Удержание как способ самозащиты гражданских прав

Как соотносятся право удержания  и право продажи имущества  должника? Не является ли право продажи, наряду с правом удержания, самостоятельным  способом обеспечения исполнения соответствующих  обязательств?

На наш взгляд, при ответе на данные вопросы необходимо учитывать, что правом продажи наделены кредиторы, обладающие в силу ст. 358 ГК правом удержания имущества должника. Поэтому при отсутствии специальных норм о праве продажи кредитор как субъект права удержания должен был бы удовлетворять свои требования в порядке, предусмотренном для удовлетворения требований, обеспеченных залогом. Иными словами, кредитор в соответствии со ст. 349 - 350 ГК должен был бы обратиться в суд с иском об обращении взыскания на удерживаемое им имущество должника, которое по решению суда подлежало бы продаже с открытых торгов. При наличии же права продажи кредитор уполномочен на односторонние действия, связанные с изменением или прекращением договорного обязательства. Следовательно, право продажи имущества должника по своей правовой природе - это мера оперативного воздействия. В плане же соотношения с правом удержания право продажи, которым наделяются кредиторы по отдельным видам договорных обязательств, представляет собой специальное правило, исключающее действие общего правила о порядке удовлетворения требований кредитора за счет удерживаемого имущества должника, предусмотренного ст. 360 ГК.

Возрождение права удержания  в качестве самостоятельного способа  обеспечения исполнения обязательств вызвало неоднозначную оценку в юридической литературе, а иногда и недопонимание сущности этого института и его места в системе обязательственно - правовых отношений. Например, по мнению А.А. Рубанова, суть этого института сводится к санкционированию незаконного владения: «По существу, п. 1 ст. 359 ГК юридически санкционирует незаконное владение вещью. Кредитор, во владении которого находится вещь, обязан ее передать другому лицу. Поскольку он не совершает передачи, он нарушает свою обязанность, и его владение становится незаконным. Однако ГК предоставляет ему право не передавать вещь. Конечно же, это делается в определенных целях и на определенных условиях. Но тем не менее это - санкционирование владения, которое является незаконным»³¹.

Остается неясным, как можно  признавать незаконным владение вещью, если право кредитора ее удерживать прямо предусмотрено Кодексом. И как можно квалифицировать в качестве правонарушения действия кредитора по удержанию имущества должника, если они не только не противоречат закону, а напротив, полностью ему соответствуют?

Отрадно отметить, что в последнее  время в юридической литературе появились труды нового поколения  цивилистов, отличающиеся глубиной исследования такого способа обеспечения обязательств, как право удержания имущества  должника. Необходимо бы обратить внимание на опубликованные работы С.В. Сарбаша, выпускника Российской школы частного права при Президенте Российской Федерации, посвятившего праву удержания свой дипломный проект на соискание степени магистра частного права³².

С.В. Сарбаш убедительно показал, что право удержания по современному российскому гражданскому праву не является результатом заимствования аналогичных институтов зарубежного законодательства, а напротив, представляет собой национальный институт, длительное время формировавшийся в отечественной правовой доктрине. Основными же источниками этого гражданско - правового института явились римское право, дореволюционное российское обычное право, гражданское законодательство Российской Империи (в особенности таких ее частей, как Финляндия и Прибалтийские губернии), теоретические труды российских цивилистов, и прежде всего М.М. Каткова³³. Конечно же, при подготовке соответствующих норм о праве удержания в процессе работы над проектом Гражданского Уложения Российской Империи российские цивилисты учитывали и соответствующие законоположения зарубежного законодательства (швейцарского, германского, итальянского и др.).

В проекте Гражданского Уложения (ГУ) нормы, регламентирующие право  удержания, были сосредоточены в  подразделе VII Отделения 1 Главы III «Исполнение обязательств» (ст. 1642 - 1645). Как и по действующему ныне ГК, в проекте ГУ наряду с общегражданским правом удержания выделялось право удержания, возникшее из обязательства, стороны которого действуют как предприниматели («право удержания между торговцами»).

Представляется чрезвычайно  интересным попытаться ответить на вопросы, поставленные дореволюционными российскими  цивилистами, с позиции действующего гражданского законодательства.

Итак, вопрос первый: какие требования могут пользоваться обеспечением в виде права удержания чужого имущества? Как и в прежние времена, по общему правилу удержанием вещи, подлежащей передаче должнику либо лицу, им указанному, могут быть обеспечены требования кредитора по оплате этой вещи или возмещению связанных с нею издержек и других убытков. Обеспечение указанных требований удержанием вещи, помимо прочего, должно стимулировать кредитора к принятию мер к ее сохранности.

Если же речь идет о кредиторе  и должнике, действующих в качестве предпринимателей, правом удержания вещи должника могут быть обеспечены и другие требования, возникшие из предпринимательского обязательства, в том числе и не связанные с оплатой вещи или возмещением издержек на нее и других убытков (п. 1 ст. 359). И здесь уместна аналогия с соответствующими положениями проекта ГУ, ограничивающими круг обеспечиваемых требований теми, которые возникли между торговцами из их «деловых сношений».

Ответ на второй вопрос (о предмете права удержания) не представляется столь очевидным, как это было ранее, когда проект ГУ прямо предусматривал, что удержанию подлежало лишь «особливо определенное движимое имущество» (ст. 1642). Действующий ГК говорит о возможности удержания вещи (п. 1 ст. 359). Это означает, что предметом удержания ни при каких условиях не могут быть признаны имущественные права. Понятие «вещь» же, как известно, включает в себя как движимые, так и недвижимые вещи. В связи с этим возникает вопрос: может ли служить предметом удержания недвижимость? Если ограничить анализ только нормами, регламентирующими непосредственно право удержания (ст. 359 и 360 ГК), то мы не найдем там препятствий для удержания недвижимого имущества.

Вместе с тем осуществление  кредитором права удержания с  последующим обращением взыскания  на удерживаемое имущество представляет собой гражданско - правовую сделку. Сделки с землей и другим недвижимым имуществом подлежат обязательной государственной регистрации (ст. 164 ГК), что противоречит существу правоотношений, возникающих при осуществлении кредитором права удержания имущества. Да и ст. 131 ГК, а также другие законы не включают право удержания в перечень обременений недвижимого имущества, подлежащих государственной регистрации. На наш взгляд, изложенные обстоятельства не позволяют включать в круг вещей, которые могут служить предметом удержания, недвижимое имущество.

Что касается движимых вещей, включая  деньги и ценные бумаги, то из круга  предметов права удержания следовало  бы исключить деньги, которые, как  известно, относятся к заменимым  вещам. «Удержание» кредитором денег, подлежащих передаче должнику, т.е. неуплата последнему, может иметь место в качестве действий субъекта встречного исполнения обязательства в ответ на непредставление контрагентом обусловленного этим обязательством исполнения по синаллагматическому договору (ст. 328 ГК), однако подобные действия кредитора не являются осуществлением права удержания в смысле ст. 359 ГК. Если же речь идет о безналичных денежных средствах, то они, как имущественные права требования по договору банковского счета, ни при каких условиях не могут служить предметом права удержания.

Видимо, из круга предметов  права удержания необходимо также  исключить вещи, определяемые родовыми признаками. В силу их заменимости, на наш взгляд, такие вещи не могут  быть определяемы как «вещь, подлежащая передаче должнику», как того требует п. 1 ст. 359 ГК. Хотя при надлежащей индивидуализации такого имущества (например, 50 тонн бензина в определенной цистерне N...) оно может служить предметом удержания со стороны кредитора.

В итоге анализа действующего законодательства мы приходим к тому же выводу, что и дореволюционные российские цивилисты: предметом права удержания может быть определенное движимое имущество за исключением денег.

Ответ на третий вопрос (о порядке  осуществления права удержания) в условиях современного законодательства будет отличаться значительным своеобразием. В отличие от концепции права удержания, заложенной в основу проекта ГУ, в соответствии с которой права требования кредитора обеспечивались собственно удержанием имущества должника без какой-либо возможности получить удовлетворение за счет этого имущества (скажем, путем его продажи), действующий ГК, напротив, наделяет кредитора правом удовлетворить свои требования путем обращения взыскания на удерживаемое имущество в порядке, предусмотренном для залоговых отношений.

Вместе с тем право удержания  не перерастает в право залога, которое возникает (в отличие  от истинного залога) из факта нахождения у кредитора имущества должника, как полагают некоторые авторы³⁴. Законодатель, формулируя норму, содержащуюся в ст. 360 ГК, использовал известный юридико - технический прием: вместо определения особого порядка обращения взыскания на предмет удержания он заимствовал известный и зарекомендовавший себя на практике порядок обращения взыскания на заложенное имущество, однако это нисколько не изменяет природу регулируемых правоотношений.

По своей правовой природе  право удержания значительно  отличается от права залога. Во-первых, основанием возникновения права  залога является, как правило, договор  и, как исключение, прямое указание в законе. Основанием же возникновения права удержания признается нахождение у кредитора имущества должника. Во-вторых, удержание не обладает таким неотъемлемым признаком залога, как право следования, напротив, выбытие имущества из фактического владения кредитора прекращает право удержания, поэтому субъект права удержания, в отличие от залогодержателя при закладе, не наделен правом истребовать предмет удержания у третьих лиц. В-третьих, существенными условиями договора залога являются предмет залога и его оценка, в то время как удержание имущества представляет собой одностороннюю сделку, а предмет удержания не индивидуализируется.

Распространение порядка обращения  взыскания на предмет залога на удовлетворение требований кредитора, удерживающего имущество, помимо всего прочего, означает, что в случае несостоятельности (банкротства) должника имущество, составляющее предмет удержания, подлежит включению в конкурсную массу, а кредитор взамен получает право удовлетворить свои требования за счет всего имущества должника в третью привилегированную очередь.

2.2. Необходимая  оборона и крайняя необходимость  как способы самозащиты

Необходимая оборона представляет собой один из способов самозащиты права. Самозащита права согласно ст. 12 ГК относится к способам защиты гражданских прав, хотя, по мнению большинства цивилистов, ее следует относить к формам защиты, а именно к той из них, которая предполагает самостоятельные действия управомоченного субъекта без обращения за защитой в компетентные органы власти.

Необходимая оборона традиционно  признается правомерным действием  при условии, что ее пределы не были превышены. Превышение пределов необходимой  обороны является неправомерным  действием. Вот почему в силу указаний ст. 1064 ГК вред, причиненный в состоянии необходимой обороны, не подлежит возмещению, тогда как вред, причиненный при превышении ее пределов, должен возмещаться на общих основаниях. При этом в силу нормы ст. 1083 ГК должна учитываться вина потерпевшего. Несомненно, что умышленные действия нападавшего являются основанием для освобождения причинителя вреда от ответственности в целом. В остальных случаях размер возмещения должен быть определен судом в зависимости от степени вины как потерпевшего, действиями которого был вызван вред, так и причинителя вреда. При этом суд вправе принять во внимание имущественное положение лица, причинившего вред³⁵.

Для определения правомерности  действия необходимо опираться на определения  понятия необходимая оборона  и на определение предела необходимой  обороны. Эти категории используются в уголовном праве, поэтому и ответы на эти вопросы следует искать в УК РФ, доктрине уголовного права и судебной практике.

Статья 37 «Необходимая оборона»³⁶ устанавливает следующее:

Не является преступлением  причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия.

Защита от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным  для жизни обороняющегося или  другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, является правомерной, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны, то есть умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства.

Не являются превышением пределов необходимой обороны действия обороняющегося лица, если это лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения.

Право на необходимую оборону  имеют в равной мере все лица независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения. Это право принадлежит лицу независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти.

Причинение вреда в состоянии крайней необходимости следует отличать от причинения вреда в состоянии необходимой обороны специально для целей гражданско-правовой защиты, поскольку, хотя оба эти действия признаются законом правомерными, но в последнем случае причинение вреда порождает обязательство по его возмещению.

Вред при крайней необходимости  причиняется лицам, не создававшим  опасности, или создавшим ее без  умысла. Если же вред причинен лицу, умышленно  создающему опасность, посягающему, нападающему, то это - вред в результате необходимой  обороны.

ГК раскрывает содержание понятия «состояние крайней необходимости» как состояние опасности, угрожающей самому причинителю вреда или другим лицам. Правомерность действия в состоянии крайней необходимости определяется как действие, осуществляемое в целях устранения этой опасности, но имеющее вредоносные последствия. Причем, несмотря на вредоносность, это действие - единственно возможное, способное устранить опасность или предотвратить еще больший вред.