Общепринятое мнение о том,
что криль является основной пищей усатых
китов в водах Антарктики, правильно. Вместе
с тем следует отметить, что киты не были
такими большими потребителями криля,
как думали ранее.
Промысел китов в водах Антарктики
возник в начале нашего столетия. За период
с 1905 по 1913 г. основным объектом промысла
были горбачи (Megapteranodosa) — наиболее доступные
для промысла благодаря небольшой скорости
своего передвижения. В течение этого
периода горбачи составляли в Атлантическом
секторе Атлантики от 70 до 95% от всех добытых
китов.
В следующий период, с 1914/15 по
1928/29 г., основным объектом промысла становятся
самые крупные синие киты (Balenopterarnusculus),
достигающие длины 30—32 м. В штучном выражении
синие киты составляли до 60—70%, в весе
— не менее 90 %.
Роль рыб в использовании криля,
по-видимому, значительно большая, чем
предполагалось раньше. Исследования,
проведенные на судне «Академик Книпович»,
значительно расширили эти представления.
Изучение питания наиболее распространенных
рыб моря Скотия показало, что у некоторых
донных, вторично-пелагических и батипелагических
рыб криль является важным, а у некоторых
рыб и основным объектом питания. Криль
обнаружен в желудках у тридцати видов
рыб, относящихся к двенадцати семействам:
Rajidae, Paralepidae, Myctoiphidae, ScopelarchidJ.Muraenolepidae, Gadidae,
Moridae, Macruridae, Notothenidae, Bathydraconidae, Chaenichthyidae,
Trichiuridae.
Как отмечают Г. М. Беляев и П.
В. Ушаков (1957 г.), общая биомасса - бентоса
в водах Антарктики в среднем высокая
— 450—500 г/м2 , однако она
состоит главным образом из некормовых
групп бентоса: губок, мшанок, асцидий,
составляющих 60—90% массы всех организмов.
Вероятно, это одна из причин того, что
криль — существенный компонент в питании
многих антарктических рыб.
Можно предположить, что фактором,
ограничивающим использование антарктическими
рыбами в питании криля, является их размер.
У небольших батипелагических светящихся
анчоусов рода Protomyctophym и Electrona (длиной
до 100 мм) в пищевом спектре криль обнаружен
у 24—27% рыб. В пищевом рационе более крупных
светящихся анчоусов (Gymnoscopelusilichoisi) криль
уже играет значительно большую роль.
В желудках у G. nichoisi криль обнаружен у
83% исследованных рыб.
Адаптация наиболее массовых
в море Скотия нототений антарктической
группы рода Notothenia к питанию крилем различна
и зависит, как уже отмечалось выше, от
морфологического строения рыб, связанного
с временной или постоянной жизнью в пелагиали.
Тесная связь с крилем существует
также у некоторых видов теплокровных
рыб в море Скотия. И у этих рыб степень
адаптации к питанию крилем определяется
их морфологической организацией (форма
тел и окраска). Chamopsocephalusgunnari — типичный
обитатель пелагиали. У 73% из всех вскрытых
рыб в желудке оказался криль, у 2% в желудках
обнаружены пелагические светящиеся анчоусы.
Криль является чрезвычайно существенным
компонентом и в пищевом рационе эндемика
о. Южная Георгия—Pseudochacnichthysgeorgianus. Эта
белокровная рыба, так же как и N. rossimarmorata,
совершает нагульные миграции в океан
к местам скопления криля. Мы неоднократно
ловили P. georgianus в местах концентрации
криля. Пищевой спектр этих рыб очень узок,
криль обнаружен в желудках у 36% особей
и рыба — у 35%. Белокровная рыба Chaeno-cephalusaceratus
— крупный придонный хищник, питающийся
рыбой, однако в желудках у нее обнаружен
криль.
Самые крупные рыбы Антарктики
Dichostichusrnawsoni и D. Eleginoides - хищники. В желудках
у D. eleginoides обнаружены преимущественно
рыбы. Пищевая цепь этих рыб идет от криля
через рыб—потребителей криля. Обнаруженная
нами в районах Южных Оркнейских островов
путассу (Micromesistiusaustralis) питается почти
исключительно крилем. У вскрытых 1000 экз.
путассу желудки были набиты крилем. Отстрел
и вскрытие желудков антарктических птиц
показали, что криль является также главным
компонентом в пищевом спектре птиц моря
Скотия. Криль обнаружен в желудках антарктического
пингвина (Pygoscelisantarctica), дымчатых альбатросов
(Phoebetriapalpebrata), чернобровых альбатросов
(Diomedeamelanophoris), сероголовых альбатросов
(Diomedeachrysostoma), гигантского буревестника
(Macroncctesgiganteus), антарктического буревестника
(Thalassoicaantarctica), капского голубя (Daptioncapensis),
голубого буревестника (Halobaenacoerulea) и вильсоновой
качурки (Oceanitesoceanicus).
Криль входит в пищевой спектр
большинства представителей антарктической
фауны. Именно массовым развитием Euphausiacra,
и в первую очередь криля, обусловлены
нагульные миграции усатых китов в моря
Антарктики. Небогатые в видовом отношении,
но чрезвычайно многочисленные антарктические
птицы в основном питаются крилем. Ластоногие
в большом количестве прямо или косвенно
через рыбу также потребляют криль. Самый
многочисленный в Антарктике тюлень-крабоед
(Lohodonoarcinophagus), по свидетельству тюленебоев
и исследователей, питается исключительно
ракообразными, в первую очередь крилем
(Земский, 1960).
Интенсивное использование
криля животными, птицами и рыбами Антарктики,
вероятно, стало возможным благодаря возникновению
в процессе эволюции некоторых морфолого-функциональных
адаптивных признаков у антарктических
животных, позволяющих активно использовать
кормовые ресурсы крилевой зоны Антарктики.
Это цедильный аппарат у усатых китов;
особое строение зубов, представляющих
собой своеобразную костную решетку для
задерживания ракообразных, у тюленя-крабоеда;
на языке пингвинов имеются острые шипы,
направленные назад и облегчающие захват,
удерживание рыб и ракообразных.
Можно предположить, что огромные
кормовые ресурсы в виде криля в водах,
омывающих Антарктиду, в полной мере не
используются. Численность антарктических
рыб и пернатое население Антарктики незначительны
по сравнению с теми пищевыми ресурсами,
которыми богат Южный океан.
Все сказанное убеждает в том,
что биологические ресурсы Антарктики
характеризуются высоким уровнем промежуточной
продукции в виде криля, который в очень
небольших масштабах трансформируется
китами, представляющими конечную продукцию
этого района. Основную причину ограниченного
использования криля мы видим в изоляции
вод, омывающих Антарктиду, вследствие
течения западных ветров, представляющего
своеобразный барьер между водами умеренных
широт и крайнего юга. Этот барьер преодолевают
птицы и киты, а также путассу. Особого
внимания заслуживает тот факт, что ареал
путассу oxвaтывaeт район, где шельфы Южной
Америки и Антарктиды разделяются сравнительно
узким проливом Дрейка.
Естественно, что в условиях
такой своеобразной изоляции криля не
могли возникнуть массовые миграции рыб
из более северных районов в южные и поэтому
не могла создаться ситуация, при которой
запасы криля могли бы интенсивно использоваться
фауной более низких широт, как это наблюдается
в северном полушарии, где Гольфстрим,
Атлантическое течение и его ответвления
(течения Ирмингера, Норвежское, Нордкапское,
Шшицбергенское) являются миграционными
путями многих сравнительно тепловодных
рыб умеренных широт в продуктивные зоны,
являющиеся их нагульным ареалом.
Поэтому наряду с развитием
промысла криля возникает проблема акклиматизации
в водах Антарктики таких рыб, которые
могли бы стать массовыми потребителями
криля и представлять в то же время ценный
объект для промысла.
ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМЫ
РАЙОНИРОВАНИЯ ВОДНЫХ МАСС И ПЕРСПЕКТИВЫ
ИССЛЕДОВАНИЙ.
С развитием морской ветви экономической
географии проблема районирования Мирового
океана стала рассматриваться более глубоко
и всесторонне. Ю. Г. Саушкин, исходя из
главной цели экономической географии
— изучения комплексов производительных
сил, возникающих и развивающихся в разных
социально-экономических и природных
условиях, поставил вопрос о применимости
этого положения к Мировому океану, т.
е. о возможности его районирования, и
аргументированно показал правомерность
такой постановки. Под «морскими» экономическими
районами Ю. Г. Саушкин понимал приморские
участки суши с морскими портами, предприятиями
по переработке морского сырья, рыболовецкими
хозяйствами, различными предприятиями,
обслуживающими судоходство и морские
промыслы. Эти приморские участки, по его
мнению, служили «ядрами» «морских» экономических
районов, к которым тяготели более или
менее обширные водные пространства. В
целом они образуют приморские комплексы
производительных сил — своеобразные
хозяйственные группировки, где хозяйственная
деятельность на суше и на море связывается
воедино.
В дальнейшем Ю. Г. Саушкин высказал
идею о возможности базирования этих комплексов
на энергопроизводственных циклах. При
соответствующих условиях источниками
энергии здесь могут быть приливные электростанции.
Отмеченные работы внесли существенный
вклад в методику хозяйственного районирования
океана.
Приморские комплексы производительных
сил на примере Европейского Севера и
Дальнего Востока нашей страны рассмотрел
С. В. Михайлов. Он подчеркнул важность
их выделения для практики, поскольку
в процессе выделения можно установить
и изучить связи и взаимодействие соответствующих
природных и экономических факторов. Работа
С. В. Михайлова имела не только методическое,
но и региональное значение, так как в
ней приводились конкретные примеры приморских
комплексов производительных сил Советского
Союза.
Позднее стало складываться
другое направление, предусматривающее
районирование пространств Мирового океана
в целом. С. В. Михайлов подошел к районированию
с широких позиций. Он довольно подробно
рассмотрел роль Мирового океана в международном
разделении труда как одного из основных
факторов районооб-разования, обосновал
правомерность районирования никому не
принадлежащих вод океанов и морей, показал
назревшую необходимость районирования
океана уже на современном этапе его освоения.
Помимо изложения общих вопросов
районирования Мирового океана автор
выделил конкретные рыбопромысловые и
транспортные районы Мирового океана
и ограничил каждый из них. Кроме того,
он предложил районирование океана по
комплексу признаков, что соответствует
более высокому уровню развития производственной
деятельности в океанах
и морях. Это был заметный шаг вперед
по пути развития методики и практики
районирования океана.
Постоянное усиление экономических
интересов к Мировому океану стимулировало
расширение исследований и по проблеме
его районирования. Так, Б. Г. Ушаков, анализируя
современные особенности морского судоходства,
рассмотрел формирование индустриально-портовых
комплексов Западной Европы. Здесь он
отметил их специфику и сухопутные границы
с учетом высокого уровня «береговых производительных
сил» (население, промышленность, транспортная
сеть и т. п.).
Иные взгляды на районирование
океана высказали М. Т. Мелешкин и В. А.
Дергачев, которые предложили учитывать
состояние морской среды. Их трактовка
районирования представляет собой по
существу синтез районирования экономического
и районирования состояния морской среды.
Сходную точку зрения на районирование
океана выразили Е. Д. Халимский и соавторы.
Они считают, что при районировании необходимо
учитывать качество окружающей среды,
технические и эксплуатационные возможности
разработки природных ресурсов и их последующее
использование.
Серьезное внимание уделено
районированию океана в книге «Экономическая
география Мирового океана». В ней С. Б.
Лавров дал современные представления
о портово-промышленных комплексах, указал
главные факторы их образования и роста,
предложил четкую классификацию этих
комплексов.
В этой же книге С. С. Сальников
высказывает интересные идеи и предложения
по существу проблемы районирования. Обращает
на себя внимание сама постановка вопроса:
не «районирование», а «деление». С. С.
Сальников считает, что попытки «нарезки»
Мирового океана по отраслевому использованию
следует называть экономико-географической
дифференциацией по отраслевому принципу,
а не отраслевым экономико-географиче-ским
районированием. Это определение представляется
более точным, поскольку строже соответствует
смыслу.
По мнению С. С. Сальникова, основополагающие
принципы экономического районирования
хозяйства на суше и на море должны быть
одни обережье и те же так как экономика
океана развивается под влиянием производительных
сил на материках. Это воздействие не вызывает
сомнений, но единство принципов районирования
отнюдь не бесспорно, так как речь идет
о совершенно различных природных средах.
В одной из них — суша, где постоянно живут
и трудятся люди, в другой — море, где человек
не живет, а только работает. Это существенное
обстоятельство, с которым нельзя не считаться.
Отождествляя принципы районирования
суши и океана, С. С. Сальников указывает,
что «нарезка» акваторий в качестве «интернациональных
районов», не относящихся к хозяйству
конкретной страны, не может считаться
районированием. Такие «интернациональные
районы» в открытом океане, где существуют
разнотипные и даже антагонистические
производственные отношения, представляют
собой не экономические районы, а интернациональные
зоны интенсивного использования природных
ресурсов океана отдельными государствами.
Принимая во внимание специфику океанского
хозяйства, такой взгляд не общепринят.
С. С. Сальников не возражает
против выделения приморских комплексов,
куда внетерриториальные воды включаются
условно, но где хорошо проявляется связь
страна — район. Это, по его мнению, перспективное
направление районирования океана, которое
должно представлять собой «земноводную
систему». Однако оно не сможет охватить
весь мировой океан или один из океанов.
Для экономико-географического
анализа автор предлагает выделять экономические
провинции океанов, оговаривая, что такое
подразделение не может считаться экономическим
районированием, так как провинции не
удовлетворяют признакам районов. Такое
членение океана специфично и вносит определенную
новизну в решение рассматриваемой проблемы.