Защита чести и достоинства сотрудника полиции

-дается право гражданину, в отношении которого распространены  сведения, порочащие его честь,  достоинство или деловую репутацию,  наряду с опровержением таких  сведений, требовать возмещения  убытков и морального вреда,  причиненных их распространением; нормы данных статей определяют  общие положения, основания, способы  и размер компенсации морального  вреда;

-право завещателя на  компенсацию морального вреда  в случае нарушения тайны завещания  со стороны нотариуса, другого  удостоверяющего завещание лица, переводчика, исполнителя завещания,  свидетелей, а также граждан, подписывающих  завещание вместо завещателя; право  автора в случае нарушения  его личных неимущественных прав  на компенсацию морального вреда.

В ГК РФ содержатся как нормы  общего характера, так и конкретные нормы, которые отражают определенные правоотношения. Например, на основании  ст. 1123 ГК РФ завещатель, узнав о нарушении  нотариусом тайны его завещания, вправе подать к последнему иск о  компенсации морального вреда.

Как следует из ст. 151 ГК РФ - субъектом компенсации морального вреда - лицом, которому возмещается  моральный вред, является гражданин (физическое лицо).

Ученые-правоведы пришли к мнению, что «юридическое же лицо является искусственным образованием, не способным испытывать эмоции или  ощущения, поэтому юридическое лицо не может претерпевать моральный  вред, и, соответственно, у него не может  возникнуть права на компенсацию  такого вреда».

Между тем, одним из дискуссионных  вопросов долгое время оставался  вопрос о применимости положений  закона о взыскании морального вреда  к искам о защите деловой репутации  от имени юридических лиц.

Исходя из смысла ст. 151 ГК РФ моральный вред может быть причинен только гражданам, право на компенсацию  за физические или нравственные страдания  закреплено только за гражданином, поскольку  только он в силу своей природы, обладая  физическим телом, может испытывать боль, чего нельзя сказать о юридических  лицах, а значит и иски о возмещении морального вреда могут подаваться только гражданами.

Изложенное противоречит п. 7 ст. 152 ГК РФ закрепляющему, что правила  настоящей статьи о защите деловой  репутации гражданина соответственно применяются к защите деловой  репутации юридического лица (в том  числе касаемо возможности гражданина подать иск о возмещении морального вреда - закон не делает каких-либо исключений).

В 2003 году в Конституционном  суде РФ ставился вопрос о конституционности  положений ГК РФ предоставляющих  юридическим лицам взыскание  «морального вреда» по делам о  защите деловой репутации.

Конституционный суд РФ в  своем определении пояснил, что  применимость того или иного конкретного  способа защиты нарушенных гражданских  прав к защите деловой репутации  юридических лиц должна определяться исходя именно из природы юридического лица. При этом отсутствие прямого  указания в законе на способ защиты деловой репутации юридических  лиц не лишает их права предъявлять  требования о компенсации убытков, в том числе нематериальных, причиненных  умалением деловой репутации, или  нематериального вреда, имеющего свое собственное содержание (отличное от содержания морального вреда, причиненного гражданину), которое вытекает из существа нарушенного нематериального права  и характера последствий этого  нарушения (п. 2 ст. 150 ГК РФ). Данный вывод  основан на положении статьи 45 (часть 2) Конституции Российской Федерации, в соответствии с которым каждый вправе защищать свои права и свободы  всеми способами, не запрещенными законом.

Обязательство по компенсации  морального вреда возникает при  наличии:

)страданий, т.е. морального  вреда как последствия нарушения  личных неимущественных прав  или посягательства на иные  нематериальные блага;

)неправомерного действия (бездействия) причинителя вреда;

)причинной связи между  неправомерным действием и моральным  вредом;

)вины причинителя вреда.

Наличие морального вреда  предполагает негативные изменения  в психической сфере человека, выражающиеся в претерпевании последним  физических и нравственных страданий. Одной из важнейших особенностей морального вреда является то, что  эти негативные изменения происходят в сознании потерпевшего и форма  их выражения в значительной степени  зависит от особенностей психики  потерпевшего.

В настоящее время применение принципа презумпции морального вреда  прямо не вытекает из российского  законодательства.

Общее правило о распределении  бремени доказывания, установленное  в п. 1 ст. 56 ГПК РФ Гражданский  процессуальный кодекс Российской Федерации  предусматривает, что каждая сторона  должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как  на основание своих требований и  возражений.

Умаление нематериальных благ как последствие противоправного  действия правонарушителя не является необходимым условием для возникновения  у потерпевшего права на компенсацию  морального вреда. Достаточно, чтобы  действия правонарушителя создавали  реальную угрозу умаления нематериального  блага, посягали на него. Такой вывод  следует из ст. 151 ГК РФ, где в качестве основания возникновения права  на компенсацию морального вреда  указаны действия, посягающие на принадлежащие  гражданину другие нематериальные блага.

Приведем пример из современной  судебной практики относительно защиты чести и достоинства сотрудника полиции.

Судебная коллегия по гражданским  делам Санкт-Петербургского городского суда в составе рассмотрела в  судебном заседании дело №2-5052/2011 по кассационной жалобе на решение Красногвардейского районного суда Санкт-Петербурга от 22 декабря 2011 года по иску М.В.Г. к К. о защите чести, достоинства и  деловой репутации, компенсации  морального вреда.

М.В.Г. обратился в суд  с иском к ответчику о защите чести, достоинства и деловой  репутации, компенсации морального вреда, в обоснование ссылаясь на то, что после произошедшего 21.08.2008 года конфликта между ним и  ответчиком последний стал истца  преследовать, приезжал к нему на работу и распространял недостоверную  информацию, порочащую честь и  достоинство, деловую репутацию  истца. В 2009 году в разговоре с  руководством истца ответчик настаивал  на его (истца) увольнении. 17.09.2010 года ответчик обратился с жалобой на имя  начальника ГУВД по СПб и ЛО, просил уволить истца из органов МВД, называя его «бандитом из УВД», «Преступником из УВД», допускал иные, унижающие честь и достоинство  истца выражения. В результате указанных  действий ответчика истцу причинен моральный вред, выразившийся в нравственных страданиях, связанных с необходимостью прохождения служебной проверки, нервных переживаниях и ухудшении  здоровья, потере репутации среди  сослуживцев и руководства УВД. Размер компенсации морального истца  оценивается им в 50000 рублей. Кроме  того, истец просил обязать ответчика  принести ему извинения за распространение  сведений, порочащих его честь, достоинство  и деловую репутацию.

Решением Красногвардейского районного суда Санкт-Петербурга от 22.12.2011 года исковые требования удовлетворены  частично. С К. в пользу М.В.Г. в  счет компенсации морального вреда  взыскано 10000 рублей. В удовлетворении остальной части исковых требований отказано.

Проверив материалы дела, обсудив доводы жалобы, судебная коллегия пришла к следующему.

Как установлено судом  и следует из материалов дела, истец  работал инспектором ДПС; был  уволен из органов внутренних дел  по п. 1 ч. 1 ст. 40 Федерального закона «О полиции» (собственное желание). 21.03.2008 года между сторонами возник конфликт из-за дорожной ситуации, в ходе возникшего конфликта завязалась драка.

Каждая из сторон обвиняла другую в инициировании указанного конфликта и нанесении телесных повреждений.

Ответчик в период с 2008 по 2010 г. неоднократно обращался в  правоохранительные органы, а также  к мировому судье в порядке  частного обвинения по факту причинения ему М.В.Г. телесных повреждений, а  также обращался устно и письменно  с жалобами в отношении М.В.Г. к  его руководителю и к руководству  ГУВД.

Постановлением дознавателя  отделом милиции УВД по району Санкт-Петербурга от 30.03.2008 года отказано в возбуждении уголовного дела в  отношении М.В.Г. по данным обстоятельствам  в связи с отсутствием признака преступления

.03.2010 года К. обратился  к мировому судье с заявлением  о возбуждении в отношении  М.В.Г. дела частного обвинения  по признакам преступления, предусмотренного  ст. 116 УК РФ.

Постановлением мирового судьи от 15.04.2010 года уголовное дело в отношении М.В.Г. прекращено в  связи с истечением срока давности уголовного преследования.

В 2009 г. ответчик обращался  к командиру истца, рассказал  об имевшем место с истцом конфликте, называл истца «бандитом», «преступником», требовал его увольнения.

.09.2010 года К. обратился  к начальнику ГУВД СПб и  ЛО с заявлением в отношении  М.В.Г., заявление содержит, в том  числе рукописное приложение  К.

В указанном заявлении (жалобе) от 17.09.2010 года К. описывает события  от 21.03.2008 г., обвиняя М.В.Г. в причинении ему телесных повреждений, ссылается  на безуспешность его попыток  добиться справедливости и привлечь М.В.Г. к уголовной ответственности, допускает оскорбительные, унижающие  честь, достоинство, деловую репутацию  М.В.Г. высказывания о нем, называя  его бандитом и преступником, в  частности: «бандит из УВД М.В.Г.», «преступник М.В.Г.», «преступник  из УВД М.В.Г.», «позволило спасти преступника  из УВД М.В.Г.», «за прикрытие преступника  в защитной форме милиционера  М.В.Г.», «преступником из УВД М.В.Г.», «уволить бандита из УВД М.В.Г.», «возбудить уголовное дело в отношении бандита  М.В.Г.», «возбудить уголовное дело в  отношении бандита М.В.Г.», «против  меня бандитом из УВД М.В.Г.». Также  К. указал о М.В.Г., что «его место  работы на бойне скота, где убивают  вручную, получая удовольствие», что  «таким как М.В.Г. не место в органах  внутренних дел».

В результате подачи ответчиком вышеуказанной жалобы для истца  наступили неблагоприятные последствия  в профессиональной сфере, его профессиональная пригодность была поставлена под  сомнение, в отношении него была проведена служебная проверка.

В ходе служебной проверки выявлено, что М.В.Г. соответствует  требованиям, предъявляемым сотрудникам  органов внутренних дел РФ, что  нашло отражение в заключении служебной проверки от 01.10.2010 года.

Рассматривая спор, суд  пришел к выводу, что указанные  высказывания ответчика являются утверждениями  ответчика о нарушениях истцом уголовно-правовых норм, неправильном и нечестном поведении  в общественной жизни, произволе  при осуществлении им служебной  деятельности, порочат честь, достоинство  и деловую репутацию истца  как сотрудника полиции (милиции), выражены в унизительной для истца форме, при этом ответчиком не представлено доказательств о том, что вышеуказанные  сведения являются правдивыми, соответствуют  действительности.

Учитывая, что в ходе вышеуказанных  проверок в отношении истца правоохранительными  органами по изложенным ответчикам фактам и судом в ходе рассмотрения уголовного дела в порядке частного обвинения  в отношении истца не нашли  подтверждения обстоятельства, на которые  ответчик ссылался, обвиняя истца  в совершении противоправного деяния, в причинении ему истцом телесных повреждений, ответчик не имел законных оснований для высказывания подобных обвинений и оскорблений в  адрес истца, в частности облекая  их в подобную оскорбительную и унизительную для истца форму.

С учетом изложенного обращение  ответчика к указанному выше должностному лицу было продиктовано не намерением исполнить свой гражданский долг или защитить права и охраняемые законом интересы, а имело целью  опорочить истца, причинить вред истцу.

При таком положении опровергаются  материалами дела и не освобождают  ответчика от ответственности доводы кассационной жалобы ответчика о  том, что при обращении к должностным  лицам правоохранительных органов  ответчик реализовал конституционное  право на обращение в государственные  органы и не имел целью опорочить  истца, а также несостоятельны ссылки ответчика на то, что он является пенсионером, 1939 г.р., инвалид второй группы, эмоционально оценил противоправные действия истца словами «преступник» и «бандит», которые не являются уголовно-правовой квалификацией, а  являются субъективной оценкой унижающих  и болезненных для заявителя  действий.

Кроме того, в кассационной жалобе ответчик продолжает настаивать на совершении истцом противоправных действий в отношении него, безосновательно  ссылается на их доказанность.

При этом необоснованными, связанными с субъективным представлением ответчика  являются ссылки ответчика на то, что  результаты вышеуказанной служебной  проверки опровергаются привлечением по результатам рассмотрения представления  прокуратуры от 10.11.2011 г. к дисциплинарной ответственности ряда сотрудников  Управления полиции на метрополитене, проводивших, как утверждает ответчик, вышеуказанную служебную проверку. Заключением о служебной проверке участие в ней сотрудников, привлеченных к дисциплинарной ответственности, не подтверждается. Изложенный ответчиком факт привлечения сотрудников Управления полиции на метрополитене к дисциплинарной ответственности подтверждается сообщением Управления полиции на метрополитене  в его адрес от 15.12.2011 г., однако не доказывает соответствия действительности распространенных ответчиком сведений о противоправных действиях истца  и не оправдывает допущенные ответчиком в отношении истца оскорбительные и унизительные высказывания. Также  нельзя признать обоснованным довод  жалобы ответчика о том, что изложенные в заявлении от 17.09.2010 г. обстоятельства о действиях истца полностью  соответствуют действительности, установлены  вышеуказанным постановлением мирового судьи от 15.04.2010 г. о прекращении  уголовного дела не по реабилитирующему основанию. Как следует из постановления  мирового судьи от 15.04.2010 г. о прекращении  уголовного дела истец не признавал  вину в совершении преступления, по выдвинутому ответчиком обвинению, указанное постановление выводов  о действиях истца и его  вине не содержит.