Происхождение мифов Древней Греции о героях

         Оживая весною вместе со  всей природой, безвременно умершие, погибшие девушки, женщины, дети  наполняют, по поверьям, леса, кричат, хохочут, играют, водят хороводы. В  это время они опасны для  людей, особенно для тех, кто ведет  себя неосмотрительно, приближаясь  к местам обитания русалок  в одиночку, ночью, без оберегов. Как и многие наделяемые сверхъестественными способностями мертвецы, русалки могут «утянуть» к себе живых людей, защекотать, погубить (наиболее опасны русалки для мужчин, молодых парней).  
         Русалки-заложные обычно воспринимаются как нечисть. Д.К. Зеленин справедливо подчеркивает, что взгляд на русалок как на нечисть «проходит красной нитью во всех народных сказаниях о русалках». Собраны им и свидетельства об оберегах от русалок: они боятся креста, очерченного круга, спастись от них можно при помощи чеснока, железных орудий, словесных оберегов [заклятий]. Во многих местах считали, что лучшее средство против русалок – полынь. В связи с этим любопытен записанный в Смоленской губернии рассказ... использованный затем А. Блоком, о том, как ответ на вопрос русалки: «Полынь или петрушка?» [– «Петрушка»] – может погубить человека. Там же записано заумное заклятие от русалки:  
         Ау, ау шихарда, кавда! Шивда, вноза, митта, миногам, Каланди, инди, якуташма, биташ, Окутоми ми нуффан, зидима.  
        Корреспондент указывал, что заклятие это знахарями хранится «в великой тайне» [Померанцева, 1975].  
«Чтобы избавиться от нападений русалок, нужно начертить на земле крест и, обведя его кругом чертою, в этом кругу и стать» [Кагаров, 1918].  
         По окончании весенних праздников русалок – существ и необходимых, и опасных, соотносимых с покойниками, нечистью, – старались «проводить», выпроводить их подальше от людей (хотя, как уже отмечалось, это не единственный смысл «проводов»).  
         Облики русалки – водяного, лесного духа, божества плодородия и покойника – нераздельны, неразрывно слиты. В различных ситуациях, обычаях, обрядах, в поверьях разных районов России ключевой становится то одна, то другая грань этого многосложного образа, но при этом сохраняются, не исчезают и другие его грани.  
         Образ «страшной» русалки, не столь очевидно включенной в календарный ритм бытия природы и человека, более односложен. Но и «страшная» русалка – существо, особо влияющее на плодородие, она связана и с землей, и с водой, обладает властью и над стихиями, и над жизнью человека. В севернорусских поверьях «страшная» русалка смешивается с удельницей, которая может влиять на участь роженицы и младенца. Подобные «страшные» богини характерны для архаических мифологических воззрений и есть в верованиях целого ряда народов: так, у народов Средней Азии рожениц мучит дух с огромными грудями и длинными волосами; Ведява («мать воды») появляется в полночь и в полдень – душит рожениц, поедает детей, «матери воды» приносили жертвы во время родов (Мордовск.). В таких верованиях, образах превалирует связь с водой – «агентом всеобщего порождения и зачатия». Отсюда и влияние на роды, и власть над жизнью роженицы и младенца; длинные волосы, косматость, огромные груди соответствуют представлениям об особо плодородной и детородной (в архаическом варианте – и детоубийственной) роли подобных существ.  
           «Предшественницей» русалки в верованиях восточных славян многие ученые считают берегиню, упоминаемую в древнерусских историко-литературных памятниках. Так, в «Слове Иоанна Златоуста», например, упоминается, что славяне поклонялись рекам, источникам и берегиням. Е. В. Аничков считает поклонение берегине связанным с культом воды. Берегини («берегущие», а скорее, «обитающие по берегам рек и озер существа»), которым приносили жертвы в важнейших случаях жизни, по-видимому, как и русалки, наделялись способностью влиять на многие стороны бытия людей.  
Наименование русалка распространилось в России сравнительно поздно и упоминается в историко-литературных памятниках лишь с XVIII в. Происхождение этого названия не вполне ясно и трактуется по-разному: слово русалка пытаются соотнести и со словом «русый», и со словом «русло». Ряд исследователей полагает, что образ русалки персонифицирует русальский обряд. Название русалка связывается ими с весенними русальскими празднествами и обрядами (посвященными умершим и, возможно, испытавшими влияние греческих русалий) (ср. «Русальничать, праздновать обрядами семик, Троицу и Духов день» [Даль, 1881]). Русалками могли именовать участников русалий, о которых в историко-литературных памятниках упоминается значительно раньше, чем о русалках: «Имя «русалка» и название народного праздника «Русалии» заимствовано славянами из Фракии и Македонии и восходит к среднегреческому или византийскому слову "Rusalia"» [Кагаров, 1918], «Самое слово русалка, очевидно, позднего происхождения... Это не противоречит утверждению древности самого образа, ибо название это явно нашло приложение к древним представлениям о лесных, полевых, водяных демонических образах женского пола» [Померанцева, 1975].  
            В русских поверьях XIX-XX вв. русалка чаще всего неожиданно встречающееся человеку и столь же внезапно исчезающее «стихийное и роковое» существо, встреча с которым, в общем, нежелательна.