Якобинская диктатура (внутриполитический аспект)

В апреле 1793 г. Робеспьер подверг критике жирондистский проект конституции за то, что в нём не были определены границы права собственности /14, с.283/. Однако, заявляя о том, что документ составлен для богачей, он оперировал лишь моральной стороной этого аспекта, делая акцент на неприкосновенности частной собственности, в то время как санкюлоты ждали её передела. Якобинцев в тот период больше всего заботило успокоить широкие круги буржуазии, особенно в департаментах, которым восстание 31 мая - 2 июня внушило определённые страхи за их имущество. Шабо выступил за внесение в конституцию статей по обеспечению нищеты хлебом, /14, с.284/, но якобинцы слишком торопились с её принятием, поэтому не стали отлаживать её на пересмотр. Необходимо было срочно показать действия якобинцев для сплочения нации и усмирения крупной буржуазии. Конституция внушала народу иллюзии о возможности гармоничного сочетания интересов бедных и богатых.

июня 1793 г. Жак Ру выступил с петицией Конвенту, в которой указал на главный, по его мнению, недостаток - это отсутствие статей против спекуляции и дороговизны, /14, с.285 /, а также то, что беднякам было мало политических свобод, которые не были гарантированы, и формального равенства перед законом. Его позиция противоречила политике якобинцев, за что он был объявлен контрреволюционером и политически изолирован. Жак Ру выразил в петиции требования санкюлотов, но Конвент не пошёл на сближение с народом.

Конституция 1793 г., провозглашая широкий спектр прав, не была в состоянии обеспечить их реально и имела формально-юридический характер. В ней отсутствовали статьи, направленные на экономическое обеспечение народа. Тем не менее, для того времени, когда буржуазный общественный строй ещё только складывался в борьбе с феодально-абсолютистскими силами, этот документ имел большое прогрессивное значение.

1.3 Решение земельного  вопроса

Якобинцы спешили с принятием и опубликованием конституции, так как рассчитывали сплотить вокруг неё большинство народа, примирить на её основе сражавшиеся между собой департаменты. В итоге она была встречена большинством с полным одобрением. Но якобинцы понимали, что одной лишь конституции недостаточно, чтобы сплотить вокруг Конвента народ и поднять его на борьбу с внешней и внутренней контрреволюцией. Надо было немедленно показать народу практические, реальные результаты восстания 31 мая - 2 июня, удовлетворить его социальные требования. Прежде всего, требовал решения земельный вопрос, являвшийся самым больным для крестьянства, чтобы привлечь эту самую многочисленную часть нации к революции.

июня 1793 г. Конвент принял декрет о разделе и порядке продажи эмигрантских земель. Чтобы дать возможность приобрести землю бедным крестьянам, декрет предусматривал рассрочку платежа за них на 10 лет, которая ранее составляла 4,5 г., дробление угодий на мелкие участки, однако имелась оговорка: «насколько это будет возможно без ущерба для целостности каждой фермы» /8, с.242 /. То есть сохранялась возможность продавать их целыми имениями, причём тому, кто предложит больше. По декрету выделялось неимущим и малоимущим крестьянам по одному арпану (0,4 га) земли из эмигрантских владений там, где не было общинных земель, однако это было настолько мало, что даже жирондисты предлагали дать крестьянам больше /8, с.242 /. 13 сентября 1793 г. была внесена поправка, и неимущим разрешалось покупать на торгах участок на сумму 500 ливров, /7, с. 243/, но имения либо вовсе не делились, либо участки оценивались гораздо больше этих денег.

-11 июня 1793 г. Конвент принял второй земельный декрет «об общинных землях», окончательно безвозмездно передавший общинные земли крестьянам и устанавливавший порядок раздела этих земель равными долями на каждую душу населения. К числу неделимых земель относились леса, земли, заключающие в себе копи, а также объекты, имеющие государственное значение (дороги, порты, гавани) /6, с.156 /. Декрет закреплял одно из важнейших завоеваний революции: все права сеньоров на эти земли аннулировались. Коммунам предоставлялось право распоряжаться общинными землями по их усмотрению: « Если одна треть голосов выскажется за раздел, то таковой должен быть произведен» /6, с.159/.

Документ представлял собой новый шаг вперед в деле разрушения сеньориального строя, однако его роль нельзя преувеличивать. Бедняки по нему, как и богатые крестьяне могли получить известное количество земли из общинных угодий, т.е. земли не пахотной (пустоши, выпасы, луга), /6, с.157/ освоить которую без капиталовложений было практически невозможно, не имея собственного крепкого хозяйства. Беднякам, получившим землю, не оставалось больше ничего, кроме как «ковырять» эту землю, не имея возможности её по-настоящему обработать. Главное же заключалось в том, что общинные угодья сохраняли свою хозяйственную необходимость в качестве пастбищ для скота. Поделить эти угодья на индивидуальные пастбища было невозможно, а распахать их значило бы и вовсе лишиться места для выгона, что означало фактически возможности содержать скот. Выделить из общинных земель пригодных для распашки участков можно было очень мало, и они обладали низкой репродуктивностью.

Вопрос о разделе земли вызвал острую борьбу в деревне. Сельские богачи выступали против, так как этот раздел, наделяя неимущих наделами, сокращал число батраков, которых им требовалось больше. У бедняков существовали определённые иллюзии относительно возможности стать частичными собственниками на землю, так как они «не имели права отчуждать своих долей в течение 10 лет, следующих за обнародованием этого закона» /6, с.158/. Немногочисленные сведения показывают, что большинство деревень предпочли от него отказаться (см. Приложение Б). Из предложенных диаграмм, только в департаменте Верхняя Гаронна проголосовали за раздел с небольшим перевесом в 1 %. Низкая квота в 33 % при принятии закона означала, что составители заранее предполагали, что декрет не будет одобрен большинством. Таким образом, так как меньшинство деревень, имевших общинные угодья, высказались за их раздел, не принес больших практических результатов.

Наконец, декрет 17 июля провозглашал полную и окончательную ликвидацию всех феодальных прав в деревне. По этому декрету устранялась полная личная зависимость крестьян от феодалов /6, с.349/. Все судебные дела, связанные с феодальными правами, прекращались. Сами феодальные акты и др. документы подлежали сожжению, хранение их объявлялось преступлением и каралось каторгой /6, с.349 /. Декрет передал крестьянству в собственность цензиву - маленькие по площади участки, но этого было недостаточно, что в будущем породило проблему малоземелья и вялые темпы промышленного переворота.

С этого момента самую большую опасность для крестьян представляла реставрация, которая могла отнять их земли, и поэтому ни один из последующих режимов не пытался аннулировать данное решение. К середине 1793 основы старого социального и экономического строя были ликвидированы: были отменены феодальные повинности, частично упразднены налоги /14, с.156/.

И все же крестьянство не получило земли в той мере, в какой оно к ней стремилось, но оно впервые освободилось от феодальной зависимости и угнетения. Диктатура пошла на более крупные уступки народу, чем это было сделано на предшествующих этапах, но лишь на те, которые не подрывали частной капиталистической собственности и системы наемного труда. Она облегчила возможность как для зажиточного, так и в известной мере для среднего крестьянства увеличить свою собственность за счет конфискованных владений церкви и дворян-эмигрантов, которые стали распродаваться на более льготных условиях. В пользу же крестьянской бедноты, не имевшей средств для покупки земли на торгах, предпринимались лишь частичные, половинчатые меры, которые мало что меняли в ее положении. Данные декреты носили демонстративный характер.

Таким образом, три декрета о земле не удовлетворяли полностью желаний народа, так как давали в полной мере лишь личную свободу, однако в местных округах и сельских коммунах установилась новая административная система. В первый месяц прихода к власти якобинцы провели мероприятия по реорганизации системы управления, приняли конституцию и ряд земельных декретов, являющихся шагом к установлению новой системы общества.

2. ЯКОБИНСКИЙ ТЕРРОР

.1 Комитет Общественного  спасения. Революционное правительство

Несмотря на утверждение конституции, 10 октября 1793 г. появился декрет Конвента, которым осуществление только что утверждённым народным голосованием демократической конституции откладывалось до заключения мира, и в стране устанавливался «революционный порядок управления» /3/. Обосновывая необходимость именно такого решения, Сен-Жюст разъяснял, что правительство республики должно быть «революционным в том смысле, что оно не должно считать себя связанным обязанностью соблюдать конституционные права и гарантии и что его главная задача заключается в том, чтобы силой подавить врагов свободы». /14, с.328/.

Что касается власти, то декрет 19 вандемьера (10 октября 1793 г.) закреплял фактически сложившееся положение: Временный исполнительный совет, министры, генералы и все установленные власти подчинялись наблюдению Комитета общественного спасения; командующие армиями назначались Конвентом по представлению Комитета общественного спасения; департаментские директории отстранялись от осуществления мер общественного спасения, каковые возлагались на дистрикты. /3, с.260/.Свое окончательное законодательное оформление режим якобинской диктатуры получил в декрете Конвента от 14 фримера II г (4 декабря 1793 г), который провозглашал Конвент «единственным центром управления» и подчинял все установленные власти и общественные должности непосредственному надзору Комитета общественного спасения в отношении мер управления /4, с.262/. Что касается мер общей и внутренней полиции, то здесь надзор возлагался на Комитет общей безопасности. Оба эти комитета должны были ежемесячно давать отчет Конвенту. В департаментах надзор за исполнением революционных законов и мероприятий по управлению, общей безопасности и общественному спасению поручался исключительно дистриктам. На администрацию департаментов возлагалось лишь распределение налогов между дистриктами, устройство мануфактур, больших дорог и общественных каналов, а также надзор за национальными имуществами. Учреждалась должность национальных агентов, уполномоченных требовать исполнения законов, а равно доносить о небрежностях при исполнении законов и имеющих место правонарушениях. Национальные агенты обязаны были сноситься непосредственно с правительственными комитетами и каждые десять дней представлять им отчет по вопросам, входящим в компетенцию этих комитетов /4, с.262/.

Генеральные советы департаментов и должности председателей и генеральных прокуроров-синдиков департаментов упразднялись; сохранялись лишь директории департаментов. Теоретическое обоснование того порядка управления, который был оформлен декретами Конвента от 19 вандемьера и 14 фримера, дал Робеспьер в своём докладе: «О принципах революционного правительства» (25 декабря 1793 г) /9/. В этом докладе Робеспьер отстаивал необходимость таких форм государственной власти, которые носили бы характер диктатуры, но эта диктатура, во-первых, рассматривалась как нечто не совместное с демократией; во-вторых, ориентировалась не только на подавление роялистко-жирондистской контрреволюции, но и на обуздание санкюлотского движения /9/.

«Революционного правительство», по его мнению, действует в условиях войны и революции и не может допустить применения конституционных свобод и гарантий, так как ими могли бы воспользоваться враги свободы: «Храмы богов не для того построены, чтобы служить убежищем осквернителям святыни, а конституция не создана для того, чтобы покровительствовать заговорам тиранов» /9/, - восклицал он. Главным оружием «революционного правительства» Робеспьер объявлял террор и предлагал не очень смущаться тем, что ему могут бросить упрек в деспотизме. «Разве ваше правительство похоже на деспотизм ?- спрашивал он.- Да, подобно тому, как меч, которым вооружены сателлиты тирании. Подавите врагов свободы террором, и вы будете правы как основатели республики. Революционное правление - это деспотизм свободы против тирании» /9/.

Выдвинутая и обоснованная Робеспьером теория «революционного правления» была, несомненно, теорией революционной диктатуры, но диктатуры буржуазной, направленной как на подавление феодальных сил, так и на обуздание плебейского движения. Характерной чертой той системы власти Робеспьера, которая была оформлена декретами Конвента от 19 вандемьера и 16 фримера, являлось именно то, что диктатура по отношению к врагам революции не только не сочеталась с расширением демократии для народа, но дополнялась мероприятиями, которые довольно сильно урезали.

Таким образом, террор был обусловлен чрезвычайным положением и давлением экстремистов. Последние использовали в своих целях личные конфликты вождей и фракционные столкновения в Конвенте и Коммуне. 10 октября была официально принята разработанная якобинцами конституция, и Конвент провозгласил, что на время войны Комитет общественного спасения будет выполнять функции временного, или «революционного», правительства /3, с.260/. Целью Комитета объявлялось осуществление жестко централизованной власти, направленной на полную победу народа в деле спасения революции и защиты страны /4, с.261/. Комитет Общественного спасения, подотчетный Конвенту, превратился под руководством Робеспьера в главный орган якобинской диктатуры; ему подчинялись все государственные учреждения и армия; ему принадлежало руководство внутренней и внешней политикой, делом обороны страны. Большую роль играл также реорганизованный Комитет общественной безопасности, на который была возложена задача вести борьбу с внутренней контрреволюцией /4, с.261/.

2.2 Борьба с внутренней контрреволюцией

якобинский диктатура восстание революционный

На рубеже 1792-1793 гг. на смену стихийным народным расправам с дворянами, священниками, «скупщиками» и т.п. пришёл «организованный террор» (terreur - «ужас», «страх»), т.е. карательная политика, осуществляемая органами государственной власти на основании соответствующих законов. Ещё законодательное собрание, приняв закон против эмигрантов (8 апреля 1792 г.) и закон о высылке неприсягнувших священников (26 августа 1792 г.), положило начало такого рода террору. /14, с.248/. Но фактически «эпоха террора» началась с марта 1793 г., когда поражение французских войск в Бельгии, измена Дюмурье и восстание в Вандее побудили Конвент создать Революционный трибунал с Фукье-Тенвилем в должности обвинителя и принять ряд новых террористических законов /10/. Наиболее ярко политика «организованного террора» проявилась когда якобинцы были у власти.

Комитет Общественного спасения поддерживал политику террора и осуществлял политический контроль над центральной продовольственной комиссией, созданной в октябре /14, с.336/. Ещё в сентябре 1793 г. Конвент и правительственные комитеты встали на путь ограничения прав парижских секций, в которых обнаружились неприемлемые для буржуазии социальные и политические стремления.

Сначала декретом 5-9 сентября было покончено с «непрерывностью» секционных заседаний (запрет собираться чаще двух раз в неделю) /14, с.330/, что вызвало бурный протест санкюлотов. Общее число народных обществ, возникших в 1793 г., составляло 37, после данного декрета - 25. Также была предпринята попытка создать Центральный комитет народных обществ, в состав которого приглашалось делегировать по 2 представителя. Чтобы узаконить свое существование, целый ряд вновь созданных обществ обратился с просьбой о присоединении, однако им было отказано и предъявлено обвинение как к иностранным агентам /14, с.330/.

Якобинцы приняли решение поддерживать связи только с теми обществами, которые возникли до восстания 31 мая 1793 г., тем самым исключив из официальной общественной жизни все, созданные позднее. Первой жертвой якобинцев стало Общество народных республиканок, игравшее важную роль в народном движении в период отсутствия мужей, находящихся на фронте. Декрет 30 октября 1793 г. изгонял их из сферы политики как не обладавших политическими правами /14, с.331/. Массовое закрытие народных обществ началось после казни эбертистов в апреле - мае 1794 г. Общественно-политическая жизнь в парижских секциях, ранее бившая ключом, замерла. Таким образом, якобинцы разорвали непосредственные связи с санкюлотами, усилили централизацию власти и ограничение свободы граждан.

Правительственные комитеты приняли также меры к тому, чтобы изъять такой важный орган, как революционные комитеты, из подчинения общим собраниям секций и из-под контроля Коммуны и превратить их в подчиненный себе орган, для чего начали смещать комиссаров и назначать на их место новых лиц. Закон 4 декабря 1793 г. устранял Коммуну от контроля над революционными комитетами секций /14, с.333/. Парижские секции фактически были лишены возможности производить выборы каких-либо должностных лиц. Правительственные комитеты смещали неугодных им офицеров Национальной гвардии и назначали на их места новых /14, с.334/.