Традиционное общество: критерии, факторы трансформации

План

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Традиционное общество: критерии, факторы трансформации

 

Традиционное  общество – аграрное общество, основанное на примитивном сельском производстве. Ему свойственен иерархический социальный строй с приоритетом личных отношений над формальными и экономическими. В интеллектуальной сфере господствует религия, а власть принадлежит сословию земельных собственников.¹

Традиционное  общество – это социум, ориентированный на сохранение равновесия, стабильности и сбалансированности (закрытое общество). Закон существования традиционного общества – не прогресс, а самопроизводство настоящего, традиции. Качественное развитие блокируется особой структурой (экономической, социальной, политической, духовной), основанной на преобладании социального «мы» над «я», социума над личностью. Человек существует как часть общества, а общество как часть природы, космоса (космогенное общество). Развитие такого общества является медленным, эволюционным, обратимым, циклическим.

Критерии традиционного общества:

1) В сфере экономики – экономика, основанная на механизме простого воспроизводства (отчасти в рамках натурального хозяйства, отчасти простого рынка), «очаговая», без значительной роли коммуникаций, со сбалансированностью природных и искусственных производительных сил при полном преобладании первых (соответственно, преобладанием аграрного сектора в отраслевой структуре и сельского населения в социальной структуре), устойчивой многоукладностью, технологическим консерватизмом, низкой наукоемкостью, стереотипными моделями экономического поведения, основанная на минимальном отчуждении производителя от средств производства при его максимальном прикреплении к самой производственной системе.

2) В социальной сфере – социальная структура основывается не на классовых формах стратификации, а на сословно-кастовых. Социальная мобильность минимальна. Сословные страты полностью аккумулируют потенциал самоидентификации индивида, транслируют модели социального поведения, этические нормы, эстетические предпочтения, бытовой уклад. Доминируют коммунитарные, солидаристские принципы социальности. Распространена органическая (корпоративная) модель восприятия социума: олицетворение доминирующих социальных групп с органически взаимосвязанными частями тела» (сословия молящееся, защищающее, работающее).

3) В политической сфере: сословная форма государственности – сосредоточение властных полномочий в распоряжении служилого сословия. Формирование властной иерархии на основе внутрисословной иерархии. Авторитаризм и высокая централизация государственной системы. Сословный характер правовой системы. Отсутствие «проблемы свободы» - естественность политического отчуждения масс в ситуации отказа видеть в свободе возможность субъективного волеизъявления. Ритуальность массового политического поведения.

4) В духовно-интеллектуальной сфере – духовная система базируется на восприятии человека как части естественного и, в конечном счете, простого и справедливого порядка вещей. Основные ценности – ощущение стабильности, защищенности, уверенности. Особая важность структурирующих начал сознания – религии, корпоративно-групповой психологии с регламентирующими нормами, системы прощенных мировоззренческих стереотипов. Восприятие мира как данности; консерватизм мышления, восприятие традиции как хранилища истины, развитые формы сакральной легитимации существующего социального порядка. Созерцательный психологический склад, инертность рациональных форм мышления при высокой эмоциональности, вспышках иррациональной экзальтированности.

В последствии этот сбалансированный мир традиционного общества вышел из состояния равновесия и исторически быстро, в течение жизни нескольких поколений эволюционировал в качественно новое состояние – индустриальное общество. Отчасти эта трансформация объяснялась внешними по отношению к цивилизации Европы коллапсами – чумой XIV века, глобальным контактом цивилизаций Запада и Востока, крахом монгольской империи и Великими географическими открытиями. Но постепенно в среде историков возобладала точка зрения о неких системных свойствах европейской традиционности, которые обусловили динамику феодализма и быстрое развитие и укоренение новых политических форм, социальных практик и форм менталитета.

Факторы трансформации:²

1) Европейские географические, климатические особенности формировали  потенциал для развития и консолидации  региональных экономических коммуникаций, относительно большую предрасположенность к внедрению новой технологии (без механизма устойчивого технологического прогресса), потребность в большей энерговооруженности производства.

В Европе существовала целесообразность относительно большей экономической эмансипации производителей (в том числе отказ от рабского труда как экономической системы) с внедрением элементов договорных отношений, необходимость сравнительно низкой кормы эксплуатации крестьян (ввиду больших затрат на биологическое поддержание жизни).

Исторически сформировались предпосылки для меньшего вмешательства государства в экономику, формирование особого типа городских поселений, тесно связанных с ремесленным производством и внутрирегиональным товарообменом.

2) Больший потенциал  децентрализации сословно-корпоративной  системы в Европе. Предпосылки  для ускоренного распада крестьянской общины в силу меньшей экономической целесообразности коллективного труда, большей возможности для имущественной дифференциации при относительно низкой норме эксплуатации, возникновения городских ремесленных центров как канала оттока части сельскохозяйственного населения. Город возникает и развивается как коммуна, относительно автономная в рамках общей социальной структуры. Более значительная децентрализация феодальных сословий как отражение специфики вассально-пенной системы и наличия клира римско-католической церкви.

3) Предпосылки формирования  многомерного политического пространства  в Европе в силу относительной  децентрализации служилого сословия {возможность принципа «вассал моего вассала –- не мой вассал»), дуализма духовной и светской власти («два града»), противоречия процесса развития национальной государственности и существования общеевропейской иерархии католического духовенства, складывания городских автономий. Государство не становится деспотией даже после преодоления феодальной раздробленности.

4) Предпосылки для  децентрализации европейского ментального  пространства в силу относительной  автономности региональных, этнических, сословных групп и центров.

Специфика христианского  ментального комплекса: дуализм мотивации, сформированный наследием маргинальной иудаистской традиции, восприятием существующего порядка сквозь призму противостояния потустороннего и посюстороннего миров, мессианский комплекс прогрессистского мышления (путь искупления и линейная история до Страшного суда).

Доктринальная установка  на индивидуальность спасения как предпосылка для ментального обоснования индивидуальности социальной активности человека. Более значительный потенциал рационально-логического структурирования сознания (схоластика, «готическое сознание»). Элементы секуляризации сознания в ранней городской культуре.

Специфика европейского традиционного общества и всей средневековой  христианской цивилизации заключалась в особой предрасположенности к преодолению инертности, стационарности, сбалансированности, присущих традиционным цивилизациям Востока. Это обстоятельство порождалось относительной слабостью системообразующих институтов «европейского суперобщества».

Европейский традиционализм оказался относительно системно незавершенным  по сравнению с восточным вариантом  деспотического государства и общинно-корпоративоного  общества. Так сугубо европейский  полицентризм общественной структуры  отразил особенности природно-географической среды, требующей от индивида большей активности, самостоятельности, независимости, рациональной мотивации действий. Отчетливо проявилась специфика христианского ментального комплекса. Таким образом, при отсутствии стабильного и самовоспроизводящегося механизма прогрессивного развития, европейское традиционное общество не обладало и жесткой структурой системных институтов, способных обеспечить целостность общества, его цельность и консолидацию в кризисные периоды. Тем самым складывались предпосылки формирования особой модели кризисного социального поведения.

В конечном итоге, эти  системные изменения привели  к процессу индустриализации, который  и вобрал в себя и завершил все  основные тенденции и течения  Перехода (для сторонников индустриальной теории).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Понятие модернизации в современной исторической науке

 

Развитие Европы Раннего Нового времени связано с глубокой системной  и структурной трансформацией большинства  институтов общества. В течение XVI-XVIII веков изменяется экономические, социально-политические, ментальные и религиозные основы средневековой европейской цивилизации. Западная Европа, по отношению к великим азиатским империям, в исторически короткий срок превращается из демографическо-технологической периферии в центр мировой, капиталистической по типу системы. Характер этих перемен позволяет предположить, что они не были конъюнктурным изменением ситуации: в них последовательно реализовался потенциал, накопленный в предыдущие исторические эпохи. И, скорее всего, пути этой трансформации были инварианты.

Многие зарубежные исследователи  Раннего Нового времени в той  или иной форме прибегают к теории модернизации. В классическом виде она описывает сложносоставной и многоуровневый процесс перехода от традиционного общества к индустриальному, в значительной мере фиксируясь на процессе индустриализации. Она приводит к перестройке аграрной экономики и присущей ей социально-политической системы на новый лад трогово-промышленного капитализма. При этом принято выделять доиндустриальный этап модернизации, охватывающий период от конца XV века до промышленной революции XVIII века. Этот период формирования предпосылок индустриального общества. Он наполнен становлением и развитием новых форм экономического и социального поведения, их апробацией в рамках аграрной экономики, становлением форм буржуазного менталитета и этоса. С этим периодом становления капиталистических отношений на фоне господства феодальной социально-политической системы и связывают понятие Раннее Новое время.

Классическая теория модернизации начинает формироваться в науке  в трудах Р. Арона и У. Ростоу, переживая несколько редакций в 60-70-е, 80-е годы. Манифестом новой теории стала книга У. Ростоу «Стадии экономического роста», появившаяся на рубеже 50-60-х гг. Наряду с доиндустриальной (традиционной) и индустриальной (современной) стадиями развития общества в схеме Ростоу присутствует представление о переходном периоде. Она описывает сложносоставной и многоуровневый процесс перехода от традиционного общества к индустриальному, в значительной мере фиксируясь на процессе индустриализации. Она приводит к перестройке аграрной экономики и присущей ей социально-политической системы на новый лад трогово-промышленного капитализма. При этом принято выделять доиндустриальный этап модернизации, охватывающий период от конца XV века до промышленной революции XVIII века. Этот период формирования предпосылок индустриального общества. Он наполнен становлением и развитием новых форм экономического и социального поведения, их апробацией в рамках аграрной экономики, становлением форм буржуазного менталитета и этоса. С этим периодом становления капиталистических отношений на фоне господства феодальной социально-политической системы и связывают понятие Раннее Новое время.

Обращаясь к историографии вопроса, отметим что в 50-е гг. XX в. возрождается интерес к прогрессистским схемам и на волне этого интереса формулируются основные положения теории модернизации. Ее каркас составила уже признанная дихотомия традиционное – современное. Под влиянием индустриально-технологических успехов послевоенного Запада эта дихотомия получила преимущественно экономическое истолкование. Нетрудно заметить, что историософские представления начала XX в., во-первых, усложнились, а во-вторых, динамизировались.

Модернизационная схема получила широкое распространение в 50-60-х гг., однако уже с середины 60-х обнаруживаются ее изъяны. Главный из них состоял в том, что теория модернизации тех лет была одномодельной: западный путь к современной цивилизации признавался единственно приемлемым. Модернизация, таким образом, понималась как вестернизация. В 70-х гг. возникает вторая, более свободная и сложная редакция этой теории. Ее основное отличие от первой редакции – в плюралистичности. Предполагается, что к современности можно идти различными путями, обусловленными историческим опытом той или иной страны и ее нынешним местом в мировом порядке. В связи с этим в 70-80-х гг. происходит переоценка традиции. Многие исследователи приходят к выводу, что традиции нужно рассматривать конкретно, в различном историческом контексте они ведут себя по-разному, препятствуя или способствуя процессу модернизации. Новым в 70-х гг. было также осознание непредсказуемости и рискованности модернизации, в особенности в странах третьего мира. Впрочем, еще М. Леви в середине 60-х гг. писал о сложностях «осовременивания вдогонку», а С. Хантингтон тогда же высказывал пессимистические прогнозы по поводу форсированной модернизации незападных стран.³

В 70-х гг. становится общим убеждение, что размывание традиции в условиях Перехода чревато катастрофой. Переход осуществляется не только вопреки традиции, но и благодаря ей. Ш. Эйзенштадт вводит понятие посттрадиционализма для характеристики переходных обществ, считая, что в ходе успешной модернизации традиция не разрушается, а реконструируется. Событием 70-х явились работы американского историка экономики И. Валлерстайна. Исходя из тезиса, что уже с XVI в. история отдельных стран все более зависит от глобального расклада сил, этот исследователь предпринимает грандиозную попытку построения движущейся (с XVI в. и далее) мировой экономической панорамы, в которой он выделяет исторически флуктуирующий центр (лидирующие страны), отстающие страны полупериферии (страны «догоняющей модернизации») и периферию, чьи ресурсы центр использует для успешного проведения собственной модернизации. Итогом научных поисков 70-80-х гг. был новый образ истории, представшей как необычайно сложная мировая драма, не исключающая перерастания в трагедию.