Редакторский анализ художественно-технического оформления серии книг «история книжного искусства»

 

 Трудно сказать, был  ли первый импульс к созданию  марки дан ребусом из Сна  Полифила или изображением якоря и дельфина на монете императора Тита Фиавия Веспасиана, которую подарил Альду Пьетро Бембо.

 

 Альдинская марка была  вызвана к жизни чисто практической  потребностью - охранить от подделок  издания «Дома Альда», успевшие завоевать популярность у широкого круга читателей. Издатель прямо говорит об этом в своем знаменитом обращении к читателю, датированном 16 марта 1503 года.

 

 В дальнейшем в маленьких  альдинах применяется почти исключительно этот вариант, без рамки. Изредка встречается он и в ин-октаво, и в ин-фолио. Вообще же в ин-фолио чаще встречается большая марка в рамке, размером 75x107 мм, имеющая также несколько вариантов.

 

 После смерти Альда Мануция Андреа Торрезани долго еще применял основные варианту марки - большую, в рамке, и малую, без рамки, обе - с именем Альда.

 

 Наследники Альда включали эмблему старшего Мануция в более и менее сложную раму. Изменившийся вкус времени отчетливо виден не только в барочных формах этих обрамлений, но и в новой графической трактовке самой эмблемы.

 

 Пятитомное собрание  Сочинений Аристотеля - одно из  самых импозантных изданий, сошедших  с печатных прессов Альда. Оно задумано и осуществлено еще вполне в духе рукописных книжных традиций. Каждый том состоит из отдельных «книг». «Книги эти во всех пяти томах начинаются заставкой с плетеночным или растительным орнаментом, под которыми дано название «книги». Набранное крупными греческими прописными буквами.

 

 Под названием - большие  орнаментированные инициалы, утопленные  в текст на глубину семи  строк. Текст набран греческим  курсивом. «Книги» разбиты на  главы. Главы, так же как  и «книги», украшены заставками  и инициалами и заканчиваются  фигурным набором: «косынками»  разных конфигураций. Главы начинаются  то на правой, то на левой  странице, всегда без спуска, с  самого верха новой полосы.

 

 В первом томе встречаются  абзацные втяжки. Иногда прописные  буквы, с которых начинаются  фразы, вынесены на поле, иногда  остаются внутри полосы: принцип  членения текста на смысловые  куски - абзацы - еще не определился.  Набор первых глав Этики (V том) - без абзацных отступов (втяжек). Латинский текст предисловия Альда начинается с очень маленькой, робкой втяжки. В греческом тексте их нет вовсе. Количество строк в полосе греческого текста колеблется от 29 до 31. Над полосой стоят живые колонтитулы, повторяющие название каждой главы; они набраны греческими курсивными буквами того же размера, что и в тексте.

 

 Заканчиваются тома  Аристотеля перечнями (регистрами) сигнатур и кратким колофонами на латинском языке. Во втором томе колофон набран курсивом новой антиквой Этны. Колофон пятого тома особенно лаконичен и набран в одну строку.

 

 В комедиях Аристофана  неразмерно большие площади наборной полосы (148Х231) объясняется тем, что текст Комедий, напечатанный крупным греческим курсивом, снабжен обширнейшим комментарием, который набран более мелким кеглем и, тем не менее, занимает на странице гораздо большую площадь, окружая основной текст. Набор осуществлен приемом верстки «окнами»; вызванная, вероятно, желанием поточнее привязать комментарии к тем местам текста комедий, к которым они непосредственно относятся.

 

 В книге Геродота  есть изумительной красоты разворот, построенный на умелом противопоставлении  двух курсивов: латинского и вкрапленного  в основной латинский текст  мельчайшего греческого курсива  на левой странице и другого  греческого курсива, чуть-чуть  покрупнее, чем альдино, - на правой. Набор на левом листе разворота состоит из 54 строк, на правом - из 51 строки. Композиция асимметрична. Размеры полос различны: 132x225 мм - слева и 120x228 - справа. Но зрительно они так хорошо уравновешены, что разворот в целом мог бы служить иллюстрацией к одному из основных законом эстетики Аристотеля - закону единства в многообразии.

 

 Здесь можно найти  и асимметрию и симметрию. И без абзацный набор и набор с абзацными втяжками, и полосы набора, сдвинутые на обеих страницах книжного разворота влево, и строго осевую, и многоосевую композицию, и очень широкие, «классические», и узкие, совершенно деловые, поля, и флаговый, и многоколонный, и фигурный набор, и всевозможные «типографские забавы», и целые фолианты, набранные одной единственной гарнитурой и одним единственным кеглем, и сложные сочетания шрифтов разных рисунков и размеров, и пышность орнаментального убранства, и аскетическую простоту «элементарной типографии», сознательно отказывающейся от каких бы то ни было украшений.

 

 Самым существенным  новшеством, связанным с серийным  изданием маленьких альдин, было введение, в качестве основного текстового шрифта, слегка наклонного курсива «альдино» сочетании с невысокими, вертикально поставленными прописными буквами. Среди маленьких альдин встречается только одно-единственная иллюстрированная книжка: Цезарь 1513 года. Декор маленьких альдин более чем скуп - он ограничивается, обычно, оставлением пустых мест для инициалов, которые должны были врисовываться от руки, и маркой с якорем и дельфином.

 

 Маленькие альдины были любимым детищем Альда. Быть может поэтому первое сообщение о смерти издателя помещено в книжечке ин-октаво Фирмиани в апреле 1515 года. А в другом ин-октаво, вышедшим в свет месяц позже, - в Сочинениях Овидия, которым предпослана Жизнь Овидия, сочиненная самим Альдом Мануцием, содержится некролог, написанный его тестем и созидателем Андреа Торрезани. Некролог, как и весь текст книги, набран курсивом «альдино».

 

 Передать всю прелесть  и изысканность этих описанных  шедевров спустя века – сложная  задача. Поэтому в основу взаимодействия  «старого» и «нового» в серийном  издании «История книжного искусства»  В.Аронов и В.Лазурский закладывают не принципы интеграции, а принцип контраста. Их авторские тексты заверстаны в современной экспрессивной манере: флаговый набор, обратный абзацный отступ, резкий сдвиг наборной полосы к верхнему краю страницы при отсутствии колонтитулов, превышение размера внутренних полей над величиной боковых. Все эти приемы оттеняют, позволяют острее почувствовать уравновешенность наборных композиций репродуцируемых старых книг, симметрию их разворотов, гармоничность соотношений полей.

 

 Дизайнеры используют  прием контраста и организуя  движение читателя по книге.  Насыщенный зрительный ряд не  выделен в специальную зону, он  перемежается с текстом, и читатель, соответственно, должен все время  переключаться с чтения на  визуальное восприятие и обратно.  Недостаток подобного общения  с книгой-прерывистость освоения ее как вербального, так и зрелищного содержания-компенсируется остротой перехода от одного к другому и активизацией внимания реципиента, которое неизбежно ослабевало бы при получении информации в однородной форме. Контраст оказывается особенно эффектным и эффективным благодаря применению иллюстрационных вклеек-гармошек, неожиданно меняющих формат книги на альбомный и каждый раз открывающих взору читателя некую увлекательную панораму.

 

 В издании В.Ф. Шматова «Искусство книги Франциска Скорины» - М., -1990 перед читателем раскрывается история восточнославянской книги и облик величайшего белорусского просветителя, издателя Франциска Скорины (ок.1490-1552). Первая изданная им книга - «Псалтирь» (1517 г.), - положила начало тематической серии, озаглавленной «Библия русская». Впоследствии Скорина продолжил свое дело в Литве, в ее столице Вильно, где издал такие богослужебные книги, как «Малая подорожная книжица» и «Апостол» (1523-1525 гг.). Адресуя свои издания «простым русским людям», печатник имел в виду прежде всего своих земляков-белорусов, находящихся под польско-литовским гнетом, но естественно, что его книги вошли в церковный обиход и в Московском государстве.

 

 В издании Шматова представлен интересный научный материал, посвященный жизни и творчеству Ф.Скорины, художественному оформлению его пражских и виленских изданий, в том числе полиграфической и декоративно-пространственной организации текста. Здесь, в частности, подчеркивается, что благодаря Скорине в кириллическом книгопечатании впервые представлены все известные к тому времени элементы художественного оформления книги. Скорина ввел в кириллическую книгу титульный лист, фолиацию, колонтитулы, стишицы, сложные многофигурные иллюстрации.

 

 В разные годы исследованиями  творчества Ф.Скорины занимались такие известные отечественные ученые, как А.А.Сидоров, В.С.Сопиков, А.И.Миловидов, В.В.Стасов, Н.Н.Щекотихин, Л.Т.Баразна, Е.Л.Немировский, А.И.Некрасов, В.В.Чепко и др.

 

 Не «искусство в  книге», а «искусство книги» –  эти слова могут стать эпиграфом  к работе, посвященной изданиям  белорусского первопечатника.

 

 Начальное образование  будущий просветитель получил  в Полоцке - в школе, которая,  возможно, существовала при Софийском  соборе, где в то время работал  известный книжник Алексей; созданные  им рукописи по сей день  хранятся во Львове, в Варшаве,  в Хиландарском монастыре на Афоне19. Человек книжный и широко образованный, любивший книгу и превосходно владевший мастерством ее изготовления, Алексей мог быть первым учителем Франциска Скорины; возможно, именно он приобщил будущего просветителя к богатой восточнославянской книжной традиции.

 

 Всего он выпустил  в Праге в 1517-1519 годах 20 изданий,  содержавших 23 ветхозаветные книги  Библии. Общий объем пражских  изданий - 1200 листов. Из них в  1517 году отпечатано 324, в 1518-м –  352, в 1519-м - 524 листа. Последний  год существования типографии  был самым продуктивным. А может  быть, книги этого года (например, четыре завершающие книги Пятикнижия, где дата не указана) Скорина  продолжал печатать в 1520 года20.

 

 Уже в самом первом  пражском издании – в Псалтыри, мы находим необычный знак, который  может быть принят за издательскую  марку. На начальном листе этой  книги помещена П - образная заставка. Мы видим на ней странные существа с человеческими головами, но с туловищами хищных птиц. А в «окне» этой заставки помещен гербовый щит, на котором изображен солнечный диск с наползающим на него полумесяцем. Затмение Солнца. Какое оно имеет отношение к деятельности просветителя? Белорусский искусствовед Н.Н.Щекотихин установил, что 6 марта 1486 года солнечное затмение случилось в родном городе Скорины - Полоцке. Исходя из этого, он предположил, что именно в указанный день в семье белорусского купца Луки родился мальчик, впоследствии прославивший свое имя. В память о необычном небесном явлении, которым был ознаменован день его рождения, Скорина и избрал для себя столь загадочный и необычный издательский знак.

 

 В дальнейшем мы  встретим эту издательско-типографскую  марку во многих изданиях белорусского  просветителя, и чаще всего на  иллюстрациях.

 

 В пражских изданиях  Скорины помещено 45 иллюстраций,  некоторые из которых повторяются.  Для печатания иллюстраций было  изготовлено 38 оригинальных досок.  Все иллюстрации выполнены в  технике обрезной ксилографии.  Сам ли Скорина гравировал  их или заказывал какому-то  мастеру в Праге, Венеции, а  может быть, и в Нюрнберге, остается  только догадываться. На этот  счет существуют различные мнения, однако все гипотезы об авторе  гравюр пражских изданий достаточно  спорны и субъективны.

 

 Среди иллюстраций  скорининской Библии особое место занимает портрет самого Франциска Скорины, помещенный на последних листах Книги Иисуса Сирахова, вышедшей 5 декабря 1517 года, и Книг Царств, вышедших 10 августа 1518 года. Белорусский просветитель и в этом случае выступает новатором. Мы не можем привести ни одного примера, относящегося к XV - началу XVI в., когда бы издатель или типограф поместили в книге свои портреты. Скорина как никто другой чувствовал престиж профессии: он законно гордился тем, что «делал» книги для народа. Не стоит забывать и о том, что портрет помещен не просто в книге, а в Священном Писании. Другого такого случая за всю историю издательского дела мы не знаем.

 

 На портрете мы видим  издателя в своем кабинете, одну  из стен которого занимают  полки с книгами. Раскрытая  книга лежит и на небольшом  столике, за которым сидит Скорина.  Столик покрыт полотенцем с  бахромой и вышивкой, изображающей  уже знакомую нам издательскую  марку.

 

 В дальнейшем мы  встречаем ее на иллюстрациях, украшающих титульные листы. Помещается  она в самых необычных местах. В гравюре из «Песни песней»  марка спрятана среди облаков,  на которых восседает Создатель.  В Книгах Царств - подвешена на крюке к подоконнику царского дворца. В Книге Судей – помещена на стволе дерева, возле которого Самсон разрывает пасть льва.

 

 Существенной частью  художественного убранства пражских  изданий Франциска Скорины является  орнаментика - заставки, виньетки, концовки, инициалы органично дополняют  оформление книги. Идея о законченности  книжного организма к тому  времени еще не была высказана,  но лучшие типографы и издатели, в том числе и Франциск Скорина,  инстинктивно рассматривали книгу  как произведение искусства, в  котором не должно быть ничего  лишнего.

 

 В пражских изданиях  использована 21 заставка трех различных  рисунков, а также П-образная заставка, о которой уже шла речь выше. Функциональную роль заставок  нередко выполняют сравнительно  небольшие виньетки пяти различных  рисунков. В центральной части  каждой из трех заставок помещен  гербовый щит с издательской  маркой. По обе стороны от щита  изображены в одном случае  бородатые «дикие люди» с рогатинами, в другом – ангелочки, в  третьем – обнаженные по пояс  женские фигуры.

 

 Важной составной частью  орнаментального убранства пражских  изданий Скорины являются буквицы-инициалы; всего их 766, отпечатанных со 108 досок21. Черные прямоугольники буквиц, разбросанные  по текстовым полосам, придают  последним удивительно декоративный  вид. Издательские марки Скорины  можно видеть на буквицах «Ч»  и «Я».