Автор работы: Пользователь скрыл имя, 11 Января 2015 в 14:50, доклад
Миграция является неотъемлемой компонентой глобализации, прямым следствием масштабных перемещений мигрантов становится все возрастающее этно-культурное и этно-конфессиональное разнообразие общества. Оборотной стороной этнической эрозии локальных социумов является возникающее напряжение между местным населением и мигрантами.
Сегодня угрозу социально-политической стабильности представляют не межнациональные конфликты, а нарастающая социально-политическая напряженность - прямое следствие распространения ксенофобий и усиливающейся дискриминации меньшинств. Проблема в том, что если громкие случаи насилия привлекают внимание общества, то ползучая дискриминация меньшинств, представляющая не меньшую угрозу социальной стабильности, незаслуженно игнорируется и СМИ, и российским социумом.
Дискриминации в первую очередь подвергаются самые бесправные представители этнических меньшинств: отсутствие гражданства, регистрации, плохое знание русского языка, недостаточная квалификация и пробелы в образовании делают неконкурентоспособными представителей меньшинств во всех сферах социально-экономической жизни принимающего общества.
Нетерпимость направлена исключительно на представителей мигрантских этнических групп. Основными сферами дискриминации меньшинств являются право на работу, найм жилья. По мнению экспертов, особо пристальное внимание к национальности претендента в последние годы демонстрируют силовые органы. Представители мигрантских меньшинств в силу дискриминации на рынке труда, а также, зачастую, из-за отсутствия необходимого образования и квалификации, легальных оснований для нахождения на данной территории, выталкиваются в частный бизнес, где этническая дискриминация менее распространена.
Не менее серьезна ситуация на рынке жилья: налицо устойчивые предубеждения против сдачи жилья представителям кавказских, среднеазиатских меньшинств, цыганам. Практически во всех регионах России можно встретить в частных объявлениях о сдаче жилья формулировки: "только для русских", "только для русской семьи", реже - "лицам кавказской национальности не беспокоиться". Учитывая сложившуюся ситуацию на рынке жилья, лица, ищущие жилье, зачастую сами указывают свою национальность.
В субъектах Федерации, где межнациональные отношения накалены, жесткая риторика по отношению к мигрантам - беспроигрышная позиция региональных властей, озабоченных своим рейтингом. При этом популизм, опирающийся на общественное мнение, зараженное этнофобиями, странным образом сочетается с прагматизмом: повсеместно региональные власти налаживают тесные контакты с мигрантами и этническими общинами. Миграционная и национальная политика, как она формулируется региональными лидерами в проблемных регионах, имеет мало общего с тем, как она проводится. Даже в Краснодарском крае, например, где акцентирование государственной миграционной политики на "борьбу с незаконной миграцией" дало мощный импульс мигрантофобиям, принимающим этническую окраску. (Чего стоит заявление А.Ткачева: "Определять законный мигрант, или незаконный можно по фамилии, точнее, по ее окончанию. Фамилии, оканчивающиеся на "ян", "дзе", "швили" и "оглы" - незаконные, так же, как и их носители»25). Даже здесь что-то делается, а на фоне иных регионов - и немало: образованы 160 НКА и НКЦ, три центра национальных культур, 57 национальных образовательных учреждений.
В Москве, напротив, власти разделяют миграционную и этническую политику: аппелируя к общественному мнению, проводят жесткую миграционную политику, однако в сфере этнической политики выдерживается корректная, взвешенная линия.
Резонансные события: реакция общества и властей на эскалацию насилия
Убийств на почве национальной ненависти в 2005 году стало больше почти в два с половиной раза по сравнению с предшествующим годом.
Насилие сегодня распространяется не только на представителей меньшинств, но и представителей властных структур, экспертов.
По наиболее громким делам, вызвавшим общественный резонанс, реакция властей была вполне адекватна: осуждение, взятие дела под контроль Генпрокуратуры и руководства МВД России, интенсивный поиск исполнителей. Однако на региональном уровне происходят странные вещи.
Улавливая «веяния», руководители УВД субъектов федерации, во-первых, подвергают сомнению организованность скинхедов (в январе 2005 г. начальник московского УВД Владимир Пронин заявил, что в Москве "скинхедов нет. Я их никогда не признавал и не признаю - есть шпана московская и подмосковная, которая нападает на людей других национальностей").
Во-вторых, типична ситуация, когда с ходу отвергается версия преступления на национальной почве, преступления квалифицируются как хулиганство. Так было и с убийством таджикской девочки в Питере: прокурор Санкт-Петербурга Сергей Зайцев сообщил тогда, что "пока это преступление не квалифицируется как совершенное на почве национальной розни. Это обычное дело незанятости молодежи, подогретой спиртными напитками".
В-третьих, обвинения предъявляются ограниченному кругу лиц: на первых порах в убийстве таджикской девочки обвинялся лишь один из семерых задержанных, позднее всем им было предъявлено обвинение по статьям 105 и 213 Уголовного кодекса ("Убийство" и "Xулиганство, совершенное группой лиц").
Наконец, обвинение пострадавших в провоцировании насилия: осенью 2004 г., начальник ГУВД Санкт-Петербурга заявил, что иностранцы сами виноваты в жестокости нападавших, поскольку пытаются оказывать сопротивление.
Этническая и миграционная политика: роль институтов гражданского общества
В настоящее время ни этническая, ни миграционная политика не отвечают долгосрочным целям и задачам развития России. Задачи институтов гражданского общества в их трансформации в нужном направлении осложняются как внешними факторами (снижение интереса спонсоров к проблемам миграции, сокращение источников и масштабов финансирования, неясные перспективы местного самоуправления в свете административной и бюджетной реформы), так и внутренними - недостаточной компетенцией отдельных НПО, неготовностью ряда из них к конструктивному и публичному сотрудничеству с властями, поляризацией «третьего сектора» - сегодня резко активизировалась деятельность национал-патриотических НПО, антимигрантских организаций, подобных ДПНИ - Движению против нелегальной иммиграции.
Тревожит, что на фоне все большего переплетения проблем миграционной и национальной политики расширяется незримый водораздел между НПО, специализирующимися на проблемах мигрантов, и организациями, миссия которых - в защите прав меньшинств.
Деятельность этих организаций «третьего сектора» имеет свою специфику: НПО, занимающиеся проблемами мигрантов, сформировались в период озабоченности Запада возможным наплывом иммигрантов из стран СНГ и существуют в значительной мере за счет западных грантов. Что позволяет им сохранять относительную независимость от властей. «Мигрантские» НПО хорошо связаны и по горизонтали, на уровне регионов, и по вертикали, но слабо сотрудничают с региональными властями.
Традиционно ориентированные на оказание практической помощи вынужденным мигрантам (в первую очередь, юридической и психологической), «мигрантские» НПО оказались не готовы к изменившейся миграционной ситуации: стремительному сокращению потоков репатриантов и вынужденных мигрантов, всплеску трудовых миграций.
Принципиально в иных условиях функционируют «национальные» НПО: национально-культурные автономии (НКА)26, национально-культурные центры (НКЦ) и другие. На всех уровнях «национальные» НПО стремятся тесно сотрудничать с властями, лоббируя, в первую очередь, интересы конкретной этнической группы. Организация по этническому признаку является и их наиболее уязвимым звеном, затрудняя согласование общих интересов, формирование общих подходов к национальной политике на региональном и федеральном уровне.
Серьезной проблемой является и обостренная конкуренция за представительство, власть и ресурсы: во всех регионах сколько-нибудь значительная этническая община представлена несколькими соперничающими организациями; стремление быть ближе к властям, к местным административным и финансовым ресурсам, оборачивается чрезмерной от них зависимостью. Плохой менеджмент, недостаточные и непрозрачные финансовые потоки - еще один бич многих НПО, среди которых много достаточно странных организаций27.
Миграционная политика подвергается критике с разных позиций. Сторонники политики привлечения иммигрантов исходят из долгосрочных экономических, демографических и политических интересов России, апеллируют к позитивным стратегическим проекциям. Их аргументация базируется, скорее, на перспективных вызовах и угрозах, нежели на современных, ("будет лучше, если…"). Их противники, более озабоченные социальными и этноконфессиональными последствиями миграций, являются сторонниками жесткой линии в области миграционной политики, рассматриваемой в контексте изоляционистской ориентации на русское/православное культурное ядро. Чувствительные к социально-культурным аспектам, они акцентируют внимание на сегодняшних вызовах и угрозах ("плохо, потому что…"), игнорируя проблемы завтрашнего дня. Парадокс в том, что правы и те, и другие: долгосрочные цели и задачи развития России, диктующие необходимость привлечения мигрантов, наталкиваются на объективные социокультурные ограничения.
Судя по результатам опроса Левада-Центра, среди россиян преобладает жесткое неприятие интеграции мигрантов в социум. Среди респондентов выделяется относительно немногочисленный контингент тех, кто «не относится отрицательно к притоку мигрантов» (28% респондентов). Однако 20% из них согласны с запрещением пребывания на территории города/района приезжих с Кавказа и 16% - приезжих из Средней Азии (еще 35 % не определились с ответом). Среди них также много выступающих против владения мигрантами собственностью, против доступа мигрантов на рынок труда - 22 % таких респондентов, вроде бы позитивно относящихся к мигрантам, против того, чтобы мигранты работали по найму, 30 % - против того, чтобы мигранты работали в бюджетной сфере. Их лояльность к мигрантам носит абстрактный характер28.
Похоже, что доля тех россиян, кто действительно настроен толерантно к мигрантам, не превышает 25% - это тот потенциал, на который можно опереться при проведении активной миграционной политики, кто готов поддержать политику интеграции иммигрантов29. Не внушает оптимизма и то, что на смену достаточно толерантной молодежи конца 1980-1990-х годов приходят совершенно другие когорты, социализированные в другом социокультурном контексте30.
Необходимость учета общественных настроений, особенностей общественного сознания, сложившейся институциональной структуры, не означает безусловного соподчинения миграционной политики, ее жесткой обусловленности вышеназванными внешними условиями. Изменения общественного сознания и институциональной структуры - процесс долгосрочный31. В то же время стоящие перед страной вызовы слишком серьезны, чтобы оттягивать непопулярные решения: в конце концов, «…политики, не имеющие четкой программы в области миграции, рискуют показаться лицемерами и потерять поддержку общественности, отдав политику в руки экстремистских групп давления»32.
Социальная политика, каковой и является миграционная политика, не может удовлетворить интересы всех заинтересованных групп и социальных слоев.. По справедливому замечанию Л.И. Якобсона, «успешная социальная политика - не «дама, приятная во всех отношениях», а комплекс мер, положительные последствия которых перевешивают отрицательные с точки зрения эффективности и справедливости. Находить баланс, разумеется, трудно, а если не замечать издержек… и противодействующих интересов…, то вообще невозможно»33. Тем не менее, другого выхода нет.
Конструирование эффективной политики интеграции, являющейся ключевым и, одновременно, наиболее уязвимым звеном политики в отношении иммигрантов, становится социально значимой проблемой, выходящей за рамки собственно миграционной политики.
И важно тщательно продумать политику интеграции иммигрантов, адаптации трудовых мигрантов (с учетом реальных, а не мифических интересов принимающего населения), борьбы с негативными проявлениями этнической дискриминации. Не откладывая решение этих насущных проблем в долгий ящик: распространенность социальных практик дискриминации иммигрантов, институализирующаяся этносоциальная стратификация, сегментация общества по этническому основанию, уже сегодня угрожают существованию российского общества.
|
Данный доклад опубликован при поддержке Европейского Союза. Содержание публикации является предметом ответственности Московского бюро по правам человека и не отражает точку зрения Европейского Союза |
1 Обзор оценок численности
китайских граждан в России см.: Владимир
Мукомель. Российские дискурсы о миграции
// «Вестник общественного мнения», 2005,
N 1; "Демоскоп", N 179-180, 22 ноября - 5 декабря
2004, http://demoscope.ru/weekly/
2 Ноябрь 2005 г., выборка -
2100 человек. Половина респондентов
негативно относятся к кавказцам, выходцам
из Средней Азии, 55% полагают, что за последние
годы число русских, разделяющих крайне
националистические взгляды, увеличилось
53% опрошенных заявили, что в той или иной
мере поддерживают лозунг «Россия для
русских!», http://levada.ru/press/
3 Левада Юрий. "Человек советский": четвертая волна. Рамки самоопределения // «Вестник общественного мнения», 2004, май-июнь, N 3 (71), с.10.
4 Формулировка вопроса: "Как Вы в целом относитесь к (национальность)?", ответы - "С раздражением, неприязнью" и "С недоверием, страхом".
5 Левада-Центр, ноябрь 2004. Выборка молодежи до 19 лет - 153 человека.
7 Левада-Центр, июль 2005, выборка - 2107 человек.
8 Доклад Председателя Правительства
Российской Федерации М.Касьянова Президенту
Российской Федерации В.В.Путину «О состоянии
толерантности и профилактике экстремизма
в российском обществе», приложения 1,
2, http://www.tolerance..ru/fcp/
9 В.Н. Титов, О формировании образа этнического иммигранта (анализ публикаций прессы) // "Социологические исследования", 2003, N 11, с.49.
10 Статья 32 Федерального конституционного закона «О Правительстве Российской Федерации» от 7 декабря 1997 года N 2-ФКЗ (в ред. Федерального конституционного закона от 19.06.2004 N 4-ФКЗ)
11 Указ Президента Российской Федерации «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти» от 9 марта 2004 года N 314 (в ред. Указа Президента РФ от 20.05.2004 N 649)
12 Указ Президента Российской Федерации «Вопросы Федеральной миграционной службы» от 19 июля 2004 года N 928 (в ред. Указа Президента РФ от 06.10.2004 N 1285). В 1993-2000 г. ФМС России являлась самостоятельным ведомством исполнительной власти, в 2000 г. - передана в Миннац России, преобразованный в Министерство по делам федерации, национальной и миграционной политики Российской Федерации. Последнее ликвидировано в 2001 г. В 2002 г. ФМС России восстановлена в составе МВД России.