Языковая игра и ее перевод в политическом дискурсе

Изменить коннотацию и  модальность того или иного слова  помогают эвфемизмы - слова, не имеющие  ярко выраженного оценочного компонента:  “Волны дешевой патетики и навязчивого патриотизма продолжают хлестать из партийный бачков…”  или  “Перестройка неизбежно привела к перегруппировке политически активной части населения. Она — независимо от целей ее «архитекторов» — должна была вытолкнуть на «поверхность» общества людей, которые были сориентированы преимущественно не на «воспроизводство» общественной жизни, а на ее видоизменение”.  (АиФ).

Часто слова, используемые политиками, совпадают в области денотатов, но различаются по коннотации: сепаратисты и освободители, контртеррористическая операция и война. М. Н. Эпштейн называет их прагмемами, находящимися между собой в отношениях предметной синонимии. Еще пример: военные действия одной страны против другой, следствием которых становится смена власти, в зависимости можно назвать и освобождение, и вторжение, и оккупация, и агрессия, в зависимости от отношения к этому событию, т.е. от того, какая из воюющих сторон входит в "свой мир" для говорящего.

При этом создаются различия не только в области коннотации, но и в области основного значения, причем эти отличия часто выходят  на первый план, соответственно, коннотативные смыслы затушевываются. Так, в зависимости от того, называем ли мы, например, Россию или Беларусь демократическими или тоталитарными государствами, адресат, плохо осведомленный о политической жизни в данных странах, получает прямо противоположные представления об этих странах, ибо за данными понятиями стоят прямо противоположные характеристики всех сторон общественной жизни.

Политик, манипулируя словами, может доказать, что "черное - это  хорошо замаскированное белое, т.е строит свое доказательство по формуле "Х - это У":

“У них (КПРФ) была масса времени доказать свою дееспособность, они во времени существуют столько же, сколько Баба-Яга”. (Д. Рогозин) или “пропасть не перепрыгнуть в два прыжка” (о радикальном переходе к капитализму) или ”нельзя быть немножко беременной" (о необходимости полного разрушения плановой системы хозяйства)”.

Таким образом, лексическое  манипулирование активно проявляет  себя в политическом дискурсе либо через изменение значений слов, либо через выбор определенных слов для обозначения объектов.  Политиками преднамеренно и целенаправленно используются такие характеристики языка, как подвижность семантической структуры слова, трудность отграничения коннотаций от основных значений, вариативность этих значений и значений одних и тех же языковых знаков, свободная замена объективного субъективным и, наоборот; акцентирование синонимических и ассоциативных связей слов, модальность высказываний, оценочность семантики, а также ряд других приемов.

2.3.  Примеры ЯИ в речах английских и американских политиков (Д.Ф. Кеннеди, У. Черчилль).

  Как уже было сказано выше (раздел 2.2), использование языковой игры в политической речи является одним из важнейших механизмов воздействия на аудиторию. Теперь бы хотелось рассмотреть конкретные отрывки речей политических деятелей. Первый – небезызвестная речь Джона Фицджеральда Кеннеди "Ich bin ein Berliner", произнесенная 26 июня 1963 года перед Шёнебергской ратушей в тогдашнем Запад