Церковь Федора Стратилата

Распространение мотивов  переходного, романо-готического стиля  должно было бы закончится с началом  принятия готических мотивов, которое  впервые фиксируется в церкви Николы Белого 1312-1313 гг. И действительно, в новгородской архитектуре первой половины XIV в. мы видим постепенное  накопление готических форм: стрельчатые  порталы с уступчатыми обрамлениями встречается и в церкви Николы Белого и в церкви Благовещения на Городище 1342-1343 гг., в какой-то момент появляются вкладные кресты; на фасадах церкви Михаила Архангела 1355 г. в Сковородском монастыре были круглые окна с валиковыми обрамлениями, восходящие к упрощенным окнам-«розам» кирпичной готики. Все эти формы, включая порталы без импостов, восходят к кирпичной северогерманской готике, причем пока мы не можем дать более детальный адрес заимствований: это могли быть и города Ганзы и города Ливонии. К этой же традиции восходят и круглые ниши, появившиеся в новгородском зодчестве впервые в церкви Федора Стратилата.

Следует особо подчеркнуть, что все известные нам формы  западной архитектуры, перешедшие в  новгородское зодчество, принадлежат  одновременной традиции кирпичной  готики и не являются анахронизмами, почти не запаздывают. Это говорит  о прямом и живом общении мастеров и достаточном свободном проникновении  мотивов через границы католического  и православного мира. В связи  с этим наблюдением возникает  вопрос о декоре абсиды церкви Федора Стратилата, носящем откровенно романский характер. Еще А.И. Некрасов отмечал запаздывание в Новгороде таких форм по сравнению с немецкими прототипами на 200 лет. Действительно, в северогерманской архитектуре XIII и, тем более, XIV в. подобной декорации мы не встретим. Это заставляет искать другой источник форм декора абсиды исследуемого храма.

 

 

 

 

 

16

6. ДЕКОР АБСИДЫ

Происхождение декора абсиды церкви Федора Стратилата представляется в полной мере загадочным. Это первый пример подобного украшения абсиды в новгородской архитектуре. До 1361-1362 гг. все одноабсидные и трехабсидные храмы конца XIII— первой половины XIV вв. не имели валикового декора на своих алтарных частях. Происхождение подобного декора в искусствоведческой литературе не получило подробного объяснения. В.В. Суслов, остановившийся на этой проблеме, привел в качестве аналогий декору абсид новгородских храмов Федора Стратилата и Спаса на Ильине улице один мотив сирийского орнамента VII-VIII вв. и декор абсиды церкви Санта Фоска в Торчелло, но тут же отметил: «Каким образом явилась сходственность вышеприведенных мотивов архитектурных украшений в столь отдаленных краях, сказать что-либо определенно, положительно трудно. Было ли это случайное сходство или же дело влияния Сирии — вопрос будущего». К звучащему в приведенных словах исследователя сомнению прибавим, что приведенные аналогии — и орнамент и декор Санта Фоски — имеют вертикальные тяги, завершающиеся в двух уровнях арками, что достаточно непохоже на декор новгородских абсид.

П.Н. Максимов, специально занимавшийся западноевропейскими аналогиями отдельных  форм новгородской архитектуры, отметил, вслед за В.В. Сусловым, что до 1360-х  гг. в новгородской архитектуре нет  декора на абсидах, за исключением вертикальных тяг на средней абсиде Софийского собор. Исследователь считал близкой  аналогией декору абсид новгородских храмов второй половины XIV в. декор владимирских памятников XII в., но тут же оговаривал иное размещение форм во Владимиро-Суздальском  зодчестве: «тянущиеся во всю высоту абсид колонки, опирающиеся на цоколь здания, чередуются с короткими колонками  на кронштейнах в верхних чатях абсид. Новгородские колонки (в отличие от владимирских без баз и капителей) имеют одинаковую высоту и соединяются арочками, или соединяются арочками на двух уровнях — вверху и несколько выше половины абсиды». П.Н. Максимов считал такое расположение декора абсид новгородских храмов наиболее близким к убранству абсид «некоторых романских построек Италии (храмы в Пизе и Лукке) и более близких к Новгороду стран — Германии (соборы в Майнце, Вормсе, Шпейере, церкви Мартина и Апостолов в Кельне и др.) и Швеции (собор в Лунде)». Исследователь добавляет и некоторые наблюдения над степенью упрощения мотивов в новгородском зодчестве, воспринимавшем, по его мнению, декоративные детали именно как декоративные.

17

Действительно близкое сходство убранства абсиды церкви Федора Стратилата и абсид романских храмов вызывает закономерньй вопрос: каким образом формы романского Запада могли попасть в новгородскую архитектуру второй половины XIV века? Если отбросить географически далекие аналогии в итальянской романике (хотя эти памятники генетически связаны с архитектурой Германии) и обратиться к обработке алтарных абсид Германии и Северной Европы, то мы обнаружим, что сходные мотивы мы можем встретить только в памятниках XI-XII вв. И названные П.Н. Максимовым памятники, и другие храмы, абсиды которых украшены сходным образом, строились не позднее 1240 г.

Абсиды романских соборов  Германии можно разделить на две  группы по характеру их обработки  аркатурами. К первой группе, по своему декору наиболее близкой к новгородским абсидам, относятся абсиды собора в Майнце 1081-1137 г., собора в Шпейере 1106-1159 гг. церкви Апостолов в Кельне 1192-1230 гг., церкви Марии в Кельне 1150-1240 гг., церкви Мартина в Кельне 1150-1172 гг., церкви св. Квирина в Нейсе ок. 1200 г. и церкви — Либфрауенкирхе 1102-1200 гг. в Магдебурге. В этих: памятниках абсиды внизу украшены аркатурами, обходящими окна, а в верхних частях расположены дробные аркады с небольшой галереей. К этой же традиции относятся абсиды соборов в Рибе (Дания) и Лунде, во время построения принадлежавшем Дании.

Ко второй группе относятся  храмы, в которых абсиды украшены двумя ярусами аркатур, причем аркатура наложена на стену, а тяги аркатуры соединяются не полуциркульными  арками, а горизонтальным поясом из романских арочек на кронштейнах. Если по иконографии памятники этой группы дальше от новгородских, то по трактовке аркатуры, контрастирующей со стеной, они намного более схожи. К этой группе принадлежат: собор в Вормсе 1020-1200 гг, церкви в Кёнигслуттере 1135-1141 гг. и Вексельбурге 1160-1180 гг., а также монастырская церковь в Хеклингене ок. 1176 г.

Когда П.Н. Максимов говорил  о том, что до церкви Федора Стратилата колонки на абсидах встречаются только в Софийском соборе, он не учитывл колонки, раскрытые на абсиде сооруженной смоленскими мастерами в 1207 г. церкви Параскевы Пятницы в Новгороде. Подобные колонки зафиксированы исследователями на абсидах целого ряда смоленских памятников рубежа XII-XIII вв. Вполне возможно, что именно Смоленск воспринял западное влияние и в смоленских храмах появились двухъярусные аркатуры: Смоленск в XII-XIII вв. имел активные контакты с Западом, в самом городе появилась «немецкая божница», сооруженная смоленскими каменщиками, но по образцу скандинавских ротонд. Если это предположение

18

верно, то такие аркатуры могли быть как в самой церкви Пятницы на Торгу, так и в других памятниках смоленской архитектуры  на новгородской почве (церковь Михаила  Архангела на Прусской улице в  Новгороде (1219-1224 гг.) и Борисоглебском соборе в Торжке (рубеж XII-XIII вв.)).

Если возможно объяснить  характер декорации абсиды влиянием смоленских памятников на новгородской почве, то следует искать и другие смоленские формы декора, которые  восприняли мастера церкви Федора Стратилата. Такие формы на фасадах этого храма есть.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

19

7. СМОЛЕНСКИЕ ДЕКОРАТИВНЫЕ МОТИВЫ

Смоленскими по происхождению  можно считать полукруглые бровки над окнами барабана. Если круглые ниши, поясок бегнца и стрельчатые нишки во вполне традиционной аркатуре барбана происходят из готической кирпичной архитектуре, то полукруглые бровки восходят к смоленской традиции, но не напрямую к церкви Параскевы Пятницы на Торгу, а через церковь Николы на Липне 1292 г., где окна барабана были украшены такими же бровками. Кроме того, воспринятием смоленской традиции можно объяснить и композицию всего фасадного декора. Уже в церкви Михаила Архангела в Смоленске фасады были разделены на три прясла и имели трехлопастные завершения, но харарктер завершающих прясла арок до конца не ясен. В таких памятниках, как церковь Рождества в Перыни (сер. XIII в.), Николы на Липне (1292 г.) и Рождества в Порхове (рубеж XIII-XIV вв.) новгородские зодчие при трехлопастном завершении фасадов ограничивались только лопатками по краям фасадов, а в храмах Успения на Волотовом поле (1352 г.) и Михаила Архангела на Сковородке (1355 г.) фасады с трехлопастньш завершением вовсе не имели лопаток.

Но использованная мастерами  церкви Федора Стратилата композиция фасадов с разделением на три прясла вряд ли прямо возрождает «смоленский» принцип трехчастного фасада. Во-первых, мы не знаем достоверно были в смоленском зодчестве лопастные арки, скорее всего боковые прясла там завершались арками в четверть окружности, а среднее — полукруглой аркой. Во вторых, в самом новгородском зодчестве в первой половине XIV в. уже используется композиция с тремя пряслами и лопастными арками: такое устройство фасадов встречаем в церкви Николы Белого в Новгороде 1312-1313 гг. и в сооруженном в середине столетия Никольском соборе в Изборске. В случае с общей композицией фасадов церкви Федора Стратилата мы встречаемся с той же ситуацией, что была нами описана для готических декоративных деталей: мастера принимают уже известный в новгородской архитектуре первой половины столетия прием (в данном случае восходящий, возможно, к «смоленским» прототипам). Поскольку мастера создают новое окружение уже известным формам, поскольку эти формы начинают звучать по-новому и составлять принципиально новый декоративный ансамбль. Известные мастерам-предшественникам мотивы, уже вошедшие в новгородскую архитектурную традицию, дополняются новыми, заимствованными напрямую из готической архитектуры (круглые ниши) или получившими новое звучание, но заимствованными из смоленской архитектуры (аркатура абсиды).

 

20

8. ЕЩЕ ОДНА «СМОЛЕНСКАЯ» ФОРМА

Есть еще одна форма  смоленского происхождения, которой  в церкви Федора Стратилата нет, но которая появляется в церкви Спаса на Ильине улице 1374 г. и затем становится обычной для новгородской архитектуры последней четверти XIV— первой четверти XV вв. Это композиция из ниш, в которой средняя ниша более высокая, а боковые — ниже и завершены арочкой в четверть окружности. Эта композиция из трех ниш иногда превращается в пятичастную, она часто «прикрыта» общей бровкой.

Происхождение этой композиции устанавливается достаточно ясно. В новгородской церкви Параскевы Пятницы на Торгу, которая была, вероятно, источником большинства «смоленских» форм (хотя такие формы могли быть и на других памятниках — на церкви Михаила Архангела и др.), такие композиции не сохранились, но они есть на фасадах ближайшего к Пятницкой церкви памятника — церкви Михаила Архангела (Свирской), сооруженной около 1197 г. Возможно тройные композиции в этом храме имели и бровки." Подобные композиции есть и памятниках рубежа XII-XIII вв. в других княжествах: мы встречаем такие композиции в церкви Василия в Овруче (здесь окна с завершением в четверть окружности расположены по два или по четыре) и в церкви Параскевы Пятницы в Чернигове (здесь композициии тройные).

Тройные композиции имеют  более раннее происхождение: на Руси они впервые встречаются в  Успенском соборе Киево-Печерской  Лавры (1073-1077 гг.), где они были расположены в тимпанах закомар. Есть подобные композиции и в тимпанах закомар собора Михайлова Златоверхого монастыря в Киеве (1108-1113 гг.). А.И. Комеч указывает на многочисленные аналогии трехчастным композициям в храмах Киева в архитектуре Константинополя XI-XII вв. (Фетие Джами, нартекс монастыря Пантократора, Гюль Джами), можно добавить еще близкую к константинопольской архитектуре церковь в Вире 1152 г. и многочисленные храмы провинциальной Греции XI-XIII вв.

Происходящая из византийской архитектуры X-XII вв. композиция вдруг  появляется в последней четверти XIV в. в далеком северном Новгороде  под влиянием «собирания» новгородскими  зодчими этого времени всех «смоленских» деталей, которые дают толчок развитию зодчества спустя более 100 лет после  появления памятников, сооруженных  смоленскими мастерами на новгородской почве.

 

21

К таким же «смоленским» деталям, возможно, относятся и выложенные кирпичом рельефные кресты, украшающие фасады новгородских храмов второй половины XIV столетия (вероятно самый ранние расположены на северном, западном и южном фасадах церкви Федора Стратилата). В отличие от закладных крестов, происходящих, очевидно, из западноевропейской архитектуры, рельефные кресты имеют русское происхождение. В новгородском зодчестве XII в. они встречаются в церкви Успения в Ладоге (в закомарах западного фасада) и в церкви Спаса-Преображения на Нередице (на барабане). Рельефные выложенные кресты находят себе аналогии и в смоленском зодчестве, где подобные формы есть в двух относительно хорошо сохранившихся памятниках середины XII в. (церкви Петра и Павла и Иоанна Богослова) и могли быть и на более поздних памятниках, оказавших влияние на Новгород. Эта форма может иметь и местное и смоленское происхождение.

Смоленское происхождение  имеют, видимо, и уступчатые лопатки, изредка встречающиеся в новгородской архитектуре XIV в.: можно назвать  двухуступчатые лопатки церкви Благовещения на Городище 1342-1343 гг., более сложные по профилю лопатки восстановленных в 1345 г. частей церкви Параскевы Пятницы на Торгу и двухуступчатые лопатки церкви Спаса на Ильине улице 1374 г. К той же линии относятся по нашему мнению и изображенные на рисунке XVII в. лопатки Троицкого собора 1365-1367 гг. в Пскове. Как видим, мы все время встречаемся с синтезом смоленских и готических форм и увеличением самого количества форм, буквальным насыщением фасадов различными деталями. Начало этому процессу было положено именно в церкви Федора Стратилата.