Лекция по "Радиожурналистике"

Так, например, ведя прямой эфир с премьеры нового кинофильма, журналист в той или иной степени обязательно использует:

– радиосообщение (информационную заметку) о самом факте выхода нового фильма к зрителю;

– интервью с режиссером и исполнителями главных ролей;

– комментарий, раскрывающий процесс создания фильма от замысла к воплощению;

– «круглый стол», где будут высказаны различные мнения;

– репортаж о торжественном открытии этой премьеры, об атмосфере на сцене, в зрительном зале и фойе.

И, наконец, если журналист  заранее добросовестно подготовился к программе, то по согласованию с  ведущим, находящимся в студии, в  нее могут быть включены заранее  записанные на пленку радиозарисовки или миниочерки об авторах фильма.

Однако все эти (и некоторые  другие) компоненты еще не создадут впечатления целостного материала. Необходимейший элемент прямого  эфира, который поможет сцементировать отдельные составляющие в единое целое, – это уже упомянутое выше описание ситуации.

Только тогда, когда репортер опишет вид зала, передаст настроение публики и общее состояние  напряженного ожидания, голоса возбужденных участников премьеры, даст услышать аплодисменты, музыку и речь, идущую с экрана, только тогда ему удастся «перенести»  слушателя на место события и  предоставить ему возможность услышать и прочувствовать то, что он сам  слышит и переживает.

Заметим, что, широко используя  элементы очерка, интервью, комментария, даже отчета, прямая передача вбирает  в себя их эмоциональную ценность, становится более живой, интересной и яркой.

Прямой эфир тематически  всеяден. Поводом для него может  быть и футбольный матч, и театральная  премьера, и последний звонок в  школе. Непременное условие –журналист обязан быть непосредственно на месте события, участвовать в нем, чтобы иметь возможность рассказать о нем достоверно и интересно. Но именно это обстоятельство в определенной степени иногда ограничивает выбор объекта для прямого репортажа. В основном этот выбор возможен в том случае, если событие или запланировано заранее (спортивная встреча, государственный визит, презентация книги и т.п.), или на место события можно успеть добраться в течение времени, пока оно еще длится (военные действия, извержение вулкана и т.п.); если журналист случайно оказался на месте происшествия с магнитофоном или если репортаж делается по горячим следам события.

Есть еще один вариант – так называемая спровоцированная ситуация, когда журналист заранее конструирует передачу (иногда достаточно острую и рискованную), как бы провоцируя ее участников (например, журналистка, «переодетая» путаной, предлагает взятку милиционеру или репортер пытается пронести недозволенный груз через таможню и т.д.). При этом всегда возникает целый ряд этических, а иногда и правовых проблем, поэтому тщательный учет последствий здесь крайне необходим.

Журналист, на событии начинающий свою работу с «ориентации на местности» и в кругу его участников, должен соблюдать несколько правил:

– определить место, где он будет находиться с микрофоном в руках; следует непременно учесть возможность акустических помех, удобство установки аппаратуры, определить для себя возможность передвижения по ходу события и – что особенно важно – оговорить это передвижение с организаторами;

– прибыв на место, по возможности договориться заранее с главными героями события об их участии в передаче (если это, например, спортивный репортаж, согласовать встречу после финала соревнования);

– проверить предварительные заготовки текста и убедиться, что они совпадают с реально складывающейся ситуацией и атмосферой.

В профессиональных кругах хорошо известен случай, происшедший  со знаменитым радиожурналистом, который  должен был вести репортаж о всесоюзном молодежном празднике со стадиона в  городе на Неве. Праздник заранее был  отнесен к категории выдающихся событий в политической и культурной жизни всей страны, из столицы приехали члены правительства, лидеры комсомола. Журналист прилетел в Ленинград  всего за час до начала торжеств, но он был заранее оснащен всей необходимой информацией о празднике, имел сценарий парада, описание художественного  оформления и т.д. В кармане у  него находились превосходные заготовки , в которых он в полную силу выразил свои профессиональные радости по поводу события, найдя для этого всевозможные литературные образы и построения.

Выйдя из самолета, журналист  с удовольствием огляделся, убедился, что солнце, как и предполагалось, ярко светит, что на небе ни облачка  и что все его художественные изыски окажутся к месту. Но ведь это  Балтика, где погода меняется в течение  нескольких минут. Пока журналист доехал до островов, где был расположен стадион, хлынул ливень, сильный ветер  превратился в ураган, который  вместе с градом разметал большую  часть «художественного оформления»  праздника.

А потом снова выглянуло  солнце, и праздник решили не отменять. Но каково было корреспонденту, который, достав из портфеля все свои заготовки, убедился, что ни одна из них не соответствует действительности. Пришлось импровизировать (к чему он оказался не готов), и в эфир вместо внятного рассказа пошел набор стандартных фраз вперемешку с длинным «эканьем» и «мэканьем».

Ориентация на «запланированном»  событии непременно подразумевает, что журналисту известны не только предварительный сценарий мероприятия, но и «подводные камни», которые  могут возникнуть по ходу его работы. Один такой пример, вошедший в классику отечественного радиовещания, связан с историей легендарного парада на Красной площади 7 ноября 1941 года.

Накануне парада группу журналистов, в том числе и Вадима Синявского, вызвали с фронта в Москву. Подготовиться к репортажу у них не было ни времени, ни возможности. Знали только, что принимать парад будет маршал С.М. Буденный. Перечень подразделений-участников должны были сообщить журналистам перед самым началом.

Вьюжным ноябрьским утром  работники радио разместились в  здании ГУМа, откуда по традиции они должны были вести репортаж. Никаких материалов им не принесли, в их «арсенале» было лишь то, что они могли рассмотреть в бинокли. Буденный принял рапорт и поднялся на трибуну Мавзолея. Как раз на этот случай имелась заготовка – небольшой комментарий о славных традициях Красной Армии, которую «создавали и возглавляли Ворошилов и Буденный». Пока Буденный поднимался по ступенькам Мавзолея, кто-то из репортеров и должен был произнести этот комментарий.

И тут Синявский, видя в  бинокль, что Сталин, до этого нервно ходивший по трибуне, останавливается  прямо возле микрофона, интуитивно хватает коллегу с текстом  о Буденном за руку: мол, подожди! Но слушателям коллега уже сообщил: «К микрофону подходит маршал Советского Союза...» А Буденный останавливается  далеко от места оратора, к микрофону  поворачивается сам Сталин (который  в 1941 году еще не был маршалом, и  поэтому просто произнести одну фамилию  вместо другой было нельзя). Синявский  успел сориентироваться и после  секундной паузы торжественно объявил  выступление Верховного Главнокомандующего.

Вообще готовность к импровизации – обязательное свойство любого журналиста – с опытом возрастает и дает замечательные плоды в самых неожиданных обстоятельствах.

Еще один пример из корреспондентской  практики Вадима Синявского, тоже ставший  легендой отечественной радиоистории.

...1945 год. Наши футболисты  участвуют в ответственном матче,  который проходит в Англии. Матч  транслируется на весь мир,  но наибольший интерес он вызывает  в нашей стране. Напомним, что  в эти послевоенные годы футбол  был едва ли не главным общенациональным  увлечением и репортаж Синявского  ждали почти как правительственное  сообщение о снижении цен. А  в Лондоне в тот день был туман, и из ложи прессы (место комментатора) не было видно, что происходит на поле.

Советские спортсмены предложили перенести игру, но устроители матча  отказались: деньги в кармане, все  билеты проданы.

И вот начался матч. Синявский  ориентировался по расплывчатым фигурам  игроков. Новая волна густого  тумана навалилась на поле так, что  комментатор видел уже не игроков, а неясные тени. Тогда он покинул  комментаторскую кабину и вышел  с микрофоном на боковую линию  поля, выиграв метров тридцать. Туман  сгущался.

Синявский знал, что в  наших воротах стоит замечательный  вратарь Алексей Хомич. Судя по движению на поле, шла атака на наши ворота. И вот рев стадиона и взрыв  аплодисментов – то ли Хомич пропустил гол, то ли взял мяч...

Синявский убирает свой микрофон за спину и, пользуясь тем, что  за шумом стадиона не слышен его  голос, кричит нашему капитану, защитнику  Семичасному:

– Миша, что?!

– Хома взял!

Эти два слова Синявский  расшифровал в эфире так: «В блестящем броске из правого верхнего угла Алексей Хомич забирает мяч. Отличный бросок! Вы слышите шум стадиона? Вы слышите эти крики? Это Хомичу аплодирует Лондон».

Необходимость импровизации в прямом эфире возникает и  в менее трагикомических ситуациях. Но она возможна лишь при хорошем знании предмета.

В воспоминаниях диктора  Ю.Б. Левитана есть рассказ о том, как замечательный актер О.Н. Абдулов, много лет работавший на радио диктором, читал в прямом эфире текст научно-популярной и очень скучной для рядового слушателя статьи. Вдруг две последние страницы неожиданно скользнули у него под пальцами и оказались на полу, довольно далеко от дикторского столика. Как быть? Неужели вставать, ходить по студии, собирать листки? Об этом и речи быть не могло – такая пауза в эфире, да и прихрамывал Осип Наумович. А из аппаратной уже стучат в стекло, отделяющее технику от дикторской, жестами показывают: «Продолжайте!» Положение просто критическое!

Но так как к этой передаче Абдулов, как всегда, готовился  очень тщательно, глубоко проработал и усвоил ее содержание, то всем на удивление  он озвучил материал до конца без  текста. Из студии, правда, вышел в  состоянии довольно подавленном, ожидая неприятностей. Но строгий редактор оценил изобретательность Осипа  Наумовича: «Ну что же, товарищ  Абдулов, – сказал он. – Конечно, статейка тяжеловата. Скучно написана. Но зато в конце автор проявил блестящий юмор, изящество мысли, и концовка у вас прозвучала великолепно!»

Журналист должен быть готов  к любому неожиданному повороту события, который преподнесет ему жизнь. Это не означает, что он в состоянии  «просчитать» все возможные варианты, – речь идет о внутренней готовности, когда наблюдательность, быстрота реакции, аналитический дар и умение мгновенно «схватить» суть события –все эти свойства человеческой личности становятся качествами профессионала. И, конечно же, здесь очень важна эрудиция журналиста, знание всего того, что стоит за пределами события, его информированность в освещаемой проблематике.

Именно эти качества позволили  радиорепортеру в 1998 году убедительно и без ложной сенсационности рассказать о действительно шокирующем событии, когда выдающийся русский писатель А. Солженицын публично отказался от получения высшей награды России. Репортаж вместил и взволнованный гул голосов, и растерянные возгласы аудитории, а главное – внешне сдержанный, но полный глубокого внутреннего накала комментарий журналиста. Произошла переориентация в ходе события от репортажа к публицистическому комментарию (предопределенная внезапно раскрывшейся глубиной значимости происшедшего). Вместо обычной протокольной раздачи регалий с поздравлениями, пожатием рук и «выражением благодарности», на которую и ориентировалась редакция, посылая журналиста на задание, – решительный отказ художника от каких-либо торжеств и наград в дни нелегких испытаний, выпавших на долю народа. Именно это обстоятельство выделил как основное и счел необходимым донести до слушателей радиожурналист.

Но право на такой подход к освещению события надо завоевать, и его дает не только мастерство, но и такие факторы, как известность  журналиста, его узнаваемость аудиторией, доверие к нему. Все это достигается  годами практики.

Иногда события, свидетелем которых оказывается радиожурналист, могут принимать трагический  оборот, требуя от него не только профессионализма, но и огромного морального и психического напряжения. Известен, например, случаи, когда во время футбольного репортажа  рухнула часть трибун стадиона. Спортивный репортер счел своим долгом в коротком комментарии с горечью сообщить о происходящей на его глазах беде. Правильно ли он поступил? Может  быть, отставив микрофон, ему следовало  броситься на помощь в самую гущу человеческой трагедии? Думается, нет, ибо человеческим и профессиональным долгом журналиста было донесение до широкой аудитории этой трагической  информации, с тем чтобы подобное не могло повториться.

В этой верности законам  профессии и методам их осуществления  и состоит профессионализм журналиста.

Не всегда на событие редакция посылает «специалиста по данной теме». Порой корреспонденту «достается»  прямой эфир, несмотря на то что материал совсем «не по его профилю». В этом случае репортеру приходится в большей степени опираться на мнения авторитетных людей, присутствующих на событии, особенно если оно неоднозначно и необходимо ознакомиться с различными оценками происходящего. Для этого существует множество вариантов. Так, в спортивном репортаже есть смысл пригласить к микрофону, например, только что прошедшего дистанцию спортсмена для совместного комментария. Такой помощник, конечно же, лучше разбирается в своем виде спорта, кроме того, его «непрофессиональный голос» прекрасно передаст еще не остывший азарт борьбы и станет дополнительной краской в звуковой картине события. Нельзя только забывать, что специфика радио требует ограничения количества приглашаемых к микрофону: их должно быть не больше двух или трех, особенно если все они участвуют в разговоре одновременно. Во многом это ограничение связано не только со спецификой восприятия звукового материала по радио, но и с этическими проблемами: этика ведения передачи требует предоставления хотя бы приблизительно равного отрезка времени для всех приглашенных участвовать в беседе.

В одной из передач, в которой  неопытный журналист собрал около  десяти участников, одному из них удалось  лишь произнести: «О да, конечно...» А  это был главный редактор крупнейшей центральной газеты, человек знающий, интересно размышляющий и блистательно формулирующий свои мысли.