Марксистская концепция культуры

Содержание

Введение

Спор о культуре не завершен. Можно  ли счесть его бесполезным? Нет. Получены важные “промежуточные результаты”. Прежде всего, такой промежуточный  результат - так сказать, минимизация  числа подходов к определению  категории культуры. Эмпирическая классификация становится возможной именно с этой поры. В самом общем виде основаниями классификации служат или могут служить: мера обобщенности, дисциплинарная отнесенность, степень психологичности, социологичности и/или антропологичности и т.д. Но пользу таких процедур и у нас, и на Западе справедливо подвергают сомнению, что имеет следствием среди прочего также и своего рода “инфляцию” понятия культуры.

Несмотря на то, что понятие “культура” - основополагающее для теории культуры, определить его не просто. Дело в том, что от этого определения слишком многое зависит не только в культурологии, но и далеко за пределами этой области. У понятия "культура" долгая история. А уж история слова “культура” изучена до обсосанности, а между тем в ней все еще остаются непонятые моменты - в силу все той же методологической закономерности, согласно которой лишь теоретический взгляд придает осмысленный вид истории Хорошо известно, что слово “культура” восходит к латинскому cultio - возделывание, обработка, как и слово “культ”, происходящее из того же источника. Этимологически в латыни более древним источником слова “культура” считается глагол colere в первоначальном значении “возделывать”, “обрабатывать” и лишь в позднейшем - “почитать”, “поклоняться”.

1. Развитие идеи культуры и марксистская концепция

Уже в античности (точнее, в Древнем  Риме) слово приобрело широкое  хождение, сохранив, разумеется, как  и все понятия на первом этапе  становления науки, свой метафорический оттенок. Цицерон говорил о необходимости культуры души, считая таковой философию (“Cultura... animi philosophia est... “). В этой метафорике содержится огромный смысл: во-первых, все последующие смыслы соответствующих понятий находятся здесь в свернутом виде - как во всякой метафоре; во-вторых, для современного читателя именно в этой метафоре - источник последующего появления того, что получило название философии культуры¹.

Понятие “культура” в самом прямом (и наиболее близком первоначальному  материальному) смысле означает развитие или результат развития некоторых духовных или телесных способностей при помощи соответствующих упражнений. В более общем и ординарном смысле - это черта личности, возникшая вследствие обучения, воспитания в области вкуса, здравого смысла и критичности суждений; культурой нередко называют и просто воспитанность. В этом смысле часто говорят также об общей культуре. Реже используют слово “культура” в качестве синонима слова цивилизация. У слова “культура” в этом употреблении всегда позитивный смысл, но термин - это глубоко симптоматичный факт языка! - всегда предполагает дополнение (resp., определение): культура труда, отдыха, духовная, политическая культура и т.д. Таким образом, слово используется все шире, начиная с конца XVII века, сделавшись к XVIII веку более или менее обычным в массовом словоупотреблении; в литературе им стал широко пользоваться современник и друг Мирабо, Мармонтеля, Вольтера, ученик и оппонент Ларошфуко - маркиз де Вовенарг (и опять характерная деталь - Л. Вовенарг-моралист возлагает все свои надежды на постепенное эволюционное изменение нравов, на культивирование, “окультуривание”. У противопоставления культуры революции, как видно, долгая история). Но даже значительно позднее, в конце XVIII века Форсиа д'Юрбан считал необходимым пояснение: “Это слово культура, по-видимому, означает в этой и следующей моей мысли состояние духа, облагороженного просвещением”. Наряду со словом “культура” (die Kultur) в немецкоязычной традиции широко используются слова die Bildung (воспитание, образование с процессуальным смыслом), die Aufklarung (просвещение, иногда в значении die Kulturkampf - “борьба за культуру”, сиречь тоже “окультуривание”) ².

Именно на почве немецкого Просвещения  категории “культура” суждено было сыграть важную теоретическую роль. Вопреки распространенному предрассудку, не философы, а представители конкретных гуманитарных дисциплин поставили вопрос о культуре как относительно самостоятельном социальном феномене; философы в дальнейшем попытались лишь осмыслить его, включив в состав своих теоретических систем. Все они в согласии с общими установками просвещенческого сознания понимали под культурой, как мы помним, то, что человек привносит как в окружающую среду, так и в развитие своего естественного состояния и посредством чего он достигает своего собственного усовершенствования. Я уже упоминал эти ныне незаслуженно забытые имена: правовед барон Самуэль фон Пуфендорф в своем трактате “De jure naturae et gentium libri octo” (1672, второе изд.1681) и филолог Иоганн - Кристоф Аделунг в работе “Versuch einer Geschichte der Kultur des menschlichen Geschlechts” понимали под культурой именно такую просвещенность, тогда как Гердер, в самом начале своих “Идей к философии истории человечества” поставивший все вопросы философии культуры, связывал культуру с человечностью - гуманностью, мыслимой как высшая цель Творца. Вместе с тем, коль скоро речь зашла о Гердере, стоило бы напомнить тот факт, что великому немецкому просветителю в высшей степени были присущи мощные инсайты в сторону подлинного историзма и ничуть не менее тонкой, чем гегелевская диалектики. Гердер-просветитель, например, высказывает воистину просвещенный в высоком смысле этого слова взгляд на то, что по самой сути должно было бы противостоять просветительству - на мистику: “И мистика сослужила свою службу - она отвлекала души от пустых церемоний, приучала их к самоуглублению и давала им духовную пищу. Одиноких людей, отнятых у мира, тоскующих, мистика утешала картинами иных миров, она даже развивала чувства, будучи своего рода духовным романом. Мистика предшествовала метафизике сердца, подобно тому, как схоластика уже трудилась ради разума - мистика и схоластика сохраняли равновесие. К счастью, почти уже прошли времена, когда опиум этот был - и не мог не быть - лекарством”³.

Это, между прочим, ближайший источник Марксова образа в афоризме “религия - опиум народа”. Неплохо бы об этом не забывать: почти все так называемые “высказывания классиков”, вошедшие в лингвократическую (не лого-, а именно лингво-: очень важно здесь ценой греко-латинской вульгарной гибридизации поточнее передать смысл) идеологически - властную афористику, подлежат, так сказать, обратному включению в исторический контект. Главное средство догматизации текстов - изъятие их из исторического контекста, отнесение их к tempora aeterna - “этернализация” слова. Перед культурологически ориентированной герменевтикой стоит новая по своей качественной определенности задача - не простая десакрализация текстов, а новое транскультурное их понимание - переосмысление через пирамиду культурных смыслов.

Еще одно уместное замечание: воспринимая  ближайший смысл Гердерова образа - опиум - лекарство, Маркс всецело  стоит на почве просветительства, которое, по сути, им же преодолено всюду - но не здесь - в области, которая  стоит еще всецело перед задачами, так и не выполненными просветителями. И потому теоретическое (Кантово - гегелевское) и практическое (собственно марксистское) снятие просветительства здесь для Маркса (и для нас) еще не произошло.

2. Марксистская концепция  культуры: краткий обзор

МАРКСИСТСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ - направление культурологической мысли (первоначально западноевропейской, затем русской и российской, советской, а в 20 в. мировой), развивавшееся под идейным и методологическим влиянием философии марксизма (взглядов Маркса, Энгельса и их западных последователей, позднее Ленина и его последователей), а особенно - практики революционной борьбы в 20 в. и социалистического строительства в СССР⁴.

Сами основоположники марксизма (к каковым в России относятся  также Плеханов и Ленин) не считали  себя культурологами не только потому, что культурологии как отделения научной дисциплины еще не существовало, но и потому, что вопросы культуры (в том числе художественной культуры), с точки зрения марксизма, относятся к числу второстепенных, производных от социально-экономических, исторических и политических факторов человеческого бытия. Собственно, в констатации социально-исторической и материально-экономической зависимости культуры от общественных условий ее происхождения и бытования, в выведении факторов объективной социально-политической детерминации культуры в истории человечества и заключается важнейший вклад марксистской культурологии в мировую культурологическую мысль.

Марксизм как социально-философское  и политическое учение возник исторически  закономерно в традиции нем. классической философии - на стыке гегелевской идеалистической диалектики и философско-атеистической антропологии Фейербаха, материалистической по своему пафосу и характеру. От Гегеля марксизм усвоил историзм и метод восхождения от абстрактного к конкретному; от Фейербаха - навыки анализа духовных явлений в обществе с позиций выявления их материальных первопричин и предпосылок, осмысления социальных интересов людей, лежащих в основании их идеологии и культурного творчества. Результатом теоретического “сложения” в марксизме левого гегельянства и диалектически преломленного фейербахианства явилось материалистическое истолкование истории в отвлеченно-теоретическом плане, - идеология исторического материализма, своего рода “Абсолютная Идея” в ее материалистическом варианте.

Позднее Ленин (через призму косвенного влияния культурологических идей Белинского, Чернышевского, Плеханова) справедливо  усмотрел в генезисе марксизма как  интернационального, содержательно-универсального и всеобщего социального учения влияние французского утопического социализма и атеизма франц. просветителей-материалистов, а также научные традиции англ. политэкономии (“Три источника и три составные части марксизма”) ⁵. Соединение социально-политического утопизма, политэкономической прагматики и умозрительной философии в некое ценностно-смысловое единство не могло не быть внутренне противоречивым и взрывоопасным феноменом культуры: здесь материальная конкретика обретала форму теории умозрения, а хозяйственно-экономическая утилитарность проникалась социальным утопизмом; утопия получала статус науки (“научный коммунизм”), а философия становилась социально-практическим действием.

Таким образом, марксизм представал в  российской и мировой общественной мысли как закономерный, хотя и парадоксальный итог культурно-исторического развития всего европеизма (с одной стороны, представляя синтез достижений Франции, Германии и Англии, наиболее передовых в социокультурном отношении наций Западной Европы; с другой, - объединенные результаты радикальной социально-полит. мысли, отвлеченной философии и практически “заземленной” науки - политэкономии). Следствием этого социокультурного синтеза были притязания марксизма на формулировку общих законов общественного развития во всемирно-историческом масштабе, для всего человечества - с преимущественным акцентом на прагматическую (экономическую и социально-политическую) направленность не только идей, но и практической деятельности; отсюда понимание марксизмом задач философии не как “объяснения мира”, а как его изменения, практического преобразования в целях макс. приближения к постулируемому идеалу. Диалектика материального и идеального решается марксизмом как материалистической доктриной в пользу материального: материальное первично, идеальное вторично. Однако на деле в приложении этого философского принципа к социальной практике марксизм допускает спекулятивные подмены: при объяснении социальной истории и при управлении ее целенаправленным развитием первичными оказываются нередко социально-политические идеологемы, революционные теории, философско-материалистические идеи; общественная же практика становится лишь полем приложения определенных, заданных теоретических принципов, исповедуемых марксизмом⁶.

Марксистская концепция культуры, вобрав в себя высшие достижения европейской мысли сер. 19в., оказала огромное идейное и методологическое влияние на развитие европейской философской, экономической, общественно-политической и культурологической мысли. Влияние марксизма было столь очевидным, что не будет преувеличением сказать, что он сам стал важнейшей частью европейской культуры сер. 19-20 вв. Ясность и глубина марксистского анализа культуры, умение проникнуть в самую суть явления, увидеть за отдельным целое, концептуальная стройность привлекали и привлекают к марксизму многих выдающихся культурологов, весьма разнородных по своим культурологическим взглядам и политическим убеждениям, - среди них Т. Адорно и Э. Фромм, Г. Маркузе и Ж. - П. Сартр, Н. Бердяев, С. Франк, М. Бахтин, А. Лосев др. Так, ведущий представитель неофрейдизма Э. Фромм подчеркивал предельную антропоцентричность и гуманизм как главную идею "марксовых текстов". Именно эта предельная антропоцентричность, гуманистический характер марксистских идей были не замечены как критиками, так и многими последователями марксизма. Как никакая иная теория, марксизм подвергся грубому искажению, вульгаризации, примитивной схематизации. Примеры подобных "методов" критики мы видим и в новейших культурологических трудах: "марксистская культурология должна быть дополнена иными методологическими подходами и принципами (в том числе идейно противоположными марксизму и отрицающими его плодотворность и ценность), которые призваны скорректировать односторонность и чрезмерный теоретический схематизм марксизма в отношении явлений культуры и культурной истории". Блестящий ответ подобным критикам дал Жан-Поль Сартр: " Так называемое "преодоление" марксизма в худшем случае может быть лишь возвратом к домарксистскому мышлению, в лучшем случае - открытием мысли, уже содержащейся в той философии, которую мнят преодоленной" *.

Классики марксизма не считали  себя культурологами, да и самой  культурологии как науки к  этому времени еще не существовало. Среди их трудов нет работ, посвященных  исключительно проблемам культуры. Однако всесторонний анализ культурных явлений и процессов, путей развития мировой культуры, предпосылок создания культуры богато представлен во многих трудах классиков марксизма и создает стройную теорию культуры, глубоко отличную от всех предшествующих⁷.

Новизна марксизма в трактовке культуры в следующем. Если в домарксистской теории культура рассматривалась как результат деятельности людей исключительно в духовной области, т.е. процесс деятельности сознания, выражающий себя в продуктах духовной деятельности, сама же культура понималась как мир, противостоящий природе, то в марксизме общественная практика людей трактуется, прежде всего, как деятельность, целью которой является преобразование условий жизни человека, как взаимодействие человека с природой и обществом. Итогом этой деятельности является изменение, прежде всего условий материального бытия человека. Трансформация форм экономической жизни, орудий и средств материального производства обусловливает изменения во всех сферах бытия человека, в том числе и духовной сфере. Таким образом, культура в марксистском понимании включает в себя всю полноту общественной деятельности человека, а не только чисто духовную практику. Однако, с точки зрения марксизма, культура не сводится лишь к процессу создания материальных и духовных благ, культура - это прежде всего процесс творения человеком самого себя. Обретение человеком себя как субъекта исторической действительности происходит лишь в лоне культуры.

3. Анализ марксистской концепции  культуры

Марксистская трактовка культуры, прежде всего как человекотворчества исходит из понимания труда как  процесса обмена между природой и  человеком, в результате которого изменяются не только условия жизни человека, но и сам человек. Создавая новый материальный мир, преобразуя предметы труда, человек создает одновременно и себя. Иными словами, человек есть продукт и субъект общественно-трудовой деятельности ("…сущность человека…есть совокупность всех общественных отношений"). Таким образом, общественно-трудовая деятельность является основным источником культуры и творцом самого человека⁸.

С точки зрения марксизма, материальное и духовное производство связаны друг с другом, частью марксистской концепции культуры является положение о двух формах культуры - материальной и духовной. Если в домарксовой теории культура создавалась только в рамках духовного производства (как уже отмечалось), то, согласно марксистской концепции, культура формируется как в материальной, так и духовной сфере. При этом материальное производство играет детерминирующую роль, во многом определяя и сам процесс духовного производства, и его результаты. Итак, детерминирующая роль принадлежит материальной культуре. Это положение обусловлено марксистским пониманием материального фактора как определяющего, в конечном счете, всю систему надстройки, в том числе и духовную сферу.