Церковь Федора Стратилата

 

 

 

 

 

 

 

 

 

22

9. ТИПОЛОГИЯ И КОНСТРУКЦИЯ

Типологически церковь Федора Стратилата принадлежит к группе четырехстолпных крестовокупольных одноглавых и одноабсидных храмов с покрытием, в котором средняя часть фасада выше боковых (наша осторожность в определении типа покрытия вытекает из того, что полопастное покрытие этого храма до сих пор вызывает сомнение: возможно, что оно все же было с самого начала восьмискатным, с прямыми скатами).

Тип четырехстолпного одноглавого и, главное, — одноабсидного храма известен в Новгороде еще со времен церкви Рождества Богородицы в Перыни, т.е. с середины XIII в. Использованные в церкви Федора Стратилата квадратные столбы, пониженные подпружные арки под барабаном, коробовые своды в рукавах креста — все эти конструктивные формы ко времени создания исследуемого памятника уже были широко известны в новгородской архитектуре и ведут свое начало от таких «ассимилированных» памятников, как церковь Рождества в Перыни.

Несколько сложнее обстоит  дело с полукоробовыми сводами во всех четырех угловых компартиментах. Такие своды в новгородской архитектуре мы встречаем впервые в угловых компартиментах церкви Рождества Богородицы в Перыни, здесь они появились явно под смоленским влиянием: если в церкви Параскевы Пятницы на Торгу первоначальные своды не сохранились, то в церкви Михаила Архангела в Смоленске угловые компартименты перекрыты полукоробовыми сводами — совершенно так же, как в храмах в Перыни и на Федорове улице. С.С.Подъяпольский подробно останавливается на полукоробовых сводах церкви Михаила Архангела в Смоленске и показывает, что хотя эти своды принадлежат XVIII в., но первоначальные своды были такими же.

В церкви Николы на Липне 1292 г. своды западных угловых компартиментов перекрыты удивительными сомкнутыми сводами с нервюрами, а восточные углы перекрываются все теми же полукоробовыми сводами. Однако в новгородских памятниках первой половины XIV в. угловые ячейки чаще всего перекрываются коробовыми сводами, что отчетливо говорит об определенном возвращении к домонгольской, «несмоленской» традиции. В церкви Николы Белого 1312-1313 гг., церкви Благовещения на Городище 1342-1343 гг., Никольском соборе в Изборске 1330-1340-х гг. и церкви Успения на Волотовом поле 1352 г. в угловых компартиментах мы видим обычные коробовые своды.

 

23

Можно было бы подумать, что  именно в церкви Федора Стратилата мастера возвратились к смоленской традиции с использованием полукоробовых сводов, но уже в храмах Спаса на Ковалеве 1345 г. и Михаила Архангела на Сковородке 1355 г. мы видим в угловых компартиментах полукоробовые своды. Значит и эта конструктивная форма, как и многие декоративные «смоленского» происхождения, появилась раньше и была только использована мастерами церкви Федора, «сложившими» разрозненные формы в новую композицию, фактически — в новый тип, отныне определяющий.

Новым в церкви Федора в  типологическом отношении является необычный вертикализм, отмеченный многими исследователями. Сочетающийся с резкими и жестковатыми формами внутренних столбов и арок, внешних лопаток и лопастных арок этот вертикализм кажется совершенно новым свойством, отличающим памятник от предшествующих храмов с трехчастной разбивкой фасадов: церкви Николы Белого и Никольского собора в Изборске.

Но если обратиться к другим памятникам новгородской архитектуры XIII-XIV вв., то можно увидеть, что церковь  Федора Стратилата по своим пропорциям сравнима с некоторыми предшествующими храмами, а некоторым даже уступает. Если принять за модуль ширину подкупольного квадрата церкви Федора, то на высоте одного модуля находятся хоры, 3 модуля равны высоте вершины подпружных арок, а вершина купола находится на высоте, равной пяти модулям. Эти пропорции соотносятся с примерно такими же пропорциями церкви Николы на Липне 1292 г. Более вертикальные пропорции имеет церковь Успения на Волотовом поле 1352 г.: хоры на высоте 1 модуля, 3 модуля до основания подпружных арок и 6 модулей до вершины купола. Еще более вертикальна церковь Рождества Богородицы в Перыни второй четверти XIII в.: примерно на высоте 1 модуль — хоры, 4 модуля до вершины подпружных арок и 6,5 м — до вершины купола. Как видим, вертикализм церкви Федора Стратилата отнюдь не исключителен и связан, скорее всего, с уже отмеченным интересом новгородских зодчих к памятникам смоленской архитектуры рубежа XII-XIII вв. на новгородской почве и с постепенным развитием смоленских форм в новгородской архитектуре первой половины XIV в. Если, помимо церкви в Перьши, вспомнить вертикальные пропорции церкви Михаила Архангела в Смоленске, то это предположение о смоленских истоках вертикальности церкви Федора Стратилата переходит в уверенность.

 

24

Необычная каменная лестница в северо-западном угловом компартименте не имеет прямых аналогий, за исключением более позднего псковского храма Успения в Мелётове 1461-1462 гг. Это единственная в новгородской архитектуре лестница в угловом компартименте, выполненная в камне, но деревянные лестницы в новгородских храмах располагались именно в северо-западном углу. Внутристенные каменные лестницы в новгородской архитектуре XIV в встречаются в пяти памятниках: в церкви Федора Стратилата на Щиркове улице 1292 г.. Благовещения на Городище 1342-1343 гг.. Спаса на Ковалеве 1345 г., Георгия на Торгу 1356 г. и в церкви Спаса на Ильине улице 1374 г. Каменная лестница в церкви Федора Стратилата, хотя и расположена по-другому, но ничуть не уступает внутристенным лестницам и, видимо, говорит о значении храма и заказчика и связана с престижем.

Наконец следует остановиться на расположении палаток на хорах. Необычное  расположение придела Покрова в  средней части хор объясняется  довольно просто: в юго-западном угловом  компартименте на уровне хор нельзя было устроить придела, поскольку в восточной стене этого компартимента был устроен арочный проем, ведущий на деревянный переход вдоль южной стены, сообщающийся с палаткой над юго-восточным компартиментом. Придел Покрова отгораживался от пространства храма довольно высокой каменной стенкой, выше которой западный рукав креста был открыт в подкупольное пространство. Придел Симеона Столпника, небесного покровителя заказчика храма, был устроен в палатке в юго-восточном углу, что и определило необычную композицию хор. Однако само расположение ктиторского придела во втором ярусе юго-восточного угла требует объяснения, поскольку в других памятниках не встречается. Место придела Симеона было, видимо, определено расположением места захоронения ктитора: с внешней стороны южной стены храма, «в восточной половине фасада» по выражению исследовавшей церковь Л.М. Шуляк, были открыты основания прямоугольной постройки, одновременной храму. Расположение этой пристройки определило сдвиг к западу портала на южном фасаде. Скорее всего эта пристройка была склепом или часовней над гробом ктитора храма и входила в первоначальный замысел: заказчик желал быть похороненным при сооруженном им храме. Над местом его будущего захоронения была возведена небольшая постройка у южного фасада в его восточной части, эта близость пристройки к абсиде — наиболее почетному месту для захоронения — обусловила и расположение ктиторского придела: над местом захоронения во втором ярусе юго-восточного угла (приделы в Новгороде обычно располагали на хорах, к тому же в первом ярусе располагался дьяконник основного храма). Здесь ясно видно как особенности заказа определяют внутреннюю композицию (но не отдельные формы).

 

25

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изучение отдельных форм церкви Федора Стратилата дает представление об этом памятнике, как о внезапном и неожиданном результате медленного накопления приемов и форм двух различных направлений. Первым направлением было «смоленское», в котором новгородские мастера видели уже, вероятно, местное течение, поскольку они обращались к памятникам более чем столетней давности и стоящим на новгородской почве. Это направление поисков как бы «собирало» отдельные конструктивные и декоративные формы смоленской архитектуры, расставляя их по новым местам и образуя новые композиции. Это было как бы новое смоленское «влияние», но растянутое на половину XIV столетия. В церкви Федора Стратилата 1360-1361 гг. это «влияние» обрело новое качество и новую силу: в сочетании с другим направлением поиска форм оно создало новый стиль, определивший развитие новгородской архитектуры до первых десятилетий XV в.

Этим другим направлением была архитектура прибалтийской, преимущественно  немецкой, кирпичной готики. Это  было довольно активное влияние сначала  романо-готической, а затем раннеготической  архитектуры Ливонии и городов  Ганзы, но оно отнюдь не определяло сам стиль и типологию новгородских построек. Готическое влияние похоже на ровный поток отдельных декоративных фасадических форм, которые не складываются в определенную систему, а лишь придают новгородским храмам яркий оттенок «вестернизированности».

Но лишь в сочетании  смоленского и готического направления  поисков сложился новый стиль, причем он появился одномоментно: почти нет  сомнений в том, что этот стиль  сложился именно при постройке церкви Федора Стратилата. Для того, чтобы понять сущность процесса сложения этого стиля следует дать ответ на вопрос: сложение нового стиля это результат желания заказчика или следствие определенной тенденции в творчестве мастеров? На наш взгляд новый стиль церкви Федора Стратилата нельзя связать с волей заказчика: рождение нового стиля из условий заказа возможно Только в памятниках со сложной типологичекой и иконографической программой, а такой в церкви Федора Стратилата мы не видим. Этот памятник не раскладывается на отдельные формы, объяснимые апелляцией заказчика к прославленным более ранним образцам: в нем почти все формы уже известны в рядовых и нерядовых храмах-предшественниках и, кажется, не несут смысловой нагрузки.

 

26

Нам представляется, что стиль  церкви Федора Стратилата — пример нового стиля, возникающего из внутренней эволюции мышления и метода самих архитекторов-зодчих. Конечно, крупные размеры и монументализм могли быть (и, вероятно, были) продиктованы заказчиком и удовлетворять вкусам определенной среды, но сам стиль сложился в результате медленных и неровных поисков, направленных на освоение новых форм, причем эти формы были новыми (воспринимались как новые) как в случае с западными мотивами, так и в случае с новым обращением к смоленским мотивам в домонгольских постройках. В древнерусской архитектуре сложение стиля в результате эволюции, а не в результате сильного влияния — очень редкий пример. Тем интереснее обращение к условиям такого скачка, когда все уже известное (и малая толика неизвестных форм) сливается в новый образ, новую манеру, новый стиль. За этим скачком не ощущается новой идеологии, хотя боярско-аристократическая направленность нового стиля все же присутствует. Это прежде всего сложение новой формальной системы, которая объединяет новгородскую домонгольскую пластическую традицию (где-то в глубине), второе «смоленское» влияние и готические декоративные формы. Нет сомнения в том, что это объединение было подготовлено, но церковь Федора Стратилата, памятник, в котором оно произошло, не теряет своей значимости. Новгородские мастера не только создали новый стиль, они смогли уже в первом памятнике создать непротиворечивую систему, свободную от ошибок и несообразностей периода эксперимента.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

27

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Макарий архим. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. Ч. 1. М., I860. С. 355-362.

2. Прохоров В. О новгородских  и псковских церквах // «Христианские  древности и археология». Кн. 1. СПб., 1872. С. 23.

3. Павлинов А.М. История  русской архитектуры. М., 1894. С. 104-108; Новицкий А.П. История русского  искусства. М., 1899. С. 78.

4. Суслов В.В. Церковь  Св. Феодора Стратилата в Новгороде, на Торговой стороне // Памятники древнерусского искусства. Вып. 2. СПб., 1909. С. 27-33.

5. Щусев А, Покровский В. Расцвет новгородского зодчества // Грабарь И. История русского искусства. Т. 1. М., б.г. С. 205-209; Суслов В.В. Материалы к истории древней новгородско-псковской архитектуры. СПб., 1888. С. 27-28.

6. Некрасов А. И. Великий  Новгород и его художественная  жизнь. М., 1924. С. 56-58.

7. Некрасов А.И. Очерки  по истории древнерусского зодчества  XI-XVII века. М., 1936. С. 150-152.

8. Строков В., Бокусевич А. Новгород Великий. Л., 1939. С. 99-101.

9. Каргер М.К. Новгород Великий. М., 1946. С. 65-67; см. также издание: Каргер М.К. Новгород. Л., 1980. С. 32-33.

10. Каргер М.К. Новгородское зодчество // История русского искусства. Т. II. М., 1954. С. 55-58.

11. Лазарев В.Н. Искусство  Новгорода. М.-Л., 1947. С. 102-104.

12. Гладенко Т.В., Красноречъев Л.Е., Штендер Г.М„ Шуляк Л.М. Архитектура Новгорода в свете последних исследований // Новгород. К 1100-летию города. М., 1964. С. 232-234.

 

 

 

28