появилась концепция «геополитического плюрализма», суть которой заключалась в проведении такого внешнеполитического курса в отношениях с Россией, при котором она не будет и не сможет стремиться к господству над соседними государствами, превратившись в  «нормальную страну», такую как Англия или Франция (11). При этом США отходили от представления о приоритетности российского внешнеполитического направления и занимали позицию демонстративного дистанцирования от нее.

Это же подразумевало и начало проведения достаточно жесткой политики отстаивания своих национальных интересов, что проявлялось в ускорении процессов становления «независимости» стран СНГ, другими словами, «оттягивании» бывших советских стран от Москвы, а также в расширении и углублении НАТО. Последний шаг продемонстрировал, что Вашингтон, не собирается учитывать интересы Москвы, поскольку расширение НАТО не только противоречило обещаниям Дж.Буша, данным М.Горбачеву, но и объективно не могло не рассматриваться Москвой в качестве угрозы безопасности страны. Еще одно доказательство того, что США никогда не рассматривали Россию в качестве равного партнера, к интересам которого, необходимо прислушиваться, явилась бомбардировка Югославии. Целями агрессии было, во-первых, уничтожить югославскую экономику, которая не принимала реформы.  Во-вторых, оправдать в глазах некоторых европейских стран существование теряющего значение после ликвидации ОВД блока НАТО. В-третьих, установить контроль над политическими и энергетическими процессами в этом регионе  (последующее развертывание на территории Косова одной из крупнейших военных баз и регулирование планируемого нефтепровода от Каспия до Албании, Македонии и Болгарии (АМБО)) (9).

Таким образом, внешнеполитический курс Б.Клинтона на российском (и не только) направлении полностью вписывался в общую концепцию американского доминирования. «Доктрина Клинтона» была, фактически, преемницей «доктрины сдерживания» Г.Трумэна в более «демократичном» варианте: она также была направлена на препятствие усиления России в любой сфере, но посредством более «мягких» методов – распространения демократических ценностей на бывшие советские страны с целью добиться создания «пояса молодых демократий» проамериканской направленности.

По сути, в 1990-е гг., несмотря на нахождение у власти представителей двух, как представляется, противоположных американских партий, между их политикой в отношении России четко прослеживаются несколько общих черт. Во-первых, исходя из убеждений и республиканцев, и демократов, распад Советского Союза отвечал жизненно важным интересам США, поскольку открывал огромные перспективы для всесторонней реализации «исторически предназначенного» доминирования Америки в мире. А существование Советского Союза в любом виде этим интересам прямо противоречило. Во-вторых, представители обеих партий были крайне заинтересованы в ослаблении международных позиций России, хотя и не в ее полном развале, поскольку это означало бы потерю Москвой роли достаточно важного геополитического фактора, что грозило изменить баланс сил в мире в целом и в Евразии в частности не в пользу США. В-третьих, республиканцы и демократы неизменно активно поддерживали и подпитывали стремление бывших советских республик к независимости, причем «котировка» лидеров этих стран во многом зависела от степени их оппозиционности интеграционным процессам в СНГ под эгидой России и отхода от самой России (впрочем, этот фактор имеет немаловажное значение в глазах американского истеблишмента и сегодня). И, наконец, в-четвертых, администрации от обеих партий стремились превратить энергоэкспорт России в основную статью ее дохода, не позволяя развиваться другим отраслям, в первую очередь, сельскохозяйственной, дабы из импортера американского зерна (которое имеет огромное значение в контексте формирования мировых продовольственных потоков) Россия не превратилась в его поставщика.

Итак, политика демократа Клинтона не только не намного отличалась от политики его предшественника республиканца Дж.Буша-старшего, но и являлась своего рода продолжением доктрины «нового мирового порядка», а также явилась одной из основ для провозглашения «доктрины Буша-младшего», появившейся в 2001г.

Глава 5. Концепция внешней политики США в начале XXI века

Администрация президента Дж.Буша-мл. подвергла критики курс Б.Клинтона за излишнюю «мягкость» и «уступчивость». Считалось необходимым «расширять сферу демократии в международной политике», руководствуясь «ценностноцентричным» подходом, при продолжении курса на прагматичность политики в целом. События 11 сентября 2001г. активно трактовались представителями американского научно-политического сообщества с точки зрения политической идеологии, а именно, с позиций концепции «столкновения цивилизаций», автором которой является С.Хантингтон. Атаку террористов на башни-близнецы рассматривали не только как конфликт культурно-ценностных систем − иудейско-христианской и мусульманской, но и как открытый вызов американской либеральной демократии со стороны авторитарных режимов. В данной ситуации представители республиканцев и демократов, стали ещё активнее отстаивать идею о «глобальной демократической миссии США». Таким образом, республиканская администрация Дж.Буша-мл., объясняя свое вторжение в Афганистан, а затем и в Ирак, использовала термины из арсенала демократов. Не смотря на критику Клинтона администрацей Дж.Буша-мл., политический курс во многом был похож «доктрине Клинтона», но в более жестком и агрессивном формате, что характерно для республиканцев.

Политика республиканца Дж. Буша, как и его предшественника демократа Б. Клинтона, опиралась на техническое, военное и экономическое превосходстве США над другими странами. Эти факторы вкупе с идеологическим мессианством – желание насадить другим странам либеральную демократию в качестве единственно верной идеологии развития   предопределило наступательный характер как внешней, так и военной политики США на рубеже веков.

Но в отличие от своего предшественника, Дж. Буш был вынужден считаться с новыми условиями. Во-первых, после террористической атаки на США 11 сентября 2001 г. Президент Дж. Буш объявил американский народ «нацией на войне», тем самым он признал всю политику государства военной.

В действиях администрации Дж.Буша-мл. также можно найти  преемственность внешнеполитического курса Р.Рейгана. Во-первых, высокий военный бюджет, сильные вооружённые силы, которые могут быстро и эффективно реагировать на любые вызовы и угрозы. Во-вторых, проведение насаждающей американские принципы внешней политики. В-третьих, взятие ответственности за особую «миссию» Америки в сохранении и распространении международного порядка, благоприятного для интересов и безопасности США. Подобный внешнеполитический курс обсуждался в консервативных политических кругах еще в 1997г. и был изложен идеологами Проекта «Новый американский век» (PNAC) (7). Однако реализации основных постулатов проекта мешало, главным образом, отсутствие явного врага, который мог бы оправдать такую, по сути, интервенционистскую политику. События сентября 2001г. явили миру того самого врага, против которого было необходимо бросить огромные силы.

В июне 2002г. в Вест-Пойнте президент Дж.Буш-мл. озвучил так называемую «доктрину Буша», представлявшую собой квинтэссенцию внешнеполитических воззрений и устремлений Белого дома. Доктрина основывалась на двух основных принципах: Соединенные Штаты будут прикладывать все необходимые усилия для сохранения своего превосходства и отныне присваивают себе право предпринимать упреждающие действия, или, другими словами, право нанесения превентивных ударов (8).

В итоге, Дж.Буш-мл., исходя из применяемых ранее внешнеполитических доктрин, заявил о следовании наряду с концепцией глобального доминирования идеологии превосходства, суть данных рассуждений довольна проста: США вышли победителями в «холодной войне» и на данный момент являются самой сильной мировой державой, а, следовательно, право на стороне сильнейших. Разумеется, в контексте такого самоопределения Америка по-прежнему не рассматривала ни одну страну в качестве равноправного партнера или союзника.

В начале XXI века пришло осознание того, что однополярный мир не состоялся и лидерство Соединенных Штатов в экономической, технологической и военной сферах не трансформировалось в общую мировую гегемонию США. Америка была не в состоянии решить глобальные проблемы (терроризм, распространение ОМУ) в одиночку. Идеологическое наступление США – «расширение зоны демократии» – в ряде регионов затормозилось (Центральная Азия), а в других столкнулось с жестким сопротивлением (Ближний и Средний Восток).

Становление Китая в качестве глобального конкурента стало приобретать реальные перспективы. Индия стремительно приближается к статусу региональной сверхдержавы, а Россия восстанавливает свой военно-экономический потенциал и становится реальным препятствием интересам США на постсоветском пространстве, чего не было в 1990-е гг. Даже Европа (в рамках ЕС, а иногда и внутри НАТО) требует отдельного учета своих интересов. Происходит «естественная регионализация» военной политики США.

C начала XXI века резко  возросли мировые военные расходы. Гонка вооружений практически  возобновилась. Ужесточилась конкуренция  на мировых рынках оружия и  военной техники, где главный  соперник США – вновь Россия.

В соответствии с американской стратегией глобального доминирования, США фактически давали понять, что будут считаться с Россией постольку, поскольку это не противоречит интересам Вашингтона. В целом Россия оценивалась как страна, потенциально способная помешать реализации тех или иных планов США, поэтому Вашингтоном полностью принималась возможность политики «жесткого прессинга» Москвы, особенно в условиях отсутствия у последней необходимой мощи и международного влияния для адекватного ответа (13). Администрация Дж.Буша старалась выстраивать отношения с Россией, в значительной степени опираясь на противоречия в позициях двух стран, самыми серьезными среди которых можно назвать неодобрение Вашингтоном действий Москвы в Чечне, опасения, связанные с ростом авторитаризма и прекращением либеральных реформ, а также критика отношений России с рядом стран «третьего мира» (Ираном, Ираком, Ливией) и возможности передачи им Москвой военных технологий. В то же время, несмотря на готовность к возможному осложнению отношений с руководством Кремля в контексте данных противоречий, Вашингтон понимал, что отношения с Москвой по-прежнему имеют большое значение для США при решении ряда важных задач, таких как контроль над распространением ОМУ, предотвращение образования антиамериканского блока, обеспечение безопасности в Европе, обеспечение максимального доступа к ресурсам Каспийского региона и странам СНГ. В целом, учитывая столь резкую позицию новой Администрации в отношении России, можно было предполагать, что произойдет серьезное усиление тенденции к ужесточению политики в диалоге Вашингтон-Москва. Примером этому могут послужить слова из выступления К.Райс в период подготовки к президентским выборам: «Вопрос заключается в том, насколько мы близки к тому, чтобы начать проводить политику сдерживания и карантина в отношении России, а не политику сотрудничества» (15).  В то же время было очевидно, что необходимо отказаться от исключительно негативного восприятия России, что нашло отражение в выборе курса, сочетающего «сдерживание и диалог», то есть традиционную республиканскую жесткость и продолжение вовлечения России в международное сообщество демократических государств при дальнейшем способствовании проведения Москвой реформ.

Теракты 11 сентября 2001г. в некоторой степени изменили подход Вашингтона к Москве, полностью поддержавшей провозглашенную им борьбу с терроризмом. Воспользовавшись предложенной помощью в антитеррористических кампаниях, администрация Дж.Буша изменила курс на сближение с Россией, впрочем, не без выгоды. Видимое улучшение двусторонних отношений помогло не только заручиться поддержкой Москвы в борьбе с международным терроризмом, но и предоставило возможность закрепиться в некоторых республиках СНГ, используя их территории как удобные стратегические пункты для размещения своих военных баз, а также обеспечило в целом «спокойную» реакцию России на перспективу дальнейшего расширения НАТО. Однако провозглашение Москвы «партнером» Вашингтона было, по сути, лишь на словах. Реальные действия Белого дома говорили об обратном: летом 2002г. США вышли из Договора по ПРО от 1972 года, что было воспринято Москвой как отказ Соединенных Штатов от взаимного ядерного сдерживания, особенно на фоне упорно продолжающейся работы Вашингтона по созданию и расширению системы ПРО в Европе. В 2003г. США осуществили интервенцию в Ирак, против чего категорически выступала Москва. В 2004г., после самого крупного расширения блока НАТО, Вашингтон заговорил о возможном принятии в Альянс Украины и Грузии, что дало серьезную трещину в российско-американских отношениях. В 2007г. США заявили о готовности в скором времени разместить элементы американской системы ПРО в Польше и Чехии, несмотря на решительные протесты Москвы. Последней каплей, перевесившей чашу российско-американских отношений в сторону кризиса, стала агрессия Грузии, поддерживаемой Вашингтоном, против двух стремящихся вырваться из-под ее контроля республик – Абхазии и Южной Осетии. Война между Россией и Грузией фактически была опосредованной войной между Россией и США.

Агрессивная политика администрации Дж.Буша-мл. старалась максимально нивелировать национальные интересы России, «задвигая» ее на периферию международного политического процесса. Война в Грузии во многом была призвана проверить Москву «на прочность»: способна ли она отстоять свои позиции или нет. Дж.Буш-мл. выстраивал внешнеполитический курс Америки, основываясь исключительно на идеологии неоконсерватизма, что и определило основные принципы его политики: приоритетное значение силы над правом (пример вторжения в Ирак), навязывание своих взглядов, интересов и ценностей всему миру как априори правильных, поскольку исходили они от «победительницы» в «холодной войне». Такая концепция главенства в мире не могла не вступить в противоречие с интересами России, укрепившей свои позиции со времен смены власти в Кремле в 2000г. Не допуская перехода «недружественных» отношений в фазу открытой конфликтности, Вашингтон при президентстве Дж.Буша-мл. фактически избрал политику «избирательного сотрудничества» с Москвой при одновременном давлении на нее во внутри- (в вопросах прав человека и отсутствии демократии) и внешнеполитической сферах. Эта политика была в целом продолжена его последователем.