Философская и научная картина мира

Нравственность  включает основные принципы поведения  людей, изложенные в Священном Писании.

 

Религия и нравственность

Бог открыл десять заповедей (Завет) Моисею на горе Синай. Шесть из них являются абсолютными общечеловеческими моральными нормами:

1. Почитай отца  твоего и мать твою, чтобы продлились  дни твои на земле.

2. Не убий.

3. Не прелюбодействуй.

4. Не кради.

5. Не приноси  ложного свидетельства на ближнего  твоего.

6. Не желай  дома ближнего твоего; не желай  жены ближнего твоего… ничего, что у ближнего твоего! (Исход, 20:12-17).

Заповеди Иисуса Христа, данные его ученикам, явились  развитием приведенных заповедей.

Основа заповедей  – Любовь к Богу и ближнему («возлюби ближнего твоего, как самого себя).

Иисус дал своим  ученикам новую заповедь – «как Я возлюбил вас, так вы да полюбите друг друга».

Иисус учил любви  к врагам: «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А я говорю вам: любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас…».

Иисус дает также  новую норму справедливости: «Вы  слышали, что сказано: око за око  и зуб за зуб. А я говорю вам: не противься злому» (Мф.5). «Не противься злому» не означает сделку со злом, а означает не отвечать злом на зло. Религия борется со злом в человеческом сердце, а не с человеком (А. Солженицын «Архипелаг Гулаг»).

 

Основные  направления религиозной и религиозно-философской мысли

 

В истории развития мысли выделяются три направления, выражающие определенное взаимодействие Бога и мира: пантеизм, теизм и  деизм.

1. Пантеизм (греч. pan «все», theos «Бог») – религиозно-философское направление, отождествляющее Бога с миром, с природой, обожествляющее природу (религиозный натурализм). Представители пантеизма – философы Дж. Бруно, Б.Спиноза и др.

Античность. Стоики: Бог – безличная первопричина, Космический Разум, имманентный  миру.

Возрождение. Дж. Бруно: «Природа – это Бог в  вещах».

Классический философ-пантеист – Б.Спиноза.

Центральный тезис: «Бог есть природа». Природа (Бог) –  причина самой себя.

Концепция извечного  творения природы безличным Богом.

2. Теизм (от  греч. theos «Бог») – религиозное направление, признающее бога как Абсолют, как трансцендентную первопричину и одновременно как бесконечную личность. Бог – творец, хранитель и властитель мира. Он непрерывно управляет миром (иудаизм, христианство, ислам).

3. Деизм (от  лат. deus – Бог) – философско-религиозное направление, возникшее в Новое время. Бог – абстрактная, трансцендентная первопричина мира (но не Личность).

Он создал материю, дал импульс движению, создал законы, но более в движении мира не участвует. Деизм – своего рода естественная религия, не опиравшаяся на

Священное Писание, но связанная с естествознанием, в частности, с механикой.

Вольтер называл  Бога великим механиком.

Представители деизма – Галилей, Ньютон, Ф. Бэкон, Декарт, Локк, Вольтер, Руссо, Ломоносов  и другие.

 

Взаимоотношение философии и религии (теологии) в  истории Философии

 

В античную эпоху  философия считалась царицей  наук. В то же время она была связана  с теологией. Философы-идеалисты (Платон, Аристотель) не отделяли философию  от теологии, включая ее в структуру  философского знания. Бог отождествлялся с абстрактным космическим Разумом. В «Метафизике» Аристотеля Бог – первоначало, первопричина, перводвигатель, высшая цель и образец совершенства.

В Средние века теология приобретает приоритетное значение. Распространяется теизм. Философия  должна служить теологии. Появляется и новый момент – дополнение рационального знания верой. Вера и разум сестры, но неодинаковой красоты, поскольку вера выше разума. «Верить, чтобы понимать» – главная формула средневековой теологии.

В Новое время  в связи с развитием капитализма  и техническим прогрессом лидером становится наука. Укрепляется союз философии и науки. Однако теология не отвергается, но отделяется от науки и философии. Согласно теории двойственной истины, истина разума (наука и философия) отделяется от истины веры (религии).

Большинство философов  этого времени были деистами (Ф. Бэкон, Р. Декарт, Дж. Локк и другие). Бог-перводвигатель затем как бы устраняется из мироздания.

В эпоху Просвещения  формируется воинствующая атеистическая  философия (Гольбах и др.). Ее традиции были восприняты марксистско-ленинской философией. Этот крайний вариант в настоящее время вытесняется атеистической религиозно- терпимой философией. Не утратила значение и «философия в вере», подчеркивающая гармонический союз веры и разума.

 

 

3. Философия и  культура

 

А). Эволюция взаимосвязи культуры и философии

 

На философском  уровне размышления о сути культуры появляются сравнительно поздно —  пожалуй, лишь в XVII—XVIII веках, в учениях  С. Пуфендорфа, Дж. Вико, К. Гельвеция, Б. Франклина, И. Гердера, И. Канта. Человек определяется как существо, наделенное разумом, волей, способностью созидания, как "животное, делающее орудия", а история человечества — как его саморазвитие благодаря предметной деятельности в самом широком спектре ее многоразличных форм — от ремесла и речи до поэзии и игры. Дальнейшая судьба теории культуры в европейской философии была обусловлена тем, что бытие, мир, действительность осознавались как двусоставное, включающее в себя природу и культуру; поэтому философия должна была быть и онтологией натурфилософского типа, и теорией культуры, понимавшейся как "царство духа", как "мир человека", как совокупность различных форм сознания — нравственного, религиозного, эстетического и т. д. Однако общий аналитический дух, господствовавший в XIX в. в науке, приводил к тому, что культура рассматривалась не в своей целостности, не как сложноорганизованная система, а в тех или иных конкретных и автономных своих проявлениях, отчего философия культуры распадалась на частные дисциплины — на философию религии, этику, эстетику, на философию языка, гносеологию, аксиологию, антропологию... Под влиянием позитивизма культурологическое знание становилось все более узким, эмпирико-историческим, тем самым уходя вообще из сферы философского умозрения в области конкретных наук, срастаясь с этнографией, с археологией, с искусствознанием, с науковедением, с историей техники и технологии.

После Г. Гегеля попытки охватить культуру единым взором, постичь ее строение, функционирование и законы ее развития оказываются  все более и более редкими; работа культуролога сводится либо к изучению того или иного исторического типа культуры — первобытной, античной, средневековой, ренессансной (Я. Буркхард, Э. Тэйлор, К. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, А. Малиновский, И. Хейзинга, М. Бахтин, А. Гуревич), либо к характеристике нескольких различных исторических и этнических типов культуры (Н. Данилевский, О. Шпенглер, П. Сорокин, А. Тойнби).

При всей значимости такого конкретно-исторического подхода, позволявшего увидеть богатство  культурных форм, выработанных человечеством, и некоторые закономерности их исторической смены, сама сущность культуры, ее инвариантные черты становились все более эфемерными, неуловимыми, растворяясь в многообразии ее феноменальных форм.

В конце XIX в. П. Ю. Милюков во введении к "Очеркам по истории русской культуры" отмечал существенные расхождения в понимании самой сущности культуры: одни ученые сводят ее к "умственной, нравственной, религиозной жизни человечества" и соответственно противопоставляют ее историческое развитие истории "материальной" деятельности, другие же используют понятие "культура" в его изначальном, широком значении, в котором оно охватывает "все стороны внутренней истории: и экономическую, и социальную, и государственную, и умственную, и нравственную, и религиозную, и эстетическую".

Неудивительно, что попытка суммировать все  сделанное культурологической мыслью, предпринятая А. Кребером и К. Клаксоном  в 1952 г. в фундаментальном обобщающем исследовании "Культура", вылилась в простую группировку собранных  ими 180 различных дефиниций (не считая определений русских мыслителей XIX—XX вв., описанных в приложении к этой книге); названия выделенных рубрик — определения: "описательные", "исторические", "нормативные", "психологические", "структурные", "генетические" и "неполные" достаточно выразительно показывают, сколь многосторонне исследуемое явление и сколь хаотична общая картина его научного изучения.

Двадцать лет  спустя два других американских ученых — А. Каплан и Д. Мэннерс — продолжили эту работу в книге "Теория культуры", сгруппировав материал по иному принципу: в главе "Теоретические ориентации" были выделены описания "Эволюционизма XIX в.", "Современного эволюционизма", "Функционализма", "Культурной экологии", а в главе "Типы теорий культуры" — параграфы "Техноэкономика", "Социальные структуры", "Личность: социальные и психологические измерения", затем следовали глава "Формальный анализ" и заключение "Некоторые старые темы и новые направления", в котором признается кризис культурологической мысли, а возможность выхода из него видится в ее "конвергенции" с другими общественными науками.

 

Б). Современные представления о взаимосвязи философии и культуры

Прошло еще  десять лет, и в 1983 г. в Торонто  состоялся XVII Всемирный философский  конгресс, специально посвященный проблеме "Философия и культура". На ней был представлен широкий спектр подходов к культуре современных философов — от теологического до марксистского, от рационалистического до эмотивистского от технологического до символического, от персоналистского до субстанцилистского, от креативистского до деструктивистского. Работа конгресса показала, что и в наше время в мировой культурологической мысли нет не только единого понимания культуры, но и общего взгляда на пути ее изучения, способные преодолеть этот методологический разнобой, "броуново движение" исследовательской мысли, господствующее в современной культурологии. Многозначность понятия "культура" вынуждены отмечать и авторы вышедших в последние годы монографий, посвященных проблемам общей теории культуры — например, М. де Серто во Франции, К. Дженкс в Англии, П. Гуревич, Б. Ерасов, Л. Коган, Ю. Яковец в России.

В конце 60-х годов  в нашей философии возродился былой интерес к проблемам  теории культуры, заглохший в годы господства сталинизма, — некультурному руководству страны, уничтожавшему интеллигенцию как враждебную тоталитарному строю общественную силу, не нужны были ни практика культуры, ни ее теория (показательно, что в сталинском изложении сути марксистской философии, вульгаризировавшем ее действительное содержание, но канонизированном как единственно адекватное представление ее содержания, не было не только постановки вопроса о культуре, но не упоминалось само это слово!). Когда же началось активное обсуждение этого круга проблем, оказалось, что разброс взглядов на сущность культуры столь же широк, каким был он в дореволюционной России и каков он в наши дни в культурологической мысли Запада.

Обращение к  итогам изучения культуры приводит к  выводу, что здесь происходит нечто, подобное теоретическому исследованию человека и искусства: потому что, если искусство моделирует, иллюзорно воссоздает целостное человеческое бытие, то культура реализует это бытие именно как человеческое во всей полноте исторически выработанных им качеств и способностей. Иначе говоря, все, что есть в человеке как человеке, предстает в виде культуры, и она оказывается столь же разносторонне-богатой и противоречиво-дополнительностной, как сам человек — творец культуры и ее главное творение.

Вместе с  тем культура отличается и от человека, и от искусства — она многоэлементная и разнородна по своему составу, тогда как и человек и искусство представляют собой единые образования, сохраняющие это единство во всех своих модификациях (скажем, мужчина и женщина, живопись и музыка и т.д.). Поэтому научному изучению подлежат не только разные стороны, аспекты, грани, способности, свойства культуры, но и разные формы, ее существования — наука, искусство, техника, религия, мораль и т. д., разные ее институты — политические, правовые, медицинские, система образования, массовые коммуникации, разные культурные процессы — формы управления, обслуживания, общения людей.

Тут-то и выясняется, что существует не только возможность, но и известная необходимость  в редуцировании культуры разными  науками к той или иной конкретной форме ее бытия, изучение которой является смыслом существования данной отрасли знания. Ибо представителям каждой из них культура раскрывается определенной своей стороной и к ней, в сущности, сводится: скажем, для археолога культура — это совокупность материальных предметов, которые извлекаются из земли, характеризующая образ жизни и деятельности определенного народа в определенную эпоху (например, трипольская культура), а перед этнографом, который может наблюдать образ жизни определенного народа, его культура вырисовывается не столько в предметном, сколько в процессуальном плане, как живые формы деятельности людей; поскольку же предметом изучения и археологов, и этнографов является не что иное как формы бытия культуры, ее, так сказать, феноменологическое разнообразие, постольку подобные типы редукции культуры для них вполне закономерны.

Такая привязанность  культурологической мысли к данным наукам делает неудивительным перенос  в философско-теоретическую культурологию  этнографических взглядов на культуру и соответствующих ее интерпретаций.

После того как  в нашей философии в 60-е годы стала разрабатываться теория ценности, открылась возможность соответствующего взгляда на культуру, которая и  была реализована в деятельности Н. Чавчавадзе и других грузинских философов, противопоставивших аксиологическую ее интерпретацию деятельностно-технологической концепции Э. Маркаряна; с другой стороны, для семиотика, интересующегося знаковыми способами хранения и передачи информации, органично представление о культуре как совокупности языков данного народа — словесного и музыкального, и хореографического и т. д., а для историка нравов, религии, пенитенциарной системы столь же естествен взгляд на культуру как на саму информацию, которая содержится в этих языках, — мировосприятие данного народа, характер и уровень его знаний, его верований, нравственные и этические представления; закономерно, что высокий научный авторитет этих новых дисциплин повел философский анализ культуры к ее семиотической и информационной трактовке.

Так проясняется  комплементарность культурологических концепций, каждая из которых имеет  свою оппозиционно-полемическую пару: всеохватывающий характер культуры в пространстве человеческого бытия  делает необходимым формирование в  ее недрах "механизмов" и "энергий", которые односторонни сами по себе, и потому каждый (каждая) нуждается в дополнении другим для успешного функционирования культуры в данной плоскости: культура должна охватывать информационные процессы и семиотические способы их организации, должна соотносить отражение существующих и созидание еще не существующих объектов, традиционное и инновационное, самореализацию человека и его коммуникацию, способы обособления личности и ее приобщение к другим и других к себе, теоретически-понятийный и художественно-образный способы освоения мира и т. д.