Философские идеи Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского

Отношение Шестова к природе  колебалось от крайнего негативизма  до возможного примирения с ней и  даже восхищения. Это объясняется  его глубокой верой в то, что, будучи "заветнейшим" продуктом природы, человек совершает чудовищную ошибку, делая вывод по принципу "из земли  вышел - в землю уйдешь" или "все, имеющее начало, имеет конец". Творение природой человека не означает ни того, что природа добра, ни того, что она зла. Очевидно одно: творя  человека, она хотела чего-то неповторимого. Поэтому величайшим преступлением  против матери-природы, столь же чудесной, свободной и автономной, как человек  и Бог, является сама мысль о возврате в ее лоно и растворении в ней: "Природа стремится сделать  человека субстанцией, независимым  от всего, даже от себя самой, его сотворившей. А, человек, точно рак, пятится назад, обратно в лоно, из которого он вышел. И это у нас принято называть мудростью!".

Шестов не идеализирует природу, не рассматривает ее как "единственно" первичное, либо как производное  от разума или Бога. Природа как  автономное живое существо слепа, равнодушна и чудесна, она живет своей  собственной жизнью, в ней может  проявляться сила, давящая и уродующая  человека. Вместе с тем Шестов не исключал возможности того, что человек  способен стать для природы не менее грозной силой, чем она  для него. "Если бы человек додумался до способа уничтожить весь мир, всю вселенную до последнего живого существа и даже не живого атома, - что осталось бы и тогда природа спокойной, или при мысли возможности гибели всего ею сотворенного, она поколебалась бы, удостоила бы человека своего внимания, заговорила бы с ним как равная с равным и пошла бы на уступки?.. Есть, по крайней мере, вероятность того, что природа испугалась бы и согласилась посвятить человека в свои тайны". По мнению Шестова, природа, как и человек, одновременно ведает (по стремлению, замыслу) и не ведает (по результату), что творит. Природа творит в высшем смысле этого слова. На жизнетворящем своем полюсе, она, что вполне допустимо, ставит себе разумные цели и задачи. И если мы хотим узнать, что же это за "цель" природы, что составляет "чудо" и "тайну" мироздания, нам необходимо обратиться к опыту людей, которые с особой силой пережили боль и удовольствие, радости и страдания. Необходимо "всмотреться" в искания и борения наиболее смелых и замечательных представителей рода человеческого, чтобы "заключать" от них, а не от "идей", по ним "судить о началах и концах, о первых и последних вещах".

Творчество, по Шестову - это универсальная  характеристика подлинного мира, это  прерывность, скачок, в результате которого из "ничего" рождается небывалое, неизвестное. Но творчество - это и  небывалая мука, смешанная с небывалым  восторгом. На свободу и творчество необходимо решиться. Природа в муках рожает человека. Бог в муках и жажде бытия творит мир из ничто. Но что же человек? Где его подвиг веры и творчества из ничего? Где переход человека на иной, качественно более высокий уровень существования, "равный божественному"?"Не вернее ли думать,- вопрошает в этой связи Шестов,- что наш разум есть только эмбрион, зародыш чего-то? Что не материя, как учили древние, а именно душа существует потенциально… что каждый из нас есть только некоторая "возможность", переходящая, но еще не перешедшая в действительность".

Философию Шестова нельзя назвать  системой, но она весьма целеустремленна  и целостна. По существу, центральной  темой его размышлений был  человек, либо мир человека, либо отношение  человека к природе и Богу. Человек - это его существование в обыденности, в пограничной ситуации или в  дерзновении свободы и творчества. И по-настоящему начинается человек  только тогда, когда он восстает против обыденности, необходимости, общеобязательности истин, разума, науки и морали, когда  приступает к поискам смысла и  иных условий существования: "Мир  не удовлетворяет человека, и он начинает искать лучшего". 2 Существование  человека понимается Шестовым, как начало, не имеющее конца, как открытость к бесконечности, как бесконечная возможность и возможность бесконечности. Гуманизм Шестова окрашен различными тонами, вплоть до противоположностей. В нем и жалость к человеку, и ярость перед его состояниями бессилия и покорности; тихая, глубоко скрытая любовь к человеку и гордость за упорство человеческих поисков смысла; он одинаково приветствует и освобождение человека от природы, и его освобождение от богов; он видит слабость человеческой силы и силу человеческой слабости, отчаяния; он колеблется между преклонением перед самым ничтожнейшим из ничтожнейших и восхищением перед гениальностью одинокой все презирающей личности.

Эти высказывания, так или иначе, связаны с его "догматической" религиозностью и отстраненностью  от повседневности и общественной жизни. Как эмпирический человек он довольно терпимо и спокойно относился  к наличной социальной действительности, как философ - был чужд ей, поскольку  она текла вдалеке от его поисков  смысла и тайн бытия. Отчасти поэтому  Шестов мало писал об истории и  обществе, хотя, несомненно, у него было определенное к ним отношение. История  и всякое развитие отталкивали его. В том числе и потому, что  в них, как правило, пытались отыскать подлинность, область разрешения жизненносмысловых  проблем. Шестов не мог устраниться  от рассмотрения проблемы общения. Он многократно подчеркивал, что общение  неизбежно оборачивается приспособлением  индивидов к среднему и общему и сопровождается невольным отступлением от подлинности, соскальзыванием в  сферу лжи и несвободы. В своих  размышлениях об общении Шестов сознательно  сводил к минимуму социальный аспект этого вопроса, поскольку его  волновала проблема взаимоотношения Я и Ты. Она не могла не волновать Шестова, ибо его философия трагедии и одиночества была именно философией так или иначе связанной с познанием, с сообщением, с обращением, по меньшей мере, еще к одному человеку, к другому, к ближнему и т.д.

Бердяев отмечал: "Трудность была в невыразимости словами того, что мыслил Л. Шестов об основной теме его жизни, невыразимости главного "Мы тут стоим перед очень  глубокой и малоисследованной проблемой  сообщаемости творческой мысли другому". Лев Шестов прямо не интересовался этой проблемой, но его философия очень остро ставит её, он сам становится проблемой для философии. Противоречие Шестова,по мнению Бердяева, в том, что он был философом, т.е. человеком мысли и познания, и познавал трагедию человеческого существования, отрицая познание.

Человек и история  в философии Н.Бердяева.

Николай Александрович Бердяев (1874—1948) происходил из знатного военно-дворянского  рода. Он родился в Киеве, в 1884—1894 гг. учился в кадетском корпусе, а  в 1894—1898 гг. — в Киевском университете (сначала на естественном, затем  на юридическом факультетах). В этот период молодой Николай Бердяев  стал посещать социал-демократические  кружки, увлекся марксизмом. В 1898 году за участие в студенческих волнениях  он был арестован, исключен из университета и в 1901—1902 гг. находился в ссылке в Вологде, позднее в Житомире.

Уже в эти годы Н.А. Бердяев пристально интересовался философскими вопросами, много читал. В сфере его внимание были сочинения Канта, Гегеля, Шеллинга, Шопенгауэра, Маркса, Ницше, Льва Толстого. Постепенно у Бердяева формируется  собственное философское мировоззрение  — он сосредоточивает свое внимание на религиозной идеалистической  философии и становится одним  из самых последовательных критиков марксизма и материализма.

С 1904 года Н.А. Бердяев, совместно с  другим религиозным философом С.Н. Булгаковым, начинает редактировать, а  затем и издавать журналы "Новый  путь" и "Вопросы жизни". В 1909 году он принял участие в знаменитом сборнике "Вехи", который стал реакцией русской интеллигенции  на события революции 1905 года и в  котором многие русские мыслители  заявили об отказе от социал-демократических  увлечений и необходимости выработки  нового философско-социального мировоззрения. В эти же годы Бердяев стал одним  из основателей религиозно-философского общества "Памяти Владимира Соловьева". Вскоре в свет вышли первые работы Н.А. Бердяева "Философия свободы" (1911 г.) и "Смысл творчества" (1916 г.), которые завершили его поиск в создании "нового религиозного сознания" и обоснование философии "неохристианства".

Первая мировая война оказала  серьезное влияние на мироощущение русского философа. Бердяев воспринял  эту войну как свидетельство  окончания гуманистического периода  в истории человечества. Но именно в России он видел историческую силу, способную исполнить миссию христианского  соединения человечества. Поэтому Бердяев  приветствовал Февральскую революцию 1917 года. Но Октябрьскую революция  он воспринял как национальную катастрофу. В 1918 году он написал книгу "Философия  неравенства", в которой отвергал большевистский социализм как "принудительную добродетель и принудительное братство" (книга была издана в 1923 г. в Берлине).

В годы жизни в Советской России Бердяев продолжает заниматься философией, создает Вольную академию духовной культуры, становится автором сборника "Из глубины". Его яркая антибольшевистская позиция вызвала неприятие властей, поэтому он дважды подвергался арестам, а в 1922 году вместе с другими русскими мыслителями он был выслан за границу  на знаменитом "философском пароходе".

В эмиграции Н.А. Бердяев жил  сначала в Берлине, а с 1924 года и до конца жизни — во Франции, в г. Кламаре под Парижем. В  этот период им были созданы основные философские произведения (всего  им опубликовано около 40 книг). Он активно  участвовал в деятельности различных  русских эмигрантских религиозно-философских  организаций. В годы Второй мировой  войны Н.А. Бердяев занял ясно выраженную патриотическую позицию, поддерживал  борьбу СССР против гитлеровской Германии. В 1947 г. Бердяеву было присуждено звание доктора Кембриджского университета.

Основными работами Н.А. Бердяева следует  считать: "Смысл творчества", "Философия  свободного духа", "Дух и реальность", "О рабстве и свободе человека", "Опыт эсхатологической метафизики", "Царство Духа и царство кесаря".

По признанию самого Н.А. Бердяева на формирование философских взглядов наибольшее влияние оказали учения Канта, Шопенгауэра, Ницше, Л. Толстого, а также немецкого средневекового мистика Я. Бёме. В то же время  он критически воспринимал философию  Гегеля, Шеллинга, Маркса.

Центральная тема философских размышлений  Н.А. Бердяева — тема человека, свободы  личности и творчества. "Человек  не устраним из философии… И философия  есть прежде всего учение о человеке, о целостном человеке и учение целостного человека…" Недаром, в  целом, его философию причисляют к философским течениям персонализма иэкзистенциализма.

Остро переживая бытие человека в мире, Бердяев считал, что для  человеческого существования характерно, прежде всего, чувство одиночества: "Болезнь одиночества есть одна из основных проблем философии человеческого  существования как философия  человеческой судьбы", — писал  Н.А. Бердяев. Покинутость, незащищенность человека в мире коренятся в его  изначальной зависимости от социальной среды, которая порабощает порабощает личность, принуждает его, внушает тоску  обыденности и страх перед  неизбежной смертью. И только философия  способна освободить человека от гнетущего  ощущения страха и тоски: "Философская  мысль всегда освобождала меня от гнетущей тоски "жизни", от ее уродства…  Философия была для меня также  борьбой с конечностью во имя  бесконечности", — писал он в  книге "Самопознание". "Философия  всегда была прорывом из бессмысленного, эмпирического, принуждающего и  насилующего нас со всех сторон мира к миру смысла…", — говорил  он в работе "Я и мир объектов".

Поэтому вся философия Н.А. Бердяева была направлена на то, чтобы помочь человеку занимать активную и творческую позицию, преодолеть несовершенство человеческого  бытия. И в этом отношении в  философии Бердяева можно выделить три главных идеи: 1) идею "универсального" христианства, 2) идею свободы ("примат свободы над бытием") и 3) апологию творчества ("творец оправдывается  своим творчеством"). А в целом, философским воззрениям русского мыслителя  присущи, с одной стороны, ощущение кризиса жизни и духа, а с  другой стороны, романтическая уверенность  в торжестве идеала.

Как религиозно-мистический мыслитель, Бердяев создал своеобразную космогоническую  картину мира. По его мнению, еще  до бытия и времени существовало своеобразная бездна, некое иррациональное состояние свободы, которое Бердяев  характеризовал немецким понятием "Ungrund", взятым из понятийного аппарата немецкого  мистика Я. Бёме. Следовательно, свобода  предшествует всему — даже Богу.

В Ungrund рождается Бог, который из этой добытийственной основы творит мир и человека. Поэтому мир  есть Божие Творение. Именно из Бога изливается (эманируется) дух, который  вливается в человека. Но дух существовал  изначально, еще в Ungrund’е. И в этом есть главное противоречие духа —  он есть эманация Бога и, одновременно, порождение добытийственной свободы. Поэтому у мира в целом есть для главных основания — дух  и свобода. И эти два основания  противоречиво сочетаются в человеке. Ведь человек — это главное  Божие творение: "Человечность есть основной атрибут Бога, человек вкоренен в Боге, как Бог вкоренен в человеке…"

Дух первичен по отношению к материальному  миру и "приоритетен" по своей  значимости для человека: "В человеке есть духовное начало, как трансцендентное  в отношении к миру, т.е. превышающее  мир… Сознание и самосознание связаны  с духом". И так как наличие  духа присуще только человеку, то, по мнению Бердяева, Бог посредством  духа творит не объекты, не вещи, а живые, творческие субъекты. Поэтому именно субъекты призваны к творчеству в  мире. Поэтому для Бердяева характерно считать объектом только тот фрагмент материальной реальности, который уже  находится под воздействием субъекта. А сам субъект — персонален, неотрывен от живой личности, человека. Следовательно, Бердяев сознательно  связывал дух только с личностью  человека.

Но человеку присуще и изначальное  состояние свободы, в том числе  свободы творчества. Поэтому с  созданием мира Богом, само творение еще не закончено, а передано человеку. И человек продолжает вносить  свою творческую свободу в мир, продолжает миротворение: "Человек и космос меряются своими силами как равные…", — писал Н.А. Бердяев. При этом тайна творчества иррациональна, как  иррациональна сама свобода, ибо  происходит она не только от Бога: "Творческие дары даны человеку Богом, но в творческие акты человека привходит элемент  свободы, не детерминированный ни миром, ни Богом".