Журналистский текст как структурная целостность

 Второй комплекс - смысл, или что именно сообщается. Если вы сделаете текст, в котором будет только описание конкретной ситуации плюс методика, проект участия в ее разрешении и немножко отсебятины - это уже будет журналистика. Но если вы хотите сделать более приличный текст, то надо добавить еще две вещи. Во-первых, оценка. Журналистский текст не может быть безоценочным, это не докладная записка. Любой читатель, получивший информацию о какой-то ситуации, о каком-то образе разумного действия или о поведении журналиста, задает себе вопрос - в чем смысл? Зачем это все было нужно? Как это оценивать? Как к этому относиться? Если читатель продвинутый, он сам может дать ответ на эти вопросы. Чаще всего нашему читателю даются подсказки. Вот ситуация: социальные сироты - это хорошо или плохо? Ему только что доказывали, что плохо, и вдруг к нему выходят и говорят: "Замечательно, получают полторы тысячи рублей, прямо на всем готовеньком". Как к этому относиться? То есть большая часть социальных проблем, в пространстве которых живут наши люди, требует версий, требует разных оценок. Для того чтобы читатель разобрался в чем-то или чтобы он имел варианты отношений к чему-то, мы должны предложить ему разные оценочные схемы. В мировой журналистике есть закон, по которому внутри журналистского текста должно быть две оценки любого явления. Журналист описывает некий факт, после этого приглашает двух экспертов и в тексте пишет: "Петров думает так, а Сидоров думает так". В материал встраивается два разных мнения, с тем чтобы аудитория имела возможность сопоставить разные оценки и выбрать для себя свою версию. Это важнейший профессиональный критерий мировой журналистики. У нас этого нет. У нас журналист - судья в последней инстанции, он дает оценки, приговоры, он же приводит их в исполнение.  

 Во-вторых, объяснения. Если оценка предполагает формирование  отношения или, по крайней мере, создание иллюзии выбора отношений,  то объяснение смысла текста  предполагает предъявление понимания,  выявление причин и следствий.  Вы описали ситуацию, и естественный вопрос, который возникает у читателя - почему это вообще возникло? С чего это вдруг на уровне президента, на уровне правительства, на уровне фондов все вцепились в проблему социального сиротства? Хорошо, если вы сами поставили этот вопрос и дали на его ответ, а если дали два ответа - это вообще замечательно. Вы - профессионал. Некая объяснительная схема, некий объяснительный слой за текстом - это и есть вклад журналиста в осмысление ситуации, в котором, так или иначе, нуждается любая аудитория. Понятно, что описание, оценка и объяснение могут соотноситься в тексте по-разному. Но снятие любого из этих компонентов превращает текст в неполный, в непрофессиональный.  

 И третий  вопрос - как это сделано, или  выразительная структура текста. Три вещи, на которые здесь нужно обратить внимание. Во-первых, качество языка. Учитывая, что газеты вынуждены обращаться к разным категориям читателей и болтаться на пятачке всеобщего понимания, язык газеты всегда хуже, чем язык любого из категории читателя. Во-вторых, это то, что называется выразительные ресурсы журналистики. Можно выделить три группы выразительных ресурсов - факты, образы и постулаты. Что такое факты? Это те самые описания явлений действительности, сделанные с большей или меньшей яркостью. Почему это выразительные ресурсы? Потому что я могу и оценить, и объяснить, и направить внимание читателя просто умело склеенными фактами. Сами по себе факты - это инструменты, пользуясь которыми, мы можем делать хороший текст. В журналистике много приемов использования фактов, которые приводят к нужному для автора результату. Второй выразительный ресурс - это образы культуры. Я имею в виду, конечно, не художественные образы, а некие слова и словосочетания, которые несут опыт оценки или объяснений чего-то. Умение блеснуть цитатой, хотя бы из словаря иностранных слов, блеснуть каким-то образом культуры, который известен аудитории, означает, что журналист профессионально работает в этой среде. Игра на образах культуры - огромный выразительный ресурс, этим надо уметь пользоваться. И, наконец, постулаты как выразительные ресурсы. Под постулатами понимаются некие суждения, которые, по мнению аудитории, никто не смеет оспаривать. Это аксиомы, пословицы, поговорки, народная мудрость, цитаты и прочее. Речь не о том, верит или не верит в это аудитория. Речь о том, что она рассматривает эти суждения как не требующие доказательств. Когда в тексте вместо долгих занудных рассуждений журналист с блеском использует пословицу или умную цитату, мысль великого человека, он опять же сжимает свой текст и становится более понятным аудитории. И в-третьих, повествовательная структура или композиция. Я имею в виду некую логику предъявления материала. Журналист вываливает на лист свой текст как попало, потом слегка правит, потом редактор вычеркивает самые замечательные места, и после этого текст идет на газетную полосу. Между тем, конструирование текста - это хладнокровная интеллектуальная работа, все надо выстраивать. Надо знать цель и под нее конструировать этот текст. К сожалению, такая холодная конструкторская работа у нас совершенно не в почете, мы люди творческие, и первая интуитивная конструкция кажется нам самой хорошей. На самом деле она всегда не лучшая. Если текст выстроен, там должна быть внутренняя струна, которая все обобщает. Настоящий журналистский тест - это всегда ответ на единственный вопрос. Лучше всего, если формулировка этого вопроса уйдет под заголовок, чтобы человек сразу же знал, что именно мы будем обсуждать. Журналистские тексты - это не художественное чтение, когда мы можем разгадывать загадки. Это чтение, в ходе которого я получаю информацию и ответы на некоторые вопросы. Существует совершенно жесткая схема. Во-первых, вы предъявляете читателю картинку. "Я шел по улице и в канализационном люке увидел мордашку милого мальчика". Дальше вопрос - почему дети оказываются в канализационных люках? Следующий обязательный блок - альтернативы. Версия один - дети оказываются в канализационных люках, потому что у них такие родители. Версия два - дети оказываются в канализационных люках, потому что это кому-то выгодно. Первую версию озвучивает представитель какой-нибудь государственной структуры, вторую версию озвучивает правозащитник. Есть третья, четвертая, пятая версия по любому вопросу. Журналистский текст начинается тогда, когда вы предъявляете читателю как минимум две версии. Если в тексте есть одна версия начальника РОНО - это не журналистика, как бы красиво это ни было изложено. Я как читатель должен видеть - вот два подхода, две точки зрения. Следующий блок - аргументы. Обе точки зрения имеют право на аргументацию. Я должен дать право высказаться и тому, кто считает, что детям в люке хорошо, и тому, кто считает, что там плохо. Это журналистика. Если вы убрали аргументацию одного, дав возможность высказаться другому - это за пределами журналистики. И последний блок - то, о чем писался этот текст, образ разумного действия. Что надо делать? Вы должны мне хоть что-то сказать, чего ради вы затеяли такой длинный разговор. Если вы не знаете ответа на этот вопрос, то вы должны четко сказать: "Извините, есть три версии, но нет решения. Дорогие читатели, пишите письма. Давайте думать вместе". Но это худший вариант. Писать письма и так будут, если вы сумеете это раскрутить.  

 Итак, есть  пять обязательных структурных  элементов. Но есть еще один, самый главный, хотя и совсем необязательный. Его можно разместить где угодно, он называется образный ориентир. Я не знаю, как это теоретически обозначить, покажу на примере. У Анатолия Аграновского есть материал, называется он "Аскания Нова". Первая фраза, первый абзац: "Моему сыну исполнилось пятнадцать лет, он подвел меня к двери и показал на зарубку: оказалось, что его рост сравнялся с моим. Я понял, что в пионерский лагерь мы в этом году не поедем. Так мы оказались в Аскании Нове". Пустяк, но журналист объяснил мне, как он там оказался. После этого он пишет, что есть проблема: министерство сельского хозяйства Украины потребовало распахать заповедник Аскания Нова. Огромный добротный чернозем, там бегает сто пятьдесят канн и не дает пахать. Министр земледелия подписал приказ - пахать. Осталось отловить этих канн. И вот приехал Аграновский в отпуск со своим сыном и об этом узнал. Можно было бы негодовать, но он не негодует. Он едет к этому министру и берет у него интервью: почему, по вашему мнению, надо вспахать Асканию Нову? Тот говорит: очень просто, сто пятьдесят тысяч гектаров чернозема, должно быть тридцать центнеров великолепной твердой пшеницы с каждого гектара, получаем полтора миллиона долларов чистой прибыли с каждого этого гектара только этого участка. Сейчас у нас там бегает сто пятьдесят никчемных канн, от которых никакого толку. Он все это сказал в микрофон, и по-своему он был абсолютно прав. А после этого журналист идет к экологам, которые говорят, что этих канн всего триста, что эти канны несут в себе много чего хорошего. "Наконец, - пишет Аграновский, - совсем отчаявшийся эколог сказал: вы знаете, у этих канн - самое целебное молоко в мире. И тут я сломался. Десять литров этого каннского молока заменяют собой множество каких-то витаминов. Спор не мог быть решен, и мы на прощанье с этим министром пошли куда-то, и тут мы замерли: на пригорок перед нами влетела золотая канна. Несколько секунд эта золотая канна стояла в лучах заходящего солнца, и вдруг она исчезла. Ошалевший министр повернулся ко мне и сказал: о чем это мы?" И все. Нужно найти эту деталь, придумать, если ее не было. Это я называю "образный ориентир". Найти образ, словосочетание, картинку, благодаря которой текст будет разворачиваться в нашей памяти. Это и означает сделать действительно журналистский текст, а не донос, не объяснительную записку и прочее, на что сейчас так похожа наша журналистика.  

 Конечно,  это голая схема, жизнь значительно  сложнее всего этого, но знание  этой схемы позволяет избежать  некоторых типичных ошибок.