Современный русский язык

      неуважение  к гуманитарной науке;

      неуважение  к адресатам речи;

      пренебрежение к родному языку.

      Таким образом, после 1991 года в российском обществе произошли значительные политические и экономические изменения, которые оказали влияния на условия употребления русского языка в устной и письменной речи.

      Социальными причинами происходящих изменений являются: демократизация русского общества, деидеологизация многих сфер человеческой деятельности, антитоталитарные тенденции, снятие разного рода запретов и ограничений в политической и социальной жизни, «открытость» к веяниям с Запада в области экономики, политики, культуры и др.

      Изменения в обществе влияют и на взаимоотношения  подсистем, которые в совокупности составляют систему русского национального  языка, на качественные и количественные характеристики каждой из этих подсистем.

      Положительное влияние на развитие языка оказывает  изменение условий публичного общения: отмена цензуры, возможность высказать  личное мнение, возможность для слушателей оценить ораторские таланты видных политиков.

      Наряду  с положительными в современной  речи массовое распространение получили отрицательные тенденции. 

      2 Социально обусловленные процессы в литературном языке  

      Изменения в литературном языке обусловлены  не столько демократизацией контингента  владеющих литературной речью (как это было, например, в 20-е годы, когда к традиционному носителю литературного языка – интеллигенции – прибавились значительные по численности группы выходцев из рабочих и крестьян), сколько вхождением в публичную жизнь таких групп людей, которые в своих привычках и пристрастиях связаны с разного рода жаргонами и другими формами нелитературной речи. Кроме того, отход в области социальной жизни общества от канонов и норм тоталитарного государства, провозглашение свободы как в общественно-политической и экономической сфере, так и в человеческих отношениях сказываются, в частности, на оценках некоторых языковых фактов и процессов: то, что раньше считалось принадлежностью социально непрестижной среды (преступной, мафиозной, просто малокультурной), начинает приобретать «права гражданства» наряду с традиционными средствами литературного языка.

      Как следствие этих процессов происходит «смягчение литературной нормы», допущение  в литературный речевой оборот таких  средств, которые до недавнего времени считались принадлежностью некодифицированных подсистем русского национального языка.

      Массовое  вхождение в литературно-речевой  обиход инноваций вызывает необходимость  оценки этих элементов, как с позиций нормы, так и в отношении их социальной маркированности: многие из новшеств имеют отчетливо выраженное «социальное происхождение». Рассмотрим здесь только некоторые из социально маркированных фактов, характерных для литературной речи обсуждаемого периода.

      1. Обращает на себя внимание чрезвычайная активизация форм множественного числа существительных мужского рода с ударными флексиями: взводА, срокА, обыскА, тросА, приискА, вызовА, сейнерА, тортА, супА, юпитерА и под. Многие из этих форм проникают в литературный речевой обиход из профессиональной среды: взводА (взводОв, взводАм и т.д.) - из речи военных; срокА и обыскА - из речи прокурорских и милицейских работников. Работники скорой помощи сетуют на то, что в иную ночь у них бывает по несколько вызовОв, кулинары рассказывают о том, как они варят супА и изготовляют тортА, строителям не дают покоя слабые такелажные тросА, старатели вслух выражают недовольства задержками зарплаты на приискАх и даже писатель Михаил Жванецкий признался, что устал стоять под светом юпитерОв, а скульптор В. Малолетков считает Мухину одним из великих скульпторОв XX века.

      Распространенность  подобных форм в профессиональной речи отмечалась лингвистами давно, однако значительное увеличение частотности  этих форм в публичной речи – по радио, телевидению, в газете – можно считать характерной чертой последнего десятилетия XX в.

      2. Социально маркированы некоторые  факты словоупотребления и синтаксиса. Так, из языка военных распространился  в общее употребление глагол  задействовать (первоначально он употреблялся, по-видимому, применительно к новым подразделениям, вводимым в военную операцию: задействовать дивизию, задействовать резервы главного командования), особенно активно используемый сейчас в языке административных документов и вообще характерный для речи чиновников.

      Чиновничий язык порождает такие непривычные для традиционного литературного словоупотребления образования, как проговорить, обговорить в значении ‘обсудить’ (необходимо проговорить этот вопрос на совещании; обговорим это позднее), озадачить в значении ‘поставить перед кем-нибудь какую-нибудь задачу’ (Главное – озадачить подчиненных, чтобы не болтались без дела), подвижка (Произошли подвижки по Югославии. – Из выступления В.С. Черномырдина), наработки (По этой проблеме у нас уже есть некоторые наработки), конкретика (Документ важный, но надо наполнить его конкретикой, применить к реальным ситуациям в разных префектурах Москвы).

      3. Из новшеств в области синтаксиса  отметим только два (но весьма  характерных) факта – активизацию конструкций с предлогом по и специфическое управление глагола заказать.

      3.1. Возникшая в чиновничьей среде  конструкция с предлогом по типа: переговоры по Боснии, голосование по кандидатуре NN, инициатива по Чечне, договоренность по Газпрому (предлог по в этой конструкции выражает «валентность темы»).

      Как правило, синтаксическим хозяином в  этой конструкции является отглагольное существительное, в норме не управляющее  предложно-падежной группой с предлогом  по; ср.: переговоры, договоренность о чем-либо, голосование за кого-либо, инициатива в чем-либо. Встречаются и сочетания, где в качестве подчиняющего компонента употребляется не существительное, а глагол, в традиционном литературном языке не способный управлять предлогом по: Мы, кстати, встречались с Гайдаром и по банку, и по Парамоновой (В.С.Черномырдин); Необходимо договориться с МВФ по российскому долгу, по его реструктурированию.

      Конструкции с предлогом по этого типа часто встречаются в языке средств массовой информации, в устных выступлениях представителей власти, политиков, финансистов, бизнесменов, то есть наблюдается достаточно широкий «разброс» этой конструкции по разным функциональным разновидностям речи и разным социальным слоям и группам носителей русского языка. Однако нельзя не отметить тот факт, что эта конструкция мало характерна для устно-разговорной речи социальных групп, не связанных с указанными выше сферами деятельности (власть, политика, финансы, бизнес), - например, для речи гуманитарной интеллигенции.

      3.2. Глагол заказать в нормативном его употреблении управляет объектом, который может выражаться только неодушевленным существительным – как конкретным, так и абстрактным (заказать костюм в ателье, заказать столик <ужин> в ресторане и т.п.). Сейчас этот глагол стал употребляться в значении ‘подготовить, организовать убийство кого-либо’ и управлять объектом, который выражается существительным, обозначающим лицо: Киллерам заказали известного политического деятеля, и они привели заказ в исполнение: вчера NN был убит возле своего дома (из газет). Оставаясь в рамках литературной нормы, следовало бы сказать: заказали убийство политического деятеля.

      Оборот  «заказать + S род одуш», представляющий собой результат стяжения нормативной конструкции, родился в речи мафиозных, преступных групп в конце 80-х - начале 90-х гг. XX в., а в современной языковой ситуации он широко используется представителями самых разных социальных слоев.

      4. Последний из рассмотренных нами  примеров - специфическое употребление  глагола заказать - один из великого множества фактов, свидетельствующих о явлении, весьма характерном для состояния литературного русского языка в 80-90-х годах нынешнего столетия, - о его значительной жаргонизации.

      Этот  процесс находит отражение прежде всего в устно-разговорной разновидности  литературного языка, в непринужденной речи его носителей при их общении со «своими», с людьми близкими и знакомыми. Однако многие жаргонизмы проникают и на страницы печати, в радио- и телеэфир. Таковы, например, жаргонные по своему происхождению, но весьма частотные в разных стилях и жанрах современной литературной речи слова и обороты: крутой (калька англ. tough) - о человеке: решительный и хладнокровный, производящий сильное впечатление на окружающих этими своими качествами; тусовка - собрание людей, объединенных общими интересами (чаще других тусуются артисты, музыканты, журналисты, политики); разборка - (выяснение отношений, обычно агрессивное, с применением насилия; заложить - предать кого-нибудь, донести на него, лимон - миллион рублей или долларов (применительно к другим денежным единицам лимон, кажется, не употребляется); кинуть - обманным путем выманить более или менее крупную сумму денег (Кинули меня на пол-лимона); вешать лапшу на уши - рассказывать набылицы, врать с какой-либо корыстной целью; крыша едет, поехала (у кого-либо) - некто сошел (сходит) с ума или просто стал плохо соображать, и др.

      Многие  из подобных жаргонных элементов  утрачивают свою социальную прикрепленность, становятся хорошо известными и употребительными в разных социальных группах носителей  русского языка. Это дает основание  некоторым исследователям говорить о начале формирования так называемого общего жаргона – языкового образования, которое не просто занимает промежуточное положение между собственно жаргонами (скажем, тюремно-лагерным, воровским, нищенским и др.), с одной стороны, и литературным языком, с другой, но и активно используется носителями литературного языка в неофициальной обстановке.

      Несомненно, жаргонная лексика и фразеология  огрубляет литературную речь, и неумеренное  и неуместное ее использование резко  контрастирует с традициями речевого общения в культурной социальной среде. Но надо сказать, что жаргонизация литературной речи вполне в духе одной из тенденций, которые присущи современному речевому общению, - тенденции к огрубению речи. Эта тенденция проявляется в значительном увеличении употребительности на страницах газет, художественной литературы, в публичных выступлениях политиков грубопросторечных слов. Социальные причины подобного огрубения речи очевидны: какова жизнь, таков и язык этой жизни.

      Таким образом, некоторыми из социально маркированных фактов, характерных для литературной речи обсуждаемого периода яляются: чрезвычайная активизация форм множественного числа существительных мужского рода с ударными флексиями; некоторые факты словоупотребления и синтаксиса; активизация конструкций с предлогом по и специфическое управление глагола заказать.

      Этот  процесс находит отражение, прежде всего, в устно-разговорной разновидности литературного языка, в непринужденной речи его носителей при их общении со «своими», с людьми близкими и знакомыми.

      Несомненно, это приводит к огрублению литературной речи. Социальные причины подобного огрубения речи очевидны: какова жизнь, таков и язык этой жизни.  

      3 Прогнозные оценки  дальнейших изменений  в русском языке 

      В науке существуют разные мнения относительно возможности предсказать дальнейшие изменения русского языка. Одни ученые с уверенностью говорят о практически безграничных возможностях современной прогностики. Другие, скептики и маловеры, пишут так: "Мысль о возможности предвидеть языковые изменения лишена оснований. Вообще будущее не является предметом познания".

      Наше  время – время массовых социально-экономических прогнозов. Как и планирование, прогнозирование развития общества становится не данью преходящей моды, а осознанной и устойчивой потребностью. Прогнозируется сейчас практически всё: добыча и потребление угля, нефти газа, врачи прогнозируют эпидемии гриппа, работники текстильной и обувной промышленности ломают голову над судьбами моды, утверждая, впрочем, что в поведении даже этой "капризной дамы" наблюдается довольно строгая повторяемость, цикличность. Важно при этом подчеркнуть высокую достоверность научно-технических предсказаний.

      На  путь прогнозирования, научно обоснованного  предвидения будущего вступает и  наука о языке. И вызвано это отнюдь не праздным любопытством. Не секрет, что сегодняшняя норма литературного языка существует нередко в двух, а иногда и более вариантах. Одни, например, говорят творо'г, индустри'я, и'скрится, другие - тво'рог, инду'стрия, искри'тся. Старшее поколение, как правило, произносит: коне[ш]но, ску[ш]но, у молодежи все чаще встречается сближение с орфографией: коне[ч]но, ску[ч]но. Да и не только у молодежи. Жесткая конкуренция продолжается в грамматике. Формы докторы, профессоры ушли в прошлое, уступив новым доктора, профессора, но ведут борьбу за выживание токари и токаря, инструкторы и инструктора, корректоры и корректора. Какие из этих и подобных вариантов окажутся победителями? Языковед, который занят составлением словарей и грамматик, должен оценить такие факты объективно, и не только с позиции сегодняшнего дня, но и с учетом языкового "завтра". Ведь история жестоко мстит тем, кто основывается на языковом пуризме и пытается остановить естественный ход вещей.