В результате появились два
основных документа, изданные в 1955 году
и утвержденные в 1956-м Академией наук,
Министерством просвещения РСФСР и Министерством
высшего образования .«Правила русской
орфографии и пунктуации» - первый официально
принятый свод правил, обязательный для
всех, пишущих по-русски. И «Орфографический
словарь русского языка с приложением
правил орфографии» 1956 года на 100 тысяч
слов, под редакцией Сергея Ожегова и Абрама
Шапиро.
Свод 1956 года не стал реформой правописания, так как не затронул
его основ, но установил нормы русской
орфографии и пунктуации. Это первый в
истории русского правописания свод четко
сформулированных и научно обоснованных
правил. При всей его важности этот свод
не исчерпал всех возможностей улучшения
русского правописания. Так, его составители
оставили некоторые исторические написания
слов, которые с тех пор школьники заучивают
(как исключения) списками, вроде цыган-цыц-цыпочки-цыпленок или жюри-брошюра-парашют, уж-замуж-невтерпеж или
стихотворениями на 13 глаголов «неправильного»
спряжения.
Многое из того, что не было до
конца обговорено в тексте «Правил», пришлось
разъяснять затем в различных справочниках
для работников печати, методических разработках
для школ и других источниках.
Проект 1964 года.
После
того как вышел свод 1956 года, стало заметнее,
какие улучшения могут быть еще внесены
в русскую орфографию. Этот проект служил
тому, чтобы использовать принцип, который лежит
в основе всех изменений русской орфографии
в ХХ веке и присутствует в большинстве
написаний.
В мае 1963 года, по решению президиума
Академии наук, была организована
новая орфографическая комиссия.
Она служила для исправлений противоречий,
неоправданных исключений и правил, которые
не были подкреплены ясными объяснениями.
Также стоит отметить, что в состав комиссии,
кроме ученых, учителей и преподавателей
вузов, вошли писатели, что было необычно.
В подготовленный
за два года проект вошли многие из разработанных
ранее, но не принятых предложений, в частности:
-Оставить
один разделительный знак ь.
-После
ц писать всегда и.
-После
ж, ч, ш, щ, ц писать под ударением о, без
ударения - е
- После
ж, ш, ч, щ не писать ь.
- Отменить
двойные согласные в иноязычных словах.
- Упростить
написание н - нн в причастиях.
- Сочетания
с пол- писать всегда через дефис.
- Изъять
исключения и писать впредь: жури, брошура, парашут; заенька,
паенька, баеньки; достоен, заец, заечий;
деревяный, оловяный, стекляный.
С 1962
года обсуждение проекта велось главным
образом в профессиональной периодике
- в первую очередь в журналах «Русский
язык в школе», «Вопросы культуры речи»
и в «Учительской газете». Проект получил
множество откликов, как позитивных, так
и критических. К концу 1964 года дискуссия
в печати прекратилась, проведение проекта
в жизнь закончилось на специальном заседании
отделения литературы и языка президиума
Академии наук СССР. После 1964 года комиссия
не собиралась и прекратила свое существование
в 1969-м, после смерти академика Виноградова,
который был председателем. Уже после
прекращения дискуссии вышла в свет фундаментальная
историческая работа, выполненная по заданию
комиссии, - «Обзор предложений по усовершенствованию
русской орфографии (XVIII-XX вв.)» 1965г.
Проект
так и не принес результатов.
Проект 2000 года.
В 1988 году распоряжением отделения литературы
и языка Академии наук СССР была воссоздана
в новом составе орфографическая комиссия.
С конца 2000 года ее председателем стал
профессор Владимир Лопатин. Основной
задачей комиссии стала подготовка нового
свода правил русского правописания, который
должен был заменить «Правила русской
орфографии и пунктуации» 1956 года.
С начала 1990-х была поставлена
задача подготовки принципиально
нового - и по объему, и по характеру
вводимого материала - большого орфографического
словаря. Он был опубликован в 1999 году
под названием «Русский орфографический
словарь» и включил 160 тысяч словарных
единиц. Годом позже был выпущен «Проект
“Свод правил русского правописания.
Орфография. Пунктуация”».
Новый свод был призван
регламентировать написания возникшего
в языке второй половины ХХ века языкового
материала, устранить недостатки, которые
обнаружились в своде 1956 года, и привести
правописание в соответствие с современным
уровнем лингвистики, предлагая не только
правила, как было в своде 1956 года, но и
научное их обоснование. Новым было и то,
что допускалась вариативность некоторых
написаний.
Опасаясь повторения
истории с проектом 1964 года, члены орфографической
комиссии не сообщали до времени о подробностях,
однако не учли того, что общественность
в середине 1960 уже была отчасти подготовлена
недавним сводом 1956 года и дискуссией
в педагогической периодике. Обсуждение
в широкой прессе началось в 2000 году, а
поскольку инициировали его неспециалисты,
то членам комиссии и рабочей группы пришлось
занимать разъяснительно-оборонительную
позицию. Эта неблагоприятная для нового
проекта дискуссия продолжалась примерно
до весны 2002 года. В этой ситуации дирекция
Института русского языка уже было решила
не подавать на утверждение составленные
свод и словарь, и потому комиссия отказалась
от самых ярких предложений, оставив преимущественно
те, что регламентировали написание новых
слов.
В 2006 году был опубликован
справочник «Правила русской орфографии
и пунктуации» под редакцией Владимира
Лопатина, который был предложен специалистам
для обсуждения, уже без «радикальных»
перемен. Таким образом, вопрос изменений
в современном правописании еще не закрыт.
Современное отношение к реформам
Большинство ученых
принимают то, что рано или поздно орфографию
менять необходимо. Но не все согласны
с тем, что менять ее нужно именно сейчас
и именно так, как предлагается. Отвержение
реформ по историческим основаниям иногда
было связано с идейно-политическими взглядами.
При том, что понимание
необходимости изменений или реформы
с течением времени среди лингвистов нарастало,
сами вопросы орфографии перестали ощущаться
как актуальная научная проблема.
В 2000 в публичной полемике
отрицательные мнения редко подкреплялись
чисто научной аргументацией. Даже люди
с академическими степенями вели речь
о реформе русского языка – мероприятии невозможном. Риторика
запугивания, свойственная еще спорам
середины 1960, появилась и здесь, когда
речь вели об «угрозе реформы русской орфографии»
Главным адресатом
реформ были учителя: именно они подняли
вопрос о необходимости реформы еще в
конце XIX века; в 1930 годах проекты готовили
и обсуждали в основном специалисты, часто
делая это и на страницах педагогических
изданий. В 1956 году в дискуссии участвовали
учителя, преподаватели вузов, сотрудники
Академии наук, но не массовая пресса.
Педагогическая пресса и в начале 1950, и
в середине 1960 была центром обсуждения
предлагаемых инноваций, в первую очередь
с дидактической точки зрения, а массовые
издания предоставляли свои страницы
для разных точек зрения обычно позднее,
уже на пике обсуждения. Принято думать,
что именно их вмешательство было фатальным
для последних двух проектов.
Это постарались учесть
руководители орфографической комиссии
конца 1990, которые застали обсуждение
1964 года. Новый проект не был достоянием
широкой общественности, в малотиражных
академических изданиях появилось пара
статей для специалистов, мотивирующих
предлагаемые изменения. В 1999 году вышел
«Русский орфографический словарь» с
элементами еще не одобренной официально
орфографии; позже появился проект «Свода
правил русского правописания». Наличие
готового словаря при еще не утвержденном своде сильно ухудшило восприятие. Предварительное
введение новой нормы настроило против
проекта журналистское сообщество (особенно
массовых, непрофильных изданий) и содействовало
представлению о том, что негативное мнение
прессы было единодушным.
Благоприятное время для реформ
и рассмотрение современной ситуации
Идея о реформировании языка в последних
двух проектах воплощалась разным путем,
они развивала две идеи упорядочивания
языка: радикальная 1964 года более последовательно воплощала
фонематический принцип, а компромиссная 2000 года ориентировалась
на уже устоявшиеся написания и «подправления»
столь же компромиссного свода 1956 года.
Однако, обе потерпели поражение.
Орфографы
работали даже вне реформ, они были кодификаторами
- упорядочивали вновь поступающий материал:
закрепляли написание новых слов, устанавливали
дефисное или слитное написание, определяли
прописные буквы, выбирали транскрипционный
или транслитерационный принцип для заимствованных
слов и так далее.
В этом
смысле отсутствие изменений в переизданиях
орфографического словаря между 1974-м и
1991 годами создало, с одной стороны, ощущение
стабильности, что явилось невыгодным
фоном для проекта 2000 года; а с другой стороны,
вызвало то напряжение, которое этот проект
и должен был разрешить: сколько за эти
годы появилось новых слов, которые нужно
было отразить, в том числе слов со спорным
написанием. И все же критической массой
для успешной реализации проекта это не
стало.
Опыт обсуждения проекта
2000 года показал, что одними только научными
доводами консервативного настроя просвещенной
публики не переломить. Недаром некоторые
ученые, рассуждая сегодня о перспективах
орфографических реформ, говорят о практике просвещенного абсолютизма, когда разумное и полезное правило «декретируется»
без обсуждений и оговорок. Неудача проектов
1964-го и 2000 годов ставит вопрос о необходимости
тщательно продуманной пропаганды и организационного
обеспечения, своего рода «бизнес-плана»,
реформы. Из плоскости лингвистики эта
проблема переходит в область языковой
политики: реформаторам будущего, наверняка,
придется гораздо полнее и шире задействовать
выводы и подходы социолингвистики и опыт
пиар-технологий, в частности, социальной
рекламы.
Самым выгодным фоном,
чтобы преобразовывать орфографию является
время, когда в стране идут общие реформы,
мало грамотных и остается высоким авторитет
науки.
Но имея после 1956 года
хорошую орфографию, общество считает,
что не нуждается в лучшей. Ситуация патовая:
ученые готовы предложить несколько вариантов
улучшения правописания, грамотное общество
не желает никакого изменения, при том,
что языковые процессы не останавливаются.
Разрешением этого противоречия может
стать не только перспектива неизбежной
реформы в эпоху неминуемых будущих перемен,
а своеобразный шаг в сторону - смягчение
«орфографического режима» и допущение
некоторых вариативных написаний. Сейчас
в филологической литературе это принято
связывать с преодолением тоталитарного
сознания, однако представляется, что
вопрос глубже и связан с выходом за пределы
модерна с его преимущественно упорядочивающим
и унифицирующим подходом к функционированию
языка.
Кроме привычного специалистам
постепенного нарастания глубинных языковых
изменений, прежде всего в устной речи,
сейчас наблюдаются и процессы своеобразного
орфографического «самоупорядочивания».
Они особенно заметны благодаря, во-первых,
интенсивному росту текстового пространства
Интернета и, во-вторых, активному заимствованию
в последние десятилетия иностранных
слов, написание которых еще не утверждено
в словарях. Как частный, но яркий пример
этого упорядочения можно привести и стихийное
употребление «необязательной» буквы Ё с конца 1990-х
В этом смысле можно
ориентироваться на Японию. В Японии уже с 70–80-х гг. поступают
иначе. Не навязывают новые правила, а
вводят в нормы то, что уже стихийно произошло
или происходит. Ученые ведут анализ реального
обихода, текстовые примеры подвергаются
компьютерной обработке, в результате
выявляется, насколько обиход соответствует
официальной норме. Используется также
метод анкетирования. Если в результате
всего этого оказывается, что где-то официальная
норма (орфографическая или орфоэпическая)
не соответствует реальности, норму меняют.
У нас такого рода деятельность становится
возможной лишь сейчас, когда создан Национальный
корпус русского языка.
Итак, языковые реформы не могут основываться
лишь на тех или иных, пусть даже вполне
научно обоснованных, лингвистических
рекомендациях. Чтобы реформа удалась,
нужно учитывать общественную ситуацию,
желание или нежелание носителей языка
в данный момент идти на жертвы, связанные
с переучиванием, степень развития языковой
нормы и письменной традиции и многое
другое.
Заключение
Цель и задачи, поставленные в работе,
выполнены. В частности рассмотрен процесс упрощения русского
правописания, его отдельные этапы, их
особенности и возможности опоры на их
методы в дальнейшем, рассмотрены возможности
дальнейших реформ, выявлены наиболее
благоприятные условия для их проведения,
составлен примерный план на будущее.
Итак, подводя итоги можно вывести следующее:
процесс реформирования орфографии –
очень значимое и постепенное событие
для носителей языка. Оно происходит скорее
стихийно, чем целенаправленно. Власть
в этом процессе играет не последнюю роль,
хотя часто предпочитает оставаться в
стороне.
Последние реформы были обречены на провал
из-за своего метода подхода. Сейчас общество
не готово к упрощению орфографии. Этот
вопрос стоит слишком остро. Лучше пытаться
задокументировать то, что уже изменилось
в обыденной речи – положиться на орфографическое «самоупорядочивание».
Русский язык прошел
огромный путь изменений и нуждается в
дальнейшем совершенствовании. Он, как
живой развивающийся организм. В старые
времена были столь же горячие дискуссии
о праве существования в алфавите «пси»,
«ера» и введения разделения на «ты и вы»,
как совсем недавно захлестнули интернет
на тему рода слова кофе, как совсем недавно
пресса подняла скандал и забраковала
свод из-за слова «огруци».