Международная подсудность

Lis alibi pendens (наличие процесса по тому же предмету, между теми же сторонами в иностранном суде как основание для оставления иска без рассмотрения). В сфере международной подсудности лежит также и еще один важный аспект, имеющий огромное значение как для сотрудничества государств в правовой области в целом, так и конкретно для правового положения отдельных граждан, юридических лиц и организаций, имея в виду взаимосвязь судебных процессов. Скажем, как должны развиваться события, кому и какие необходимо предпринять действия, если в судебные учреждения двух государств заявлены исковые требования, исходящие от тех же сторон, по одному и тому же предмету и по тем же основаниям? В мае 1996 г. гражданин ФРГ, проживающий в Германии, подал заявление о расторжении брака в Семейный суд Вюрцбурга (ФРГ). В июне того же года жена указанного лица, российская гражданка, подала аналогичное заявление в московский суд. Получив через адвоката супруга, инициировавшего процесс в Германии, извещение о ведении производства по делу в немецком суде, российский суд в силу ст. 221 ГПК РСФСР вынес определение об оставлении заявления без рассмотрения. В соответствии с принципом «res judicata» -- окончательности судебного акта и недопустимости повторного рассмотрения однажды решенного дела -- в международном договорном праве и национально-правовых нормах отдельных государств устанавливаются обычно правила, обеспечивающие приоритет разбирательства спорного вопроса между теми же лицами по одному и тому же основанию и с тождественными предметами в каком-либо одном форуме. Так, ст. 21 Договора о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам между РФ и Республикой Кыргызстан от 14 сентября 1992 г., решая данный вопрос, устанавливает следующее: «В случае возбуждения производства по делу между теми же сторонами, о том же предмете и по тому же основанию в судах обеих договаривающихся Сторон, компетентных в соответствии с настоящим Договором, суд, который возбудил дело позднее, прекращает производство».

В законодательно-правовом регулировании отдельных государств разрешению проблемы lis alibi отводится особое место. В этом смысле весьма характерно регулирование, содержащееся в швейцарском Законе о международном частном праве 1987 г. Во-первых, оно достаточно детально регламентирует этот вопрос. Во-вторых, для приведения в действие обычно предусматриваемого в подобных случаях такого юридического последствия, как приостановление судебного производства, нормы швейцарского акта оперируют дополнительными условиями, например, «разумностью сроков вынесения решения иностранным судом или возможностью его признания в Швейцарии: «Если иск в отношении одного и того же дела между теми же сторонами сначала заявлен за границей, то швейцарский суд приостанавливает процесс, если есть основания ожидать, что иностранный суд в течение соразмерного срока вынесет решение, которое может быть признано в Швейцарии» (п. 1 ст. 9). При этом для установления того, когда иск заявлен в Швейцарии, определяющим является момент первого необходимого для направления иска процессуального действия. В качестве такового достаточным является возбуждение мер пресечения (п. 2 ст. 9). Тем более следует ожидать прекращения судебных процедур в Швейцарии, если местный суд располагает решением иностранного суда, которое может быть здесь признано (п. 3 ст. 9).

Проблема «lis alibi pendens» получила отражение также и в Брюссельской конвенции ЕС 1968г.: суд одной из стран-участниц должен объявить себя некомпетентным, если в производстве суда другого договаривающегося государства, юрисдикция которого на разрешение данного спора установлена, уже находится дело по такому же иску (при совпадении лиц и оснований требований). Решение о некомпетентности суд принимает либо по требованию стороны по делу, либо по собственной инициативе. Конвенцией также допускается и возможность приостановления дела судом, принявшим иск позднее, впредь до разрешения вопроса судом другого договаривающегося государства (ст. 21). Важное значение применительно к этому имеет регулирование, содержащееся в Конвенции, которое касается возможностей, обязанностей, а также порядка действий судов договаривающихся государств. Прежде всего суду необходимо выяснить момент начала процесса. Он устанавливается сообразно правилам, предусмотренным в национальном процессуальном законодательстве данного государства. Если в дальнейшем данный суд сочтет целесообразным определение точного времени начала процедур в другом суде для целей установления, какое из двух разбирательств является вторым (более поздним), он должен будет руководствоваться не своими процессуальными нормами, а национально-правовыми предписаниями того государства, суд которого вторым рассматривает дело. Если иски подпадают под исключительную подсудность нескольких судов, любой суд, кроме того, который первым принял иск, отказывается от рассмотрения дела в пользу этого суда (ст. 23). Стоит подчеркнуть в этой связи, что речь идет именно о ситуациях, когда имеют место совпадающие предмет, субъекты и основания конкретных исков. Так, если одна сторона (судовладелец) добивается признания в судебном порядке отсутствия у него ответственности за причинение убытков, а другая сторона (грузовладелец) предъявляет иск о признании виновным ответчика (того же судовладельца) за причинение вреда, это означает, что имеет место одно и то же основание и предмет иска -- взыскание убытков, поскольку вопрос об ответственности является центральным в обоих случаях, как это было подтверждено Судом ЕС в деле «Татры» (1994). В постановлении суда указывалось, что если стороны в рассматриваемых процессах не совпадают абсолютно, второй суд должен отказать в юрисдикции по иску только в той мере, в какой стороны по заявленному в данный суд иску являются сторонами по ранее начатому процессу в суде другой страны. Напротив, Суд Адмиралтейства (Отделение Суда королевской скамьи) Великобритании, который рассматривал это дело как национальное учреждение Англии, полагал, что приостановление производства не может быть принято по одному лишь факту, что судовладельцы возбудили производство в Роттердаме путем преимущественной подачи иска в «удобный» суд в условиях, когда в Роттердаме не заявлялись требования по существу, и что судовладельцы не смогли сформулировать предмет своих требований. Суд считал, что если бы даже решение о приостановлении и было постановлено, совсем не обязательно, что иск, заявленный грузовладельцами, не был бы поддержан Судом Сообществ. Тем не менее Суд Сообществ пришел к выводу, что судовладелец вправе определить судебное учреждение, которое будет компетентно рассматривать иск против него, если он заявит в конкретное учреждение требование о признании отсутствия у него ответственности (негативное подтверждение) до того, как грузовладелец потребует выдачи судебного приказа о явке.

С учетом того, что в национальном праве соответствующих стран данный вопрос получил различное регулирование, упорядочение соответствующих отношений посредством заключения международного договора является эффективно действующим инструментом. Примыкающим к затронутому аспекту проблемы международной подсудности выступает вопрос о «непрерывности процесса» или «неразрывности компетенции» («perpetuatio fori» и «perpetuatio jurisdictionis»), т.е. о действии положений о том, что дело, принятое к производству с соблюдением правил подсудности, должно быть доведено судом до конца и разрешено по существу, даже и в тех случаях, когда в дальнейшем оно стало бы неподсудным данному форуму.

Например, если ответчик, к которому предъявлен иск согласно критерию местожительства, переезжает в ходе осуществления судебных процедур в другую страну, или истец, заявивший иск о защите чести и достоинства с определением подсудности на основании своего местожительства, поменяют домицилий, разумно ставить вопрос о том, чтобы в каждом конкретном случае данное судебное учреждение завершило разбирательство вне зависимости от того, что дело в принципе стало подсудным другому юрисдикционному органу. Л.А. Лунц и Н.И. Марышева, обращаясь к этой проблеме, высказывают убежденность в правильности подобного подхода, однако исключением считают случай, когда лицо получает судебный иммунитет3.

3. Пророгационные и дерогационные соглашения

международный подсудность юрисдикция

Для того, чтобы в последующем было обеспечено беспрепятственное разрешение спора в случае, если таковой возникнет во взаимоотношениях сторон, они заранее могут договориться, в какой юрисдикции и в каком суде он будет рассматриваться. Соглашения сторон, устанавливающие выбор учреждения, которое будет компетентно рассмотреть могущий возникнуть из отношения спор в изъятие из действующих правил подсудности, называются пророгационными и дерогационными соглашениями. Пророгационные и дерогационные соглашения могут иметь место только в рамках альтернативной (договорной), т.е. неисключительной подсудности. Соглашение, в силу которого неподсудный по общим диспозитивным нормам определения компетенции данного суда спор становится подсудным, называется пророгационным (от лат. pro rogatio -- продление), т.е. в силу соглашения сторон компетенция определенного в нем суда как бы «продлевается» -- расширяется. Соглашение, в силу которого подлежащий разрешению данным учреждением на основании общих диспозитивных норм об определении компетенции суда изымается из сферы его юрисдикции и передается другому суду, именуется дерогационным. Иными словами, неподсудный данному суду спор в силу пророгационного соглашения становится подсудным, подсудный же данному суду спор в силу дерогационного соглашения становится ему неподсудным.

В этой связи необходимо обратить внимание на одно существенное обстоятельство. Понятие пророгационного соглашения ни в коем случае не распространяется на категорию арбитражного соглашения, в силу которого спор передается на рассмотрение третейского (негосударственного) суда. Как явствует из материала предшествующей главы, посвященной международному коммерческому арбитражу, и всего вышеизложенного в настоящем разделе, арбитражное соглашение и пророгационное соглашение суть принципиально разные явления, существующие параллельно, но отнюдь не совпадающие в сфере международных обменов применительно к разрешению споров между субъектами хозяйственного оборота, поскольку первое относится к деятельности общественного суда, второе же есть продукт регламентации и функционирования системы государственного правосудия.

Законодательство и практика большинства государств, в том числе и Российской Федерации, допускают то, что именуется «договорной подсудностью». В силу этого по соглашению сторон конкретное дело может быть отнесено к юрисдикции иностранного государства, хотя по закону страны суда оно подсудно местному суду, и наоборот. Изъятие в этом плане составляют споры, подлежащие исключительной компетенции местных судов. Например, в соответствии со ст. 120 ГПК РСФСР гражданско-правовые субъекты могут по соглашению между собой изменить территориальную подсудность для данного дела, если это не касается исключительной компетенции отечественного суда. Правовые акты некоторых стран детально регламентируют отношения, связанные с выбором суда для будущего разрешения споров. Так, в швейцарском Законе о международном частном праве 1987 г. вопрос о договорной подсудности получил не только детальное, но и оригинальное регулирование. Установленное в его п. 1 ст. 5 право сторон договориться о подсудности будущих споров или уже возникшего спора по поводу имущественных требований, в силу которого избранный ими суд будет обладать исключительной компетенцией на рассмотрение дела, не помешало законодателю сформулировать соответствующие требования применительно к действительности такого соглашения: обе стороны должны действовать bonae fide (добросовестно) -- «соглашение о подсудности признается недействительным, если одна из сторон злонамеренно была лишена подсудности швейцарскому суду» (п. 2 ст. 5). Кроме того, швейцарское право подразумеваемым образом допускает возможность отказа от юрисдикции со стороны суда, избранного сторонами. Однако в случаях, кода в качестве таких учреждений выступают швейцарские органы, согласно швейцарскому праву «квалифицирующими» признаками для компетенции избранного сторонами суда и соответственно невозможности отказа выступают местожительство, обычное местопребывание или наличие гражданства одной из сторон в кантоне согласованного суда, либо случаи, когда к предмету спора надлежит применять швейцарское право (п. 3 ст. 5).

Следует подчеркнуть, что писаное (статутное) право ряда европейских государств не случайно уделяет пристальное внимание вопросу о договорной подсудности, поскольку во многих отношениях его надлежащее решение образует ключевое обстоятельство, определяющее, во-первых, «международную компетенцию» соответствующего суда, и, во-вторых, оказывающее непосредственное влияние на признание и исполнение иностранного судебного решения за границей.

Еще одним важным аспектом затронутой проблемы является соотношение договорной и исключительной подсудности. Так, соглашение сторон о подсудности спора не может изменять исключительную подсудность дел судам соответствующего государства (установленную, например, в предписаниях ст. 119 ГПК РСФСР или ст. 29 АПК РФ, касающихся исков о праве собственности на строения и земельные участки, находящиеся на территории РФ, исков к перевозчикам, имеющим местонахождение органа управления транспортной организации на территории РФ, исков кредиторов наследодателя, предъявляемых до принятия наследства наследниками, если нахождение наследственной массы или основной ее части имеет место в пределах территории России, и др.). Сходным образом в силу постановлений ст. 28 АПК РФ дела о несостоятельности (банкротстве) организаций и граждан рассматриваются по месту нахождения должника. Однако, например, иски о защите деловой репутации юридического лица, согласно российскому праву, могут быть заявлены также и в суде по месту нахождения истца. Альтернативной подсудностью характеризуются, к примеру, иски о защите прав потребителей, что в свою очередь, делает допустимой договорную подсудность. Положения, воспрещающие изменение правил об исключительной подсудности посредством заключения соглашений между сторонами, закрепляются как во внутреннем праве различных государств, так и в международных договорах. В частности, ст. 21 Минской конвенции стран СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г. содержит следующую норму: «...исключительная компетенция, вытекающая из пункта 3 ст. 20 (определяющего исключительную подсудность дел судам договаривающихся государств -- Л.А.) и других норм, установленных частями II -- V настоящего раздела (касающимися соответственно личного статуса, семейных дел, имущественных правоотношений и наследования -- Л.А.), а также внутреннего законодательства соответствующей Договаривающейся Стороны, не может быть изменена соглашением сторон». Наличие соглашения между сторонами о передаче дела на рассмотрение определенного судебного учреждения конкретного государства, если не нарушены соответствующие правила об исключительной подсудности, делает невозможным рассмотрение спора в суде иной страны. Так, п. 2 ст.21 Минской конвенции предписывает, что при наличии соглашения о передаче спора суд по заявлению ответчика прекращает производство по делу. Соглашения о подсудности получили детальную регламентацию и в Брюссельской и Луганской конвенциях, причем учреждения, избранные по соглашению сторон, пользуются, как закреплено в ст. 17, исключительной подсудностью.