Мифы русского народа

Согласно реконструкциям, у славян существовали праздники, посвящённые  и божествам как таковым. В  частности, мог существовать Перунов  день и день, посвящённый Велесу — Волосу, которые впоследствии были заменены соответственно Ильиным  днём и Власьевым днём или Николиным днём (зимним и вешним). Однако прямых данных об этих языческих праздниках в нашем распоряжении нет, поэтому их даты и содержание остаются лишь реконструкциями.

Свадебные обычаи и обряды

Свадебные обычаи различались  у разных племён в зависимости  от типа брака. Славянский языческий  брак в некоторых случаях мог  быть полигамным. «Повесть временных  лет» выделяет два типа брака и  свадебных обрядов у славянских племён, которые условно можно  назвать «патриархальными» и «матриархальными».

Патриархальный брак:

Поляне имеют  обычай отцов своих кроткий и  тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводит её накануне, а на следующий день приносят за неё — что дают.

Подобные нравы описаны  ещё в VI веке византийским автором Маврикием:

Скромность их женщин превышает всякую человеческую природу, так что большинство  их считают смерть своего мужа своей  смертью и добровольно удушают  себя, не считая пребывание во вдовстве за жизнь.

Патриархальный брак и  многожёнство были характерны и для  варягов-руси. Плата за невесту называлась в Древней Руси «вено», а свадебный обряд — «разувание» жениха. Древнее «разувание» фиксируется поздними обрядами снятия обуви с жениха и поговоркой «Ноги мыть и воду пить». Невеста в упомянутых в летописи случаях всегда «приводилась» (княгиня Ольга, Рогнеда).

«Матриархальный» брак:

…И браков у  них не бывало, но умыкали девиц  у воды… И срамословили при  отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились  на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали  себе жен по сговору с ними: имели же по две и по три жены.

Некоторые сведения о дохристианских свадебных обрядах и обычаях  можно почерпнуть из церковных поучений против язычества:

А это творят язычники: ведут невесту к воде, когда  выдают замуж, пьют чашу в честь бесов, кидают в воду кольца и пояса.

Традиция брака у воды (озера, колодца) подтверждается позднейшими  этнографическими данными — народными  приметами и подобным обрядом, который  возродился у некоторых старообрядцев  после реформ Никона. С другой стороны, здесь может отражаться один из финальных  обрядов свадьбы — испытание  невесты, хождение с ней по воду на реку или озеро.

И когда у кого-нибудь будет свадьба, её справляют с  бубнами, с дудками и с другими  бесовскими чудесами. А бывает и  того хуже: изготавливают мужской  член, кладут его в вёдра и в  чаши и пьют из них, а достав, облизывают и целуют его.

Не вызывает сомнений, что  в Древней Руси действительно  существовал некий фаллический  свадебный ритуал. Очевидно, фаллос при этом использовался как магический символ: он должен был дать новобрачным  плодовитость, а земле плодородие. Данные этого поучения подтверждает и археология — имеются неоднократные  находки фаллосов, вырезанных из дерева, обнаруженные в древнерусских поселениях.

Вообще, судя по всему, древнерусская (и, видимо, славянская) свадьба сопровождалась многочисленными проявлениями сексуальности, целью которых было вызывание  плодовитости и плодородия. Известна новгородская берестяная грамота, в которой сваха сообщает о возможности свадьбы своеобразным матершинным словосочетанием: пеи пизда и сѣкыль, то есть «пусть влагалище и клитор пьют». Данное пожелание, видимо, связано с культом Матери-Земли, с которой отождествлялась невеста. В этой же грамоте содержится древнейшее (XII век) упоминание такого свадебного обряда как «поезд». Отдельные проявления сексуальности в славянской свадьбе сохранялись до последнего времени в виде «срамных» частушек[77]. Сам по себе русский мат, по видимому, своими корнями уходит к архаичному мифологическому пласту и долгое время был ритуально-окрашен

Традиционными для славян считаются любовные заговоры, с помощью  которых девушки или юноши  могли влиять на свою судьбу, привлекая  к себе внимание избранника. Среди  берестяных грамот Новгорода встречается  предположительно любовный заговор[79].

 

 Погребальные  обряды и культ предков.

Культ умерших предков  был чрезвычайно распространён  у славян с глубокой древности  и вплоть до недавнего времени. В  связи с этим представляет интерес  славянский погребальный обряд. «Повесть временных лет» так описывает этот обряд у вятичей:

И если кто умрёт, совершают  над ним тризну. После неё складывают большой костёр[80], кладут на него мертвеца и сжигают. После этого, собрав кости, складывают их в малый сосуд и  ставят на столбе у дороги. Так делают вятичи и ныне. Такому же обычаю следуют и кривичи, и прочие язычники.

Под тризной здесь, видимо, имеются в виду состязания в память об умершем и вообще поминальные  мероприятия. Обычай оставлять сосуд  с костями умершего на столбах  у дорог проясняется позднейшими  этнографическими записями: столбы на кладбищах считались своего рода границей между живыми и мёртвыми. У этих столбиков бросалась посуда, применяемая при похоронах. Сами столбики нередко делались с подобием крыши и выемками — для удобства душ умерших, которые около них  обитали. Позже кладбищенские столбики сменились православными крестами.Кроме того, погребальные столбы отсылают к архаичному обычаю захоронения на деревьях и в стволах деревьев. Столб, таким образом, может играть в погребальном ритуале космогоническую роль Мирового Древа, по которому души умерших поднимаются в небесный мир предков.

Данные о погребальном обряде можно почерпнуть и из летописного  рассказа о том, как Ольга хоронила своего мужа, князя Игоря, убитого древлянами:

[Ольга послала сказать древлянам:] «Вот, уже иду к вам. Наварите много медов у города, где вы убили мужа моего, чтобы поплакать мне над могилой его и совершить тризну по мужу моему». Они, услышав это, свезли очень много мёда, и наварили. Ольга с небольшой дружиной и налегке пришла к могиле Игоря и плакала о муже своём. Затем повелела людям насыпать большой курган, и, когда насыпали, велела совершать тризну. Затем древляне сели пить, и Ольга повелела своим отрокам прислуживать им.

Из данного отрывка  следует, что тризна включала питие  медов, что над могилами устраивались курганы (видимо, их величина зависела от статуса погребаемого) и что  существовал обычай плакать над  могилой усопшего. Все эти сведения подтверждаются этнографическими записями и (о курганах) данными археологии. Кроме этих обычаев в «Прологе»  упоминается такой элемент погребальной обрядности, как «бъдынъ», то есть бдение, бодрствование рядом с покойником в течение ночи, которое, судя по всему, совершалось значительным количеством людей с причитаниями, песнями и играми.

Интересные сведения о  погребальном обряде даёт летописный рассказ о смерти Владимира Святославича:

 

Ночью же разобрали  помост между двумя клетями, завернули  его (Владимира) в ковёр и спустили верёвками на землю; затем, возложив его на сани, отвезли и поставили  в церкви святой Богородицы, которую  он сам когда-то построил. Узнав об этом, сошлись люди без числа и плакали по нём…

В данном случае можно наблюдать  древнейший обряд, который сохранился и в Древней Руси — чтобы  вынести покойника, разбирают стену. Делается это с той целью, чтобы  покойник, вынесенный необычным путём, не смог вернуться и не тревожил живых. Другой древнейший обряд, описанный  в данном отрывке — это использования  саней для перевозки покойника, даже не смотря на летнее время. Сани использовались в похоронах как наиболее почётный, спокойный и солидный вид транспорта. К тому же сани, в силу своей архаичности, видимо имели в похоронном обряде и некое сакральное значение.

Существует также общая  для всех восточных славян обрядовая  еда на поминках — это кутья, блины  и кисель. Почти все восточнославянские праздники связаны с культом  умерших предков, которых вспоминали в рубежные моменты года — на Святках, в Чистый четверг и Радоницу, в Семик и перед Дмитриевым днём. В дни поминовения усопших для них топили баню, жгли костры (чтобы они погрелись), оставляли для них еду на праздничном столе. Святочные ряженые представляли собой в том числе и пришедших с того света предков и собирали дары. Целью всех этих действий было задабривание умерших предков, которые могли благословить семью, а могли и причинять зло — пугать, являться во сне, мучать и даже убивать тех, кто не удовлетворил их потребностей.

Весьма распространённой среди славян была вера в так называемых «заложных покойников». Считалось, что люди, умершие не своей смертью, не успокаиваются после смерти и способны вредить живым, поэтому их суеверно боялись и почитали во время общих поминок.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Литература:

Клейн Л. С. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского  язычества. СПб.: Евразия, 2004.

Лихачёв Д. С. «Слово о полку  Игореве» и культура его времени. Л.: Худож. лит., 1985.

Мансикка В. Й. Религия  восточных славян. М.: ИМЛИ им. А. М. Горького РАН, 2005.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Министерство образования  и науки Российской Федерации 
Федеральное государственное автономное образовательное учреждение  
высшего профессионального образования 
«Российский государственный профессионально-педагогический университет»

Институт искусств

Кафедра философии и культурологии

 

 

 

 

 

 

 

 

Контрольная работа

На тему:

« Мифы русского народа»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Руководитель:

Попова  Е.В.

Исполнитель:

 

 

 

 

 

Екатеринбург 2012