Этнопсихология украинцев

Этнопсихология украинцев

ОСОБЕННОСТИ ЭТНОПСИХОЛОГИИ УКРАИНЦЕВ

 
Украинская эмоциональность

Все исследователи украинской духовности пришли единогласно к заключению, что украинцы отличаются эмоциональным характером, то есть, что в их жизни эмоции играют большую роль и часто даже преобладают над интеллектом и волей.

В особенности категоричный был относительно этого В.Липинский, который писал в своих "Письмах к Братьям-Земледельцам": "Несчастливое географическое положение, благоприятные данные природы и хаотичная мешанина разных рас образовали в жителях Украины чрезмерную, часто страстную чувствительность, которую не выдерживают ослабленные легкой борьбой за физическое существование и причинами политического характера воля и интеллигентность".

Дм.Чижевский в "Очерках из истории философии в Украине" (1931 г.) тоже писал: "Безусловной чертой политического уклада украинца является эмоционализм и сентиментализм, чувствительность и лиризм; наиболее ярко обнаруживаются эти черты в эстетизме украинской народной жизни и обрядности; с эмоционализмом связаны, безусловно, и значительные влияния протестантской религиозности в Украине, потому что одной из сторон протестантизма является высокая оценка в нем "внутреннего" в человеке; одной из сторон эмоционализма есть и своеобразный украинский юмор, который является одним из наиболее глубоких проявлений "артистизма украинской нации".

Дм.Чижевский, как видим, подчеркивает в украинском эмоционализме главные положительные стороны, которые отразились в украинском духовом творчестве, В.Липинский вместе с тем останавливается больше над губительностью этого украинского эмоционализма для наших политических состязаний и вообще для нашей общественной жизни: "Чрезмерной чувствительностью (при пропорционально слабоватой воле и интеллигентности) поясняется наша легкая пылкость и скорое охлаждение; поясняется тоже щепетильность на мелочи и равнодушие к действительно важным вещам, которых различать от мелочей не умеем. Все наши одушевления со слезами, молитвами и "всенародными" пениями - проходят так же скоро и неожиданно, как они и появляются. Обнаружить наше хотенье в ясной и продолжительной идее и закрепить его продолжительной, длинной, организованной, последовательной и умной работой нам тяжело потому, что внимание наше, не управляемо поводьями воли и ума, все время распыляется под влиянием новых эмоций, которые уничтожают предшествующие. Достаточно, например, подразнить чью-то мелкую амбицию или мелкое хотенье, чтобы он, под влиянием этого мелкого раздражения, забыл об идеалах и хотенье, решающего иногда для бытия всей нации. При таких условиях политика как умение организовать и осуществлять умом и волей определенные постоянные хотенья и идеи в Украине наиболее тяжелая и неблагодарная работа. Успешно вести ее можно только тогда, когда принять методы организации, развивающие волю и ум, устанавливающие хотенье и идею и ограничивающее чрезмерную чувствительность и романтическую гасконаду, что из нее следует...".

В.Липинскому вторит М.Гоца в кол. львовском "Вестнике" (г. 1938, VI): "Туманность, неясность и разнозначение понятий и идеалов - вот наибольший грех, которым может грешить политическая мысль. После такой неясности идет всегда неопределенность емоциональная, безнаправленность и безмотивность волевая, а с тем разногласие и шаткость чинов... Эта неясность наиболее проявляется в эмотивной странице души. Есть такое неопределенное психическое состояние, которое является деградацией всех обозначенных эмоций в одну - умиление. Умиление - будничное явление нашей публичной жизни..." (ст. 451).

Можно было бы привести и другие голоса, которые единогласно твердят об украинской эмоциональности, но и приведенных хватает, и тем более, что любой из нас имел возможность непосредственно наблюдать, как легко верят разным клеветам, как легко приходят в негодование - изменяют свои политические ориентации. Типичным представителем этой украинской эмоциональности может служить всем известный Владимир Кириллович Винниченко, очень впечатлительный и чувствительный писатель-художник, который, к сожалению, и всю свою политику проводил под знаком своих эмоций...

Эмоциональность - большой дар Божий, так как она лежит в основе каждого искусства, каждого творчества, но в наших неумелых руках этот Божий дар превратился в Божье наказание. От нас зависит возвратить ей первоначальное, творческое, а не разрушительное значение.

Кайзерлинг метко охарактеризовал человеческую душу как "организм ощущений и эмоций". В своей интересной и глубокой работе "Интимная жизнь" он писал: "Линней сделал большую ошибку, классифицировав человека как homo sapiens. He потому, понятно, что глупые составляют огромную массу человечества, потому, что человек - это прежде всего животное, которое ощущает". Каждая высшая религия обращает внимание на развитие чувства, а не разума, и в христианской мифологии и литературе персонификацией интеллекта выступает обычно дьявол (напр., у Гете, у Франко, у Карлуччи), что своими умственными аргументами сбивает человека с пути набожности. И даже в обычном нашем разговоре, если мы называем кого "извергом", то есть лицом, которое утратило "человеческий образ", имеем в виду не дурака, а человека, лишенный высших эмоций любви, сожаления, сочувствия, милосердия, пристрастия.

Наши украинские философы, отмечая эмоциональность украинского народа, не пугались ее, а, наоборот, усматривали в ней примету нашего национального высочества.

Так, Памфил Юркевич, украинец с Полтавщины, что в 60-х гг. XIX ст. преподавал историю философии в московском университете, в своей работе "Сердце и его значение в душевной жизни человека" дал украинской эмоциональности более широкое философское обоснование.

"Заметная вещь, - писал по  этому поводу д-р Я.Ярема в  несправедливо призабытой ценной  работе "Украинская духовность  в ее истор. культурных проявлениях" (Львов, 1937), - что Юркевич, деятельность которого приходится на время расцвета природоведческого позитивизма, духом которого жила почти вся тогдашняя постепенная Россия, остался (в духе украинской традиции) непоколебимым антиматериалистом и антирационалистом... По этому поводу ему приходилось даже много вытерпеть со стороны тогдашних постепеновцев" (ст. 53).

На культуру "сердца", то есть ощущения, обращают главное внимание также и Сковорода, и Гоголь, и Кулиш, и Шевченко, и далекий их предшественник Ив. Вишенский. Вдохновением человеческих сердец духом евангельской любви задумывали и Кирило-Мефодиевские Братчики сменить весь общественно-политический порядок на лучший, освободить Украину и свести славян в одну братский союз народов.

И эта их ориентация на евангельскую любовь была небезосновательная: разве же не Христос начал новую эру в истории человечества, преподнесши именно любовь, то есть одну из высочайших эмоций, к высочайшей добродетели и ставя в зависимость от нее спасение души? Не зря же называет Кайзерлинг Христоса "первым сознательным пионером чувства человечности!"

Задача каждого христианина - лелеять это чувство человечности, беречь "человеческий образ", что по св. Письму, был создан также по образу Божьему.

Смотря с этой точки зрения, надо признать, что т.н. поступь, - та известная нам всем техническая поступь, которой наиболее восхищаются в СССР и в США, и что в ней мы наблюдаем безусловный упадок наших эмоций и самого чувства человечности, не может не вызвать совершенно ясных предостережений, которые и делает цитированный уже нами Кайзерлинг: "Если человек - существо, которое главным образом ощущает, - пишет он, - то всякая поступь, которая уменьшает чувствительность человека или калечит ее, это - ошибочная дорога, которая ведет к потере "человеческого образа".

Такой "поступью" объясняются причины большевистской нечеловеческой жестокости и американской холодной бездушности и все большей деморализации и все большей духовной обедненности тех европейцев, у которых всякая эмоциональная или чувствительная связь (родственное, супружеское чувство) считается приметой провинциальной отсталости, недостатка цивилизованности... А тем временем, как отмечает Кайзерлинг, то, что человек приобретает извне на свободе, отвергая цепи чувства, то отметится на нем метаться внутренней, органичной потерей. В своем чувствительном уединении человек теряет свою душу, которая сохнет и губит физиологический субстрат всякой духовной инициативы. Отсюда - тот коллективистический идеал, тот Идеал группы, в которой человек как личность может растопиться, исчезнуть. Лишенный интимной родственной жизни, человек дрожит от холода и старается заступить качественное количественным. Эта сторона модерного коллективизма, на который до сих пор не обращали надлежащего внимания, по мнению Кайзерлинга, имеет огромное значение.

О большой опасности для общества, которое происходит от недостатка здоровой эмоциональной жизни, писал Кайзерлинг в своих "Южно-американских раздумываниях": "Брак, любовь, приятельство делаются из года в год все более слабыми связями. Из года в год все реже находится настоящий дух солидарности. В США эмоциональность не играет уже даже наименьшей роли в общественной жизни; в Советской Росси ее преследуют как общественного врага, как когда-то Римская Империя преследовала христианство, которое тогда рождалось. В Советской Росси признают за словом "любовь" только смысл обычного полового акта. Браки завязываются и решаются в несколько минут (это было написано в 1932 г. - Е.О.), - так наверняка обеспечивается от углубления ощущений, задетых в эмоции, связанной с супружеской жизнью. Что же касается приятелей и родственников, то на них накладывается моральная обязанность доносить друг на друга политической полиции" (ст. 235-236).

Пока дело зависит от эмоции, можно еще надеяться, что ненависть изменится на любовь, и что война и масакри закончатся миром. Но там, где эмоции не играют ни какой роли, где властвует лишь безжалостная сухая логика, - там властвует и логическая смерть, там война делается тотальным истреблением, там финансовые интересы идут к своей цели через трупы людей, а интересы государства, то есть наиболее частое только кучки людей, которые оказались при власти, доказывают к народоубийсв, массовым истреблением населения, как это мы видели в Украине во время искусственного голода 1923 г.

Нормальный человек нормально ощущает. Но, чтобы быть нормальным, он должен жить в нормальных условиях родственной жизни, приятельских отношений, общественного солидарного сотрудничества и соревнований за идеалы. Как утверждает Кайзерлинг, даже биологическое развитие человека невозможно, если он не имеет возможности развивать и контролировать свои эмоции. В конце концов, уже Дарвин отметил, что, напр., потеря вкуса к музыке может быть вредная даже для развития интеллекта и морали человека, так как она "ослабляет, эмоциональную часть нашей натуры" (с. 183).

Музыка, как и каждое искусство, рождается всегда из эмоции: "Родившаяся из сердца, ты найдешь путь к другому сердца", - написал Бетховен на маргинесси своего "Кирие", которое так растрогало Вагнера, что он "под его влиянием написал одну из извеснейших тем своего "Тристана".

Художественная деятельность - не привередливость художника, она коренится в его внутренней необходимости превратить свои эмоции в движение, в творчество. Каждая глубокая эмоция, как метко заметил Оверстрит, это прежде всего желание: любовь - желание сделать кому-то что-то приятное; ненависть - желание его уничтожить; страх - желание убежать; гордость - желание казаться большим и т.д. И так художественное творчество - это только последствия эмоционального давления, от которых художник должен освободиться. Кроме этой первой цели - самоосвобождение, художественное творчество преследует и другу цель - желание произвести впечатление на других. Каждый человек старается всегда передать свои эмоции другим людям. В основе этого натурального желания лежит эмоция симпатии, которая создает фундамент всего общественного здания, и о ней еще в 1886 г. французский психолог Е. Clay написал: "Симпатия - это эмоция, которая вырождается у нас от того, что нам кажется эмоцией или ощущением нашего ближнего" (Е.Сlау, ст. 234).

В странах, которые достигли уже некоторого культурного развития, художественное творчество имеет еще и другое эмоциональное побуждение - желание славы, которое происходит также из нормального для каждого человека желания найти в других людях понимание и похвалу собственных идей.

Эмоция, которая дает жизнь художественному произведению, служит также средством для приобретения и распространения знания, как это утвердили Е.Клеи, Джем Сулли и прочие психологи. Она принуждает высшие наши "центры сконцентрировать внимание на том, что вызывает нашу эмоцию, и таким образом заостряет нашу способность познания всех тех явлений, которые находятся в связи с вызванной эмоцией, и что их художник схватывает интуитивно и открывает другим в своем художественном произведении.

Глубокие эмоции поднимают весь наш организм, и в этом их привлекательность. Люди, которые через какие-то неблагоприятные условия жизни или из-за органического вырождения теряют возможность жить глубокой эмоциональной жизнью, начинают искать замену эмоциям, натыкаясь на большие опасности. К ним принадлежат более активные типы, которые изменяют свою скучную серую жизнь на жизнь полную приключений в охоте на хищных зверей, в покорении высоких гор (альпинизм), в революционной деятельности, где риск опасности соединяется с глубокими эмоциями товарищеской привязанности, солидарности, жертвенной преданности идеи и т.д.

Но есть и другая категория людей, которая ищет глубоких эмоций чужими средствами. Это - эмоциональные паразиты, не способные превращать эмоции в какой-либо творческий почин. Их распространение - несомненная примета общественно опасной болезни.

Вильям Джеме рассказывал об одной россиянке, которая в царские времена, сидя в театре, проливала слезы над трагической судьбой героя оперы, но оставляла своего извозчика все это время мерзнуть на морозе. Кто-то мог бы восхищаться большой душевной чувствительностью той русской и высказывать глубокое сожаление, что женщину с такой тонкой чувствительной душой социальная революция выгнала из страны, но Вильям Джеме лучше ее понял. Он назвал ее "чувствительность" фальшивой эмоцией театрального характера: та русская наслаждалась фикцией страданий, оставаясь целиком равнодушной к настоящим страданиям своего извозчика. Настоящие эмоции, которые происходят из глубины сердца, а не порождаются театральными фикциями, требуют, вследствие упомянутого выше закона симпатии, переноса и распространения на другие лица. Иначе они вырождаются в бесплодный сентиментализм, яд души. Чтобы его избегнуть, В. Джеме оставил нам такой совет: если какое-то искусство, какая-то поэзия, какая-то музыка или театральная драма вызовут у нас глубокие ощущения, не оставляйте их бесплодными, делайте что-то: сделайте кому-то что-то приятное, скажите кому-то какое-то ласковое слово, поделитесь нашими эмоциями, иначе они превратятся в токсины, и одним из тех токсинов может быть собственно сентиментализм (Оверстрит, цит. тв., 222).