Основы садов и парков

Основные направления садово-паркового  искусства Великобритании конца XIX – начала ХХ века

  В отечественном искусствознании  существует достаточное количество  работ, посвященных британскому  садово-парковому искусству XVIII –  начала XIX века, то есть периоду  расцвета пейзажного стиля, за  которым вплоть до конца XIX века удерживалось название собственно  «английского». Тем не менее,  всему многообразию послерептоновского {1} садового искусства до сих пор не было посвящено ни одной статьи, несмотря на то, что оно, как и искусство предшествующего периода, оказало значительное влияние на российскую теорию и практику паркостроения. Настоящая статья является попыткой дать общую характеристику садово-парковому искусству Великобритании конца XIX – начала ХХ века, времени его второго расцвета и активизации творческих дискуссий после некоторой стагнации, которую оно переживало в середине XIX века.

 Хронологические рамки  работы определены концом XIX –  началом ХХ века. В англоязычной  литературе это время принято  называть поздневикторианским (1875-1901) и эдвардианским (1901-1910) периодами. Иногда весь период от 1870-х до начала первой мировой войны условно называют эдвардианским, имея в виду определенные качественные характеристики общества.

Рассматриваемый период ―  особая эпоха в истории Великобритании. Нередко Великобританию этого времени  называют двуликой. С одной стороны, это время расцвета Британской Империи, пика ее колониального и военного могущества. С необычайной пышностью  праздновался бриллиантовый юбилей правления королевы Виктории (1887); Всемирная  Выставка в Лондоне (1851) и другие торжественные мероприятия призваны были продемонстрировать успехи английской промышленности; со всех концов света  в Англию стекались разнообразные  товары; Лондон был крупнейшим портом в мире.

 С другой стороны,  приток дешевых сельскохозяйственных  товаров из колоний, с которыми  не могла конкурировать английская  сельскохозяйственная продукция,  спровоцировал аграрную депрессию,  которая продолжалась с 1870-х  по 1890-е годы. В развитии регионов  страны появилась диспропорция: богатый промышленный север резко  контрастировал с бедным сельскохозяйственным  югом. Началось расслоение населения,  рядом с богатейшими лондонскими  промышленниками и торговцами  жили нищие и даже голодающие  крестьяне. Земля, переставшая  приносить доход, обесценилась, и  ее стали скупать горожане, устраивая  там охотничьи угодья. Начался  массовый отток крестьян в  города, где они превращались  в пролетариев, и среди них  распространялись всевозможные  социальные пороки.

 Все это вызвало  ответную реакцию со стороны  образованной части британского  общества. Капитализм подвергался  острой критике, отовсюду раздавались  призывы вернуться к «старой  доброй Англии», ассоциировавшейся  с южными графствами. Именно тогда  возник туризм как явление  культуры: в выходные дни горожане  отправлялись в путешествия в  поисках «пристанища древнего  покоя» (название книги А. Остина), в чем им помогали появившиеся многочисленные путеводители по южной Англии. Особенно эти путешествия распространились с появлением в

жизни англичан автомобиля. С развитием сети железных дорог  многие горожане смогли переехать в  пригородные имения. Возрос интерес  к истории: в ней пытались найти  пути выхода из кризиса, увидеть подлинную  Англию. В это время возникают  первые организации по сохранению и  защите памятников истории и архитектуры, такие, как, например, основанное Вильямом Моррисом Общество Защиты Древних Зданий (1877) и Консультативный Комитет  Сохранения Древних Памятников (1913) {2}.

В рамках новой картины  идеальной жизни английского  общества огромная роль отводилась саду. Для художников, архитекторов и писателей  сад стал символом «национальной  жизни», образом самой Англии. В  своем стихотворении «Слава сада»  Р. Киплинг переворачивает эту метафору, заявляя, что Англия ― это сад: «Подобна саду Англия - не сыщется милей/Ее цветущих клумб и гряд, газонов и аллей» {3}.

 Возросла роль сада  и в повседневной жизни англичан. Увеличилось количество горожан  со средним уровнем дохода, которые  могли позволить себе приобрести  небольшие имения за городом,  где они обязательно разбивали  свой сад. Активно пропагандировалось  садоводство и среди рабочих,  так как считалось, что это  «здоровое» увлечение спасает  от пьянства и других социальных  пороков. 

 В конце XIX – начале XX века в Великобритании было  распространено несколько типов  садов. Все они возникли в  качестве реакции на популярную  в предшествующий период систему  выращивания модных теплолюбивых  растений, при которой они содержались  в теплицах до начала цветения, после чего высаживались в  клумбы, а затем или уничтожались, или вновь переносились в теплицы. 

Д. Оттевилл выделяет следующие типы садов эдвардианского периода: формальный сад, сад Движения Искусств и Ремесел, натуралистический, или «дикий» сад, сад Джикилл и Латченса и, наконец, сад в итальянизирующем стиле {4}. По мнению А. Хельмрейх, основными типами английских садов рассматриваемого периода являются натуралистический, коттеджный (он же сад Движения Искусств и Ремесел) и сад Джикилл и Латченса {5}. Рассмотрим каждый из предложенных типов.

«Дикий», или натуралистический, сад обязан своим появлением садоводу и теоретику садового искусства  Вильяму Робинсону (William Robinson, 1838-1935). Робинсон родился и провел первые

двадцать два года своей  жизни в Ирландии; с 1861 года жил  в Англии и работал в саду Королевского ботанического общества, ухаживая за травянистыми многолетними растениями; в 1866 году покинул ботанический сад  и стал корреспондентом журнала  «Гарденерз Кроникл», а также раздела садоводства газеты «Таймс», которую представлял на Всемирной выставке 1867 года в Париже. В 1868 году он опубликовал свою первую книгу «О французских садах» (Gleanings from French Gardens., L.), за которой последовали «Парки, бульвары и сады Парижа» (The Parks, Promenades, and Gardens of Paris, L., 1869) и «Дикий сад» (The Wild Garden, L., 1870) ― самая знаменитая книга садовода. В 1871 Робинсон основал журнал «Сад» (The Garden), а в 1879 ― журнал «Иллюстрированное садоводство» (Gardening Illustrated); он также являлся постоянным автором других популярных изданий, например, «Кантри Лайф».

 Необходимость реформации  английского садового искусства  была осознана Робинсоном во  время его поездки в Париж,  где он был поражен богатыми  коллекциями кустарников и деревьев  в Булонском лесу. В книге «Парки, бульвары и сады Парижа» он показал, что такая практика высаживания зимостойких растений в грунт гораздо эффективнее, чем система, распространенная в Англии. Во-первых, она гораздо дешевле; во-вторых, ― позволяет значительно разнообразить состав используемых растений {6}.

 Так Робинсон пришел  к концепции «дикого» сада, во  многом близкой пейзажному садоводству.  Идеальный сад, по мнению Робинсона,  должен скрывать свою рукотворность.  Растения высаживались в соответствии  с «разнообразным, бесконечным и  изменчивым» расположением в  природе {7}.

 От классического пейзажного  сада дикий сад Робинсона отличают  меньшие размеры, а также наличие  в нем красивоцветущих и экзотических  растений. Опираясь на дарвинистскую эстетику, согласно которой своего полного расцвета красота может достичь только в природных условиях, под влиянием естественного отбора и других факторов, Робинсон предлагал устраивать небольшие специализированные по типу почвы, влажности и другим природным условиям садики, например болотца, рокарии и сады водных растений, и акклиматизировать в них растения со всех уголков земного шара.

 Можно выделить три  группы зимостойких растений, предлагаемых  Робинсоном. Во-первых, это популярные  в то время старомодные (old-fashioned) цветы. Ссылаясь на Теннисона, он рекомендовал брать растения «в селах и при коттеджах, где сохраняется множество старинных хороших цветов для бордюров» {8}. Речь идет о таких растениях, как анютины глазки, ноготки, наперстянки, водосбор, шиповник и другие. Во-вторых, Робинсон предлагал использовать в садах местные дикорастущие цветы и травы. В первое издание «Дикого сада» была включена глава «Сад английских диких растений», в которой он советовал создать «небольшой очаровательный садик», в котором бы произрастали «прекрасные цветы ... из диких уголков различных областей Британских островов» {9}. И, наконец, в-третьих, особую декоративность саду придают экзотические растения, которые желательно акклиматизировать в условиях, близких к естественным.

 Размещаемые на окраинах примыкающих к дому участков, дикие сады служили плавным переходом от газона к лесу. Растения с различной окраской цветов и листьев располагались так, чтобы позволить «красоте каждого вида ... показать себя в тот момент своего наивысшего расцвета» {10}, а затем быть смененной другими видами. Отцветшие растения не обрезались и не уничтожались, как практиковалось в садах прежнего типа; напротив, они бережно сохранялись, создавая фон для следующего поколения цветов.

 Эти идеи Робинсон  воплотил в собственном имении  Грэйвтэй в графстве Суссекс, которое приобрел в 1884 году и где вокруг старинного дома елизаветинского времени (построенного в 1598 году), разбил ставший впоследствии знаменитым сад. Здесь растения из самых разных уголков земного шара высажены так, как они могли бы произрастать в живой природе: под высокими деревьями располагаются кустарники, еще ниже ― цветы и травы. Для альпийских растений устроена искусственная «горка», для водных ― «болотце».

 Скандальную известность  Робинсону принесла его яростная  полемика с Реджиналдом Блумфилдом, сторонником диаметрально противоположенного «формального» подхода к садоводству, о котором будет сказано ниже.

 В поисках подлинной  неиспорченной Англии образованные  горожане стали обращаться к  садикам при деревенских домах  ― коттеджах. Осмотр старинных коттеджей стал популярным видом туризма, появились многочисленные путеводители по старинным коттеджам, такие как «Старые коттеджи и фермерские дома в Кенте и Суссексе» (Old Cottages and Farmhouses in Kent and Sussex. L., 1900) и более серьезные издания, например «Книга коттеджей и маленьких домов» известного архитектора круга Движения Искусств и Ремесел К. Р. Эшби (С. R. Ashbee. A Book of Cottages and Little Houses. L., 1906). Коттеджи стали восприниматься как национальное достояние (многие из них действительно насчитывали несколько веков). Гертруда Джикилл, например, писала, что если граждане Англии поддерживают такие заведения, как Британский Музей или Национальная Галерея, они должны сохранять и старые коттеджи, которые являются «драгоценным достоянием» нации {11}. Активную деятельность по сохранению коттеджей вело Общество Защиты Древних Зданий Вильяма Морриса, которое уделяло большое внимание и садам при коттеджах.

 Можно выделить основные  черты коттеджного сада, какими их представляли критики конца XIX – начала XX века (не стоит забывать о том, что они были сторонними наблюдателями, воспринимающими его сквозь призму созданного ими же идеального образа). Коттеджный сад занимал небольшое пространство и располагался вблизи дома. Цветам (обязательно «старомодным», чаще всего лекарственным) уделялась лишь узкая полоса земли при входе, все остальное пространство сада занимали грядки с овощами, в основном капустой и картофелем, кусты смородины и крыжовника. Эти овощи выращивались для хозяев дома, а не на продажу; грядки располагались хаотично, без какого-либо плана; не менее случайным был и выбор растений.

 Именно эта хаотичность  привлекала художников, архитекторов  и садоводов, уставших от нарочитой  продуманности викторианских садов.  Так, В. Робинсон представлял  себе коттеджный сад, как «окруженный фруктовыми и лесными деревьями, где вечнозеленые растения и жимолость поднимаются среди стриженых лужаек, а цветы заглядывают в окна», называя его «маленьким Элизиумом» {12}. Л. Гуч Страхан (под псевдонимом Л. Г. Сегвин) писала, что восхищается коттеджным садом потому, что он «старомоден, непретенциозен…, не замкнут, не разделен на отдельные участки и не ограничен современными правилами и предписаниями, не представляет собой геометрического узора тускло красного и коричневого цветов; клумбы в нем не наполнены тысячами растений, каждое из которых должно цвести и пахнуть; ... это дикий, чуждый условности сад, ... где все цветы носят приветливые родные английские имена, которые каждому из нас знакомы с детства» {13}.

 Во многом на основе  концепции коттеджного сада среди участников Движения Искусств и Ремесел возник собственный взгляд на садовое искусство. Образцом, на который ориентировались все представители движения, был Красный Дом в Кенте (1859), созданный для Вильяма Морриса его другом архитектором Филипом Веббом, и примыкающий к нему сад. Моррис и Вебб пытались соединить коттеджный сад с садами, изображенными на средневековых миниатюрах. Уже в «Истории неизвестной церкви» (1856), Моррис сделал набросок своей идеи средневекового сада, существовавшего «шесть столетий тому назад»: «…На краю лужайки около

закругленных арок было очень  много подсолнухов, и все они  были в цвету в тот осенний день; и вверх по многим из колонн галереи карабкались страстоцветы и розы... В саду были трельяжи, увитые розами, вьюнками и огненной настурцией с огромными листьями; и повсюду вдоль тополей стояли шпалеры, но на них не росло ничего, кроме темно-красных роз; в тот день и гигантские стрелки мальв были в цвету: розовые, оранжевые, красные, белые, окаймленные мягкими пушистыми листьями» {14}. В саду при Красном Доме заботливо сохранялись старые плодовые деревья; был сооружен покрытый розами «плетень»; стены дома были увиты розами, жасмином и страстоцветом. Покинув Красный Дом, Моррис приобрел имение Келмскотт в Оксфордшире с домом XVII века, при котором также разбил сад на основе старинных миниатюр (фасад дома и сад в Келмскотте изображены на фронтисписе книги «Вести ниоткуда»). В этом огороженном каменными стенами небольшом по размеру саду можно увидеть выстриженного из тиса персонажа исландских саг дракона Фафнира, подвязанные «аккуратно, … как в средневековом саду» кусты малины, угловую беседку с островерхой черепичной крышей и множество цветов: диких тюльпанов, нарциссов, колокольчиков, крокусов, аконитов, лилий, ирисов, пионов и, конечно же, роз.