Жизнь и творчество Исаака Левитана

       Весной 1887 года Левитан, продолжая испытывать потребность в новых сильных художественных впечатлениях, отправился на Волгу. Поездка на великую русскую реку, которую так проникновенно изображал его любимый учитель Саврасов, давно была задумана Левитаном.

       Однако первая встреча с Волгой не удовлетворила живописца. Стояла холодная, пасмурная погода, и река показалась ему "тоскливой и мертвой".

       Вскоре  Левитан, так и не найдя понимания  Волги, вернулся в Москву. Но впечатления  от поездки не отпускали его. Зимой  1887-1888 годов были написаны "Разлив на Суре" и "Вечер на Волге", в которых Левитан, видимо, обобщая волжские впечатления, сумел сообщить своему искусству новое, философски-эпическое звучание.

       Весной 1888 года Левитан вместе со Степановым и Кувшинниковой снова отправился на пароходе по Оке до Нижнего Новгорода и далее вверх по Волге. И не напрасно. На этот раз встреча с волжскими просторами оказалась намного более благоприятной. Пережитый тогда Левитаном прилив творческой энергии был связан, прежде всего, с пребыванием в небольшом заштатном городке Плёсе, облюбованном художником и его друзьями для отдыха и работы.

       Месяцы, которые он провел здесь в 1888, а  затем и в два последующие  года, стали, быть может, самыми плодотворными  в его жизни. Уютный патриархальный городок, окрестные леса, поля и, конечно, волжские просторы дали ему желанное душевное равновесие и многообразную натуру для творчества.

       В развитии художника важную роль сыграла  его первая поездка в Западную Европу в конце 1889 - начале 1890 года. Левитан отправился туда для того, чтобы ознакомиться с современной живописью, широко представленной на проходившей в то время в Париже Всемирной выставке. Вероятно, особенно интересовали его устроенная там ретроспективная экспозиция творчества давно любимых им художников барбизонской школы - Камиля Коро, Жана Франсуа Милле, Теодора Руссо и произведения импрессионистов. По свидетельству Нестерова, поездка придала ему более уверенности в себе. Там, на Западе, где искусство действительно свободно, он убедился, что путь, намеченный им раньше, верен.

       Левитан написал во Франции и в Италии, куда ездил после Парижа, целый  ряд пейзажей. Среди них есть работы, относящиеся к лучшему из созданного русскими художниками за рубежом. Одной  из поэтичнейших марин во всем европейском искусстве представляется лаконичная картина "Берег Средиземного моря". Нежная гамма голубых и опаловых тонов, мерный ритм волн, набегающих на песчаный берег, отуманенная даль неба и моря запечатлены в этой картине так чутко и одухотворенно, что зритель как бы теряет ощущение времени, причащается к музыке вечности.

       Одним из значительнейших полотен Левитана стала созданная вскоре после  возвращения из первой заграничной  поездки картина "Тихая обитель" (1890). Сохранились свидетельства  о том, что после ее появления на передвижной выставке 1891 года имя Левитана было на устах всей интеллигентной Москвы.

       1890-е  годы - время расцвета мастерства  Левитана, его широкого признания  и популярности у ценителей  искусства. Но жизнь его и  в эти годы отнюдь не была  безоблачной, лишенной горестей и тягот. Не случайно рядом с пейзажами, утверждавшими красоту русской природы и единящих с ней мыслей и чувств, в его творчестве есть и драматические образы, в которых живет память о несовершенстве действительности. В таких работах ощущается, что Левитан, говоря словами Александра Блока о Чехове, "бродил немало над пропастями русской жизни". В них отразились его размышления о противоречивости человеческого бытия, страдание от столкновений с несправедливостью. А такие столкновения случались в жизни Левитана не однажды. Так, даже прославившись, он "все-таки постоянно терпел всевозможные неприятности из-за своего еврейства". В то самое время, когда он в 1892 году работал над Вечерним звоном, началось выселение из Москвы лиц еврейской национальности, и в один "прекрасный" день Левитану было предписано, как "некрещеному еврею", в двадцать четыре часа покинуть город.

       Несмотря  на протесты художественной общественности, живописцу пришлось какое-то время  жить то в Тверской, то во Владимирской губерниях, пока хлопоты друзей и сознающих абсурдность совершившегося влиятельных лиц (в том числе и Павла Третьякова), не позволили ему вернуться в Москву.

       К сожалению, 1896-1897 годы стали для Левитана не только временем новых достижений и соприкосновения с новейшими тенденциями искусства, но и печальным, роковым жизненным рубежом. В 1896 году, после вторично перенесенного тифа, усилились симптомы и прежде дававшей о себе знать болезни сердца. Вскоре стала очевидной и мера тяжести, неизлечимость болезни.

       Несмотря  на помощь лучших русских и зарубежных врачей и поездки на курорты, Левитану оставался краткий жизненный  срок.

       Весной 1900 года, вскоре после приезда из Парижа, художник простудился на даче в Химках, куда ездил на этюды  с учениками. 22 июля, не дожив до сорокалетия всего 26 дней, он скончался от легочного кровоизлияния... 
 
 
 
 

       1.2 Творческое окружение  мастера и его  дружба с А.П.  Чеховым.

       В школьные годы Левитан числился и  работал в так называемой саврасовской мастерской. Там работал ряд талантливых учеников. Их объединял умный, даровитый, позднее погибший от несчастной своей страсти к вину Алексей Кондратьевич Саврасов, автор прославленной картины "Грачи прилетели". Надежды всей школы были обращены на пылкого, немного Дон-Кихота, Сергея Коровина и юных Костю Коровина и Исаака Левитана. Мастерская Саврасова была окружена особой таинственностью, там священнодействовали, там уже писали картины, о чем шла глухая молва среди непосвященных. Саврасовская мастерская должна была поддержать славу первой ученической выставки.

       В то время, когда его учеником стал молодой Исаак Левитан, творчество Саврасова достигло вершины. Были написаны знаменитые картины "Грачи прилетели" (1871), "Проселок" (1873), прекрасные волжские работы, вдохновившие впоследствии и  самого Левитана. В 1870-е годы в русской живописи видное место занимали и пейзажи других мастеров: меланхоличного Федора Васильева, лесного богатыря Ивана Шишкина, художника света Архипа Куинджи и многих других. Но именно скромные полотна Саврасова обладали неповторимым качеством - выражением сокровенного прикосновения души художника к "поющим силам природы" (Борис Асафьев). Впоследствии Левитан в 1897 году своем единственном выступлении в печати - памяти Саврасова - назвал учителя "одним из самых глубоких русских живописцев", умевшим отыскать и в самом простом и обыкновенном те интимные, глубоко трогательные, часто печальные черты, которые так сильно чувствуются в нашем родном пейзаже и так неотразимо действуют на душу... Посмотрите на лучшие из его картин. Какая простота! Но за этой простотой вы чувствуете мягкую, хорошую душу художника, которому все это дорого и близко его сердцу".

       Те же самые слова мы можем сказать и о самом Исааке Левитане. Более того, все развитие русского лирического пейзажа порою связывают исключительно с именем Левитана. А что же Саврасов? Саврасов был замечательным, вдумчивым, душевным педагогом. Не случайно, наряду с Левитаном под его влиянием выросли такие художники, как братья Коровины, Сергей Светославский, Алексей Степанов и другие поэты природы. Причем секретом влияния Саврасова на молодежь была не столько методика преподавания, сколько способность вдохновлять учеников, которые, охваченные восторженным поклонением природе, сплотившись в тесный кружок, работали, не покладая рук - и в мастерской, и дома, и на природе. С первыми теплыми, солнечными, весенними днями вся мастерская спешила вон из города и среди тающих снегов любовалась красотой пробуждающейся и обновляющейся жизни.

       Расцветал дуб, и Саврасов, возвещая об этом, как  о грандиозном вселенском событии, вбегал в мастерскую и уводил с собой молодежь туда, в зеленые рощи и поля. Где зеленый лес вместо черных труб, и касанье застенчивых губ. Константин Коровин, близкий друг Левитана в те годы, вспоминал, как Саврасов, "этот величайший, проникновенный артист с умным и добрым лицом любил учеников своих всем своим сердцем" и беседовал с ними о том, что "искусство и ландшафты не нужны, где нет чувства. Холод и машина - одна ненужная теория... Только любя природу, учась у нее, можно найти себя". Вспоминал Коровин и "фигуру Левитана в синей короткой курточке, в минуты благоговейного внимания к словам учителя. Глаза его выражали растроганное сочувствие. Он искренне любил Саврасова, и тот заметно благоволил к талантливому ученику".

       В самом деле, хотя занятия с Саврасовым были благотворны для многих, именно в Левитане он нашел наиболее родственную натуру, и не случайно говорили, что только ему Саврасов передал "тайну мотива". Чуткость к пейзажной лирике учителя и его наследию определила многие качества первых работ Левитана. Так, очень близка к саврасовским пейзажам картина "Солнечный день. Весна" (1877) – изображение уютного деревенского уголка, где под деревьями, среди кустов, рядом с избой и сарайчиком копаются в покрытой новорожденной травой земле курицы. Другие ранние работы Левитана - "Вечер" (1877), "Осень. Дорога в деревне" (1877), "Ветряные мельницы" (конец 1870-х) - имеют грустный, сумеречный характер и напоминают пейзажные фоны перовских картин и произведения "элегической" линии творчества Саврасова - изображения болот, забытых сельских погостов. Но работы Левитана не производят впечатления "вторичности". В них ощутим подлинный драматизм, заставляющий вспомнить, что юного художника постигла горечь сиротства.

       Влияние знаменитых обаятельных "жанров-пейзажей" Поленова ("Московский дворик", "Бабушкин сад") и этюдов, сделанных во время поездок в Грецию, Персию и на Ближний Восток, во многом определило характер поисков молодых живописцев левитановского поколения. Уже в конце 1870-х годов они, как вспоминал Константин Коровин, с восторгом вглядывались в синие тени и яркий солнечный свет на поленовских работах, изучали особенности выражения в них поэзии умиротворенного природного настроения (это понятие впервые появилось в русской критике именно в связи с картинами Поленова). Поленовская живопись вносила в русское искусство светлое, радостное, солнечное, аполлонническое начало, жизнеутверждающую, ровную бодрость и присущее личности художника сочетание утонченного европеизма, солидности, аристократического благородства и демократичности, глубокой, какой-то тургеневской любви к России, ее народу и природе. Впоследствии, в 1898 году, высказывая Поленову "благодарность как учителю и доброму отзывчивому человеку", Левитан писал ему, что московское искусство не было бы таким, каково оно есть, не будь Поленова. Особенно близки Левитану были некоторые композиционные принципы поленовских пейзажей, с их как бы обнимающим зрителя пространством, любовью к изображению уютных двориков, старых парков с заросшими прудами, речных заводей и излучин.

       Связала Левитана с Поленовым не только личная дружба, но и успешная совместная работа в 1885 году над декорациями для  Мамонтовской частной оперы.

       В ряде работ начала 1880-х годов Левитан  как бы осуществил поэтический синтез уроков Саврасова и Поленова. Таков пейзаж "Дуб" (1880), композиционно близкий саврасовской картине с аналогичным названием, а живописным строем поленовским работам с их колористическим богатством. Написав стоящее на лесной опушке крепкое величественное дерево со светящимися на солнце яркими листьями, купающимися в чистом нагретом воздухе, Левитан точно передал нежный тон молодой травы у основания дуба, золотисто-оранжевый цвет источающих смолистый аромат сосен, игру теней на стволах и ветвях деревьев. В работах Левитана начала 1880-х годов все более проявлялись неповторимые грани его таланта - редкостная эмоциональная светочувствительность, повышенная чуткость движению, неуловимым изменениям в жизни природы. Эти качества, выразившиеся и в тональном, и в тембровом богатстве его работ, пожалуй, более всего раскрылись этюдах и картинах, посвященных различным стадиям наступления весны.

       Чтобы заработать средства к существованию, Левитан много рисовал для  тех же иллюстрированных еженедельников, где тогда печатались рассказы Антона Чехова - тогда еще "Антоши Чехонте" и "Человека без селезенки".

       Антон Павлович Чехов был наиболее близким Левитану среди его современников, он стал и личным другом художника. Они познакомились еще в конце 1870-х годов, когда оба были бедными студентами, постоянно встречались в Москве и, видимо, в Звенигороде, где некоторое время работал в больнице Антон Павлович. Но особенно задушевной стала дружба писателя и живописца с 1885 года, когда Левитан вместе с семьей Чеховых провел лето в подмосковной усадьбе Киселевых Бабкино близ Нового Иерусалима (туда же он приезжал на отдых и в два последующих года).

       Брат  Антона Чехова, Михаил, также живший в Бабкине, описал в своих воспоминаниях  вечернюю прогулку в Максимовку к  Левитану.

       «Поразительно, что Бабкино сыграло выдающуюся роль и в художественном развитии творца школы русского пейзажа И.И.Левитана. Верстах в трех от Бабкина, по ту сторону реки, на большой Клинской дороге, находилась деревня Максимовка. В ней жил горшечник Василий, горький пьяница, пропивавший буквально все, что добывал, и не было времени, когда бы его жена не ходила брюхатой. Совершенно независимо ни от кого художник Левитан отправился летом на этюды и поселился у этого горшечника. Как известно, на Левитана находили иногда припадки меланхолии. В таких случаях он брал ружье и уходил на неделю или на две из дому, пропадал неизвестно где и не возвращался до тех пор, пока жизненная радость не осеняла его снова. Или же он сидел, мрачный и молчаливый, дома, в четырех стенах, и ни с кем не общался, или же, как дух изгнанья, окрестив на груди руки и повесив голову, блуждал в одиночестве невдалеке.