Исторические условия возникновения и развития христианства

Впрочем, сами себя они называли чаще просто "верующие", "братья", "призванные" и т.п. Христианами  их вначале называли только их противники, и это звучало как какая-то одиозная кличка. Лишь примерно со второй половины II в. слово "христиане" становится и самоназванием приверженцев новой  веры. На это очень интересное обстоятельство обратил впервые внимание академик Р.Ю. Виппер.

Можно и точнее установить социальную и этническую почву происхождения  христианства. Местом его возникновения  была не еврейская Палестина, а еврейская  диаспора. Это видно из христианской литературы, которая написана не в  Палестине и ясно обнаруживает, что  авторы ее были плохо знакомы с  положением дел в Палестине. В  диаспоре среди евреев, знакомых с  греческой философией и с культами языческих народов, именно и могла  сложиться та почва, на которой возможно было прорвать рамки национальной ограниченности еврейской религии и превратить ее в религию наднациональную.

Ссылаясь на верную мысль  Бруно Бауэра, Ф. Энгельс указывает, что "отцом христианства" был  еврейский философ Филон Александрийский, который был глубоко проникнут  идеями поздней греческой философии. Он совмещал в себе черты еврейского национального духа и чисто греческой  классической образованности. Библейские рассказы о сотворении человека, о грехопадении и пр. Филон толковал как аллегории. Он придерживался иудейского, строго монотеистического учения о боге, но в то же время допускал существование священного посредника между богом и материальным миром--божественного Логоса (Слова): это была характерная идея греческой идеалистической философии. Божественный логос, сын божий, и сделался центральным образом христианства - Иисусом Христом.

Что христианство возникло как одна из иудейских сект, лучше  всего видно вот из какого факта: первый памятник христианства - Апокалипсис--насквозь проникнут духом воинственного иудаизма и резко отличается от всей позднейшей христианской литературы. Там нет еще основных Христианских догматов: нет троичности бога, нет духа святого, а самое главное, нет позднейшей христианской этики - проповеди терпения, смирения, прощения. Наоборот, как говорит Энгельс, это сочинение, пронизано духом "здоровой и честной мести", ненависти к насильникам и угнетателям еврейского народа. В нем господствуют "боевой дух и уверенность в победе". Автор Апокалипсиса, как подчеркивает Энгельс, даже и не представляет себе, что он "нечто иное, чем иудей". В Апокалипсисе нет совершенно черт космополитизма, которые характерны для позднейшей христианской литературы.

В позднейшем христианстве сохранилось много еврейских  элементов: личность основателя христианства Иисуса Христа, который изображаете" как еврей; место действия евангельских событий - еврейская страна Палестина; все действующие лица евангелий - евреи; Библия - еврейская священная  книга - включена в состав христианского  канона как боговдохновенная; еврейский  бог Ягве адоптирован христианством под именем бога-отца; основные догматы еврейской религии, представление о создании богом мира и человека включены в состав христианского вероучения; отдельные еврейские обряды вошли в состав христианского культа - прежде всего пасха. Некоторые чисто иудаистские обряды в течение долгого времени удерживались в христианских общинах, в том числе празднование субботы и обрезание, которое считалось вначале обязательным для христиан и лишь постепенно вышло из употребления.

Неиудейские элементы в христианстве

Таким образом, на первой стадии своего развития христианство было лишь одной из иудейских, в самом прямом смысле слова, сект.

Но уже к концу I в. в  христианские общины вливаются элементы нееврейского происхождения. Притоку  их содействовало то обстоятельство, что в самих языческих культах  также складывались течения, приближающиеся к духу мессианистских сект иудаизма. Восточные культы знали образы богов-спасителей, почитание которых имело широко" распространение, особенно среди угнетенных классов.

Мы знаем о многочисленных культах божеств-спасителей в Египте, Вавилоне, Сирии, позже в Греции. Таковы Осирис, Таммуз, Адонис, Аттис, Дионис. Они были и богами природы и олицетворениями духа растительности, но в сознании трудящихся масс они пользовались особым почитанием в качестве таких богов, к которым можно обращаться с просьбами о спасении. Этим они особенно дороги были городской бедноте, для которой первоначальные земледельческие функции богов не представляли никакого интереса; на это вполне правильно указал марксистский историк Арчибальд Робертсон.

В эпоху разложения античных и восточных государств там развивались  религиозные мистерии, таинства, которые  представляли зачатки религий, перераставших  племенные и национальные рамки. Мистерии представляли собой религиозные  общины, объединенные не национальной или племенной принадлежностью, а вероисповеданием, добровольным включением в данное религиозное сообщество.

Очень важно, что мистерии были связаны с представлениями  о загробной жизни. Участие в  них как бы обеспечивало лучшую участь в загробном мире. Это было не что иное, как учение о спасении души. Наличие подобных культов на почве эллинизма благоприятствовало распространению того мессианизма, учения о спасении, которое сложилось  в иудаизме.

Включение языческих, нееврейских  элементов в состав раннехристианских  общин повело за собой существенные изменения в христианской догматике  и обрядности. В христианство проникают  элементы, явно заимствованные из языческих  культов.

Христианское учение о  смерти и воскресении бога есть отражение, восточных культов умирающих  и воскресающих богов. Христианская пасхальная обрядность повторяет известные  обряды смерти и воскресения Аттиса. Даже отдельные подробности пасхального богослужения скопированы с древних ночных обрядов по случаю смерти и воскресения Аттиса.

Культ бога Митры тоже послужил христианам образцом для заимствования: день рождества Христова приурочен  к 25 декабря - моменту зимнего солнцестояния, в который праздновали и рождение Митры.

Почитание христианской божьей матери скопировано с культа египетской Исиды. Надо сказать, что культ Исиды  имел очень сильные шансы на распространение  в качестве мирового культа благодаря  своей эротической окрашенности. Чтобы успешнее бороться с подобного  рода религией, христианство должно было установить культ женского божества, без которого оно не могло помериться силами с культом Исиды. Отсюда появился культ богоматери в христианстве, совершенно невиданный в древнееврейской  религии и в самом христианстве до IV в. не существовавший. Появились  апокрифические жизнеописания девы Марии (Книга Марии девы, Книга  младенчества).

Целый ряд других элементов  был заимствован из египетской или других религий.

Культ креста, например, ничего не имеет общего с предполагаемым орудием - казни Христа. На крестах  действительно распинали, но они  имели форму буквы "Т". Христианский крест - это чрезвычайно древний  религиозный символ, который встречается  на древнеегипетских, критских и других изображениях. Происхождение его  установить пока трудно, но во всяком случае культ креста никоим образом не связан с легендой о крестной смерти спасителя. На древнейших христианских памятниках (погребениях) в качестве священных символов встречается не крест, а другие изображения: агнца, пастуха с агнцем на плечах, рыбы и др. Позже появляются кресты разных форм, но без всякого распятия. Изображения распятого на кресте Иисуса начали делаться только с VIII-IX вв.

Идея непорочного зачатия  Иисуса Христа девой Марией от святого  духа чужда иудаизму; но это верование  о половой связи бога со смертной женщиной широко распространено в целом  ряде восточных и античных культов. Корни же этой идеи лежат в глубочайшем  прошлом - в древних тотемических верованиях.

Таким образом, в христианстве наряду с еврейскими элементами имеется  ряд элементов, заимствованных из древневосточных  религий.

Борьба между иудейскими и неиудейскими группами

Проникновение языческих, восточных  и греко-римских групп в состав раннехристианских вызвало обостренную  борьбу внутри этих общин между еврейскими и нееврейскими элементами. Это привело  к постепенному вытеснению иудейского наследия из христианства. Наличие  очень сильных антиеврейских  тенденций среди каких-то групп  раннехристианских общин сказалось  уже в раннехристианской литературе.

Прежде всего, в евангельских рассказах очень отчетливо проводится мысль о евреях (иудеях) как о  врагах Иисуса Христа. Хотя он сам еврей, но евреи как народ - враги Христа, повинные в его смерти. Эту вину евреев еще более подчеркивает эпизод с Пилатом. Вопреки исторической истине (ибо в действительности Понтий Пилат был жестоким самодуром, отнюдь не склонным к гуманности) в евангелиях Пилат изображен справедливым и осторожным судьей, который якобы больше всего боится, как бы не осудить невинного: он уговаривает иудеев не настаивать на казни Иисуса, умывает руки в знак непричастности к этому делу. Весь этот эпизод (повторенный с вариациями во всех четырех евангелиях) явно сочинен, чтобы обелить римлян и всю вину за казнь Иисуса взвалить на евреев.

С этим же умыслом вставлен в евангелия (опять-таки во все четыре) персонаж Иуды-предателя: это один из 12 апостолов, продавший Иисуса его  врагам за 30 сребреников. Само имя Иуды - персонификация иудейского народа; в  его лице составители евангелий  хотели как бы заклеймить всех иудеев.

Таким образом, в христианской догматике, в культе, в евангельских рассказах бросается в глаза  переплетение иудейских и языческих (даже антииудейских) элементов.

Первым из исследователей, кто обратил внимание на эти две  враждебные тенденции в раннем христианстве, был Фердинанд-Христиан Баур. Обе эти тенденции он связал с проповедью и взглядами двух самых видных апостолов - Петра (иудейский апостол) и Павла (апостол язычников, как он себя сам будто бы называл). Из сочетания "петринизма" с "паулинизмом" и составилось, по мнению Баура, собственно христианство. Мысль эту развил затем Бруно Бауэр.

Она по существу верна. Можно  сказать, что решающий шаг в образовании  христианства как религии и состоял  как раз в разрыве с иудаизмом, но в таком разрыве, где иудейская  традиция была все же сохранена. Это  было достигнуто ценой долгой и тяжелой  борьбы.

Борьба между еврейскими (иудео-христианскими) и нееврейскими (языческими) группами в христианских общинах достигала в конце I и  во II в. большого ожесточения. Хотя следы  этой борьбы впоследствии в христианской литературе старались сгладить, но они остались даже и в канонических книгах. В одном и том же Евангелии  от Матфея (а оно считается сугубо иудейским) отчетливо видны отпечатки  обеих противоположных тенденций. Отсюда заметные противоречия. Посылая  своих 12 апостолов на проповедь, Иисус  предупреждает их: "на путь к язычникам  не ходите; а идите наипаче к  погибшим овцам дома Израилева", то есть только к евреям. Эта же мысль почти дословно повторяется в эпизоде с хананейской женщиной, которой Иисус отказал в помощи на том основании, что он-де "послан только к погибшим овцам дома Израилева", а всех неевреев цинично сравнивал с "псами". Но в том же евангелии Иисус оказывает предпочтение капернаумскому сотнику (римлянину) перед иудеями. В конце евангелия Иисус посылает апостолов проповедовать "ко всем народам".

Итак, раннее христианство составилось  из сочетания Иудейских и языческих (эллинистических) верований. Но мы допустили  бы ошибку, если бы, подобно исследователям типа Древса и Джона Робертсона, не видели, кроме этих элементов, ничего нового в христианстве. Христианство, как указывал Энгельс, знаменовало собой совершенно новый этап в развитии религии.

Идея греховности и  идея спасения

Новой является прежде всего центральная идея всего христианства - идея греховности человека и другая сторона той же идеи - идея спасения.

Энгельс не один раз подчеркивает, что центральной идеей христианства была именно идея греховности:

"... Христианство затронуло  струну, которая должна была найти  отклик в бесчисленных сердцах.  На все жалобы по поводу  тяжелых времен и по поводу  всеобщей материальной и моральной  нищеты христианское сознание  греховности отвечало: да, это так, и иначе быть не может; в испорченности мира виноват ты, виноваты все вы, твоя и ваша собственная внутренняя испорченность! И где бы нашелся человек, который мог бы это отрицать?".

Из идеи греховности вытекало два существенных вывода: во-первых, учение о греховности как причине  всех несчастий, которые обрушились на человечество, отвлекало внимание масс от реальной борьбы с социальным злом. Оно переносило вопрос из плоскости  борьбы за насущные интересы в плоскость  избавления от грехов. Во-вторых, это  учение давало массам своего рода религиозное  утешение, ибо оно было неотрывно  связано с идеей избавления, спасения. Весь мир лежит в грехе, все  люди по своей природе греховны; эта греховность возводится мифологически  к грехопадению Адама. Но осталась надежда, что кто-то спасет человечество. Отсюда представление о божестве-спасителе.