Формы правления

          Другая классификационная ошибка, которую допускают исследователи - несоразмерность деления. Согласно правилу соразмерности деления, суммарный объем подмножеств должен равняться общему объему классифицируемого множества. Неполнота типологического ряда, отсутствие одного или нескольких объектов, которые в силу классификации должны были быть включены в нее по этому основанию, свидетельствуют о нарушении данного правила. Наглядным примером такого нарушения может служить деление форм правления на президентские и парламентские.             Недостатки подобной дихотомической типологии, на мой взгляд, очевидны.

Прежде всего, эта классификация является заведомо неполной, поскольку не охватывает все имеющиеся в политической практике случаи. В частности, из нее «выпадает французская Пятая Республика, которую, если всходить из традиционных представлений о сущностных чертах президентской и парламентской систем, нельзя отнести ни к одной из них.

         Кроме того, не следует забывать, что со времени принятия американской конституции конституционная инженерия продвинулась далеко вперед. Государства экспериментируют с разными комбинациями элементов форы правление, порой соединяя казалось бы противоречащие друг другу компоненты (президентский способ формирования правительства и политическую ответственность кабинета; парламентский способ формирования правительства и отсутствие вотума недоверия кабинету; парламентские процедуры формирования и ответственности правительства и всенародные выборы премьер-министра и та). Придерживаться в третьем тысячелетии президентско-парламентской дихотомии не более оправданно» чем делить средства передвижения на гужевой транспорт и корабли.

         С. Дэйли совершенно справедливо приходит к выводу о том, что «президентско-парламентская дихотомия провалилась». С развитием сравнительного анализа в классификационные типы начинают включаться дополнительные режимы; полупрезидентский у М. Дюверже и Дж. Сартори; премьер-президентский, президентско-парламентский и ассамблейный у М.С. Шугарта и Дж. Кэри. Это делает типологию форм правления эмпирически полной и снимает вопрос о несоразмерности деления.

         Первым» кто отошел от дихотомического деления форм демократического правления, был М. Дюверже, который предложил ввести новую категорию, использовав для ее обозначения термин «полупрезидентская система».

          Отличительная черта подобной системы - дуализм исполнительной власти: всенародно избранный на фиксированный срок президент существует наряду с премьер-министром н кабинетом, которые несут ответственность перед парламентам». В западной литературе полупрезндентскую систему именуют также системой биполярной (двойственной) либо разделенной исполнительной власти, парламентско-президентской республикой, квазипарламентской, премьер-президентской или смешанной формой правления, президентсциалистким режимом.

       В отечественной политологии и юриспруденции ее обычно характеризуют как смешанную.

          Однако у дихотомической типологии еще остаются сторонники, прежде всего, среди юристов, многие из которых, говоря слонами М. Дюверже, «продолжают чтить две священные коровы - парламентский и президентский режим».

          Стремление к расширению зоны исследования зачастую приводит, как показывает Дж. Сартори, к «концептным натяжкам», т.е. к растяжению понятий без сжатия их смыслового наполнения, когда объем понятия возрастает за счет размывания содержания. «Мы можем охватить большее пространство, - констатирует Дж. Сартори, - только если скажем меньше, причем скажем это гораздо туманнее». Результатом таких «натяжек» становится утрата содержательной точности, появление расплывчатых и но большей част неопределенных понятой. «Концептные натяжки», - пишет Дж. Сартори, - неумолимо влекут нас в гегелевскую ночь, где все коровы кажутся черными (и даже молочника легко принять за корову)».

         «Концептныс натяжки» нередко встречаются и при классификации форм правления. Пытаясь «подогнать» необычные эмпирические случаи под имеющиеся типологии, исследователи порой неоправданно расширяют содержание понятий. Концепт становится более общим, утрачивая при этом многие из своих свойств. Использование минимального количества характеристик режима (его определяющих качеств, но мнению авторов подобных классификаций) полностью дезориентирует исследователей: так, если парламентская система квалифицируется как форма правления с ответственностью правительства перед законодательным собранием, то в числе парламентских систем оказывается и Франция.

          Один из наглядных примеров такой ошибки - отнесение Израиля периода всенародных выборов премьер-министра (1996 - 2001 гг.) к президентским системам, как это делает А. Лейпхарт. Однако при «чистом» президенциализме правительство не несет ответственности перед парламентом и тот не влияет на его формирование, а также отсутствует институт досрочного роспуска законодательного собрания. Не выдерживает критики и утверждение, что избранный на всеобщих выборах премьер-министр - это «президент по нашему определению», поскольку вне зависимости от процедуры избрания премьер-министр является главой правительства, но не государства и не обладает целым рядом полномочий, которыми наделены президенты. Как справедливо подмечено в литературе, Израиль отошел от «чистого» парламентаризма, но при этом не стал ни «чисто» президентским, ни «чисто» подупрезидентским. Многие исследователи полагают, что, израильскую систему 1996 - 2001 гг. следует определять как гибридную. Попытки «подтянуть» ее под категорию президентской не имеют под собой оснований.

         «Концептной натяжкой» является и включение в группу президентских республик России. Сложившуюся в нашей стране форму правления нередко

описывают как суперпрезидентскую республику. Между тем российская система представляет собой не «чистый» президениализм, а полупрезидентскую систему. Для подобных систем характерны всенародные выборы президент, формирующего кабинет с полного иди частичного согласия легислатуры и имеющего право распустить парламент при выражении им недоверия кабинету. Специфика России заключается в том, что согласно Конституции РФ президент назначает Председателя Правительства с согласия Государственной Думы, а членов кабинета - по предложению Председателя правительства.

    Отличительная черта российской формы правления - двойная ответственность правительства перед президентом и перед нижней палатой парламента. Кроме того в определенных случаях президент распускает Думу. Все это позволяет считать форму правления России президентское ибо при президенциализме парламент не принимает участия в формировании кабинета» правительство не несет ответственности перед парламентом и отсутствует институт роспуска парламента8.

         Менее распространенная ошибка, которую допускают исследователи при типологизации форм правления, - это подмена логики классификации логикой градации.

         Дж. Сартори, безуслозно, прав, когда пишет: «Две сопоставляемые позиции должны прежде всего принадлежать к одному классу и обладать либо не обладать неким отличительным свойством; и только если они им обладают, их можно сравнивать с точки зрения того, у какой из них данного свойства больше а у какой - меньше. Поэтому логика градации является одной из составляющих логики классификации. Точнее говоря, переход от классификации к градации заключается в замене знакового ряда «такой же - иной» членением атакой же - больший - меньший», т.е. во введении количественной дифференциации в рамках качественного подобия (свойств)». Логику «или - или» нельзя заменить логикой «больше - меньше».

          К сожалению, при рассмотрении форм правления такая подмена логик отнюдь не редкость. В непривычных и нестандартных случаях (в частности, сталкиваясь с гибридными режимами) многие исследователи оперируют не понятием качества (нового типа), а понятием приближения к уже известным типам. Приведем несколько примеров.

        В некоторых странах Латинской Америки второй тур выборов президента не проводится, и, если в первом туре не выявляется абсолютный лидер, главу государства избирает конгресс. Означает ли это, что подобные страны нельзя считать президентскими (т.е. они потеряли существенное свойство), или же они лишь «чуть-чуть» отошли от «чистого» президенциализма, оставаясь по сути президентскими? Рассмотрим два противоположных случая.

С 1853 по 1094 г. в Аргентине и с 1925 по 1980 г в Чили при избрании

главы исполнительной власти действовало следующее правило. Если на всеобщих выборах ни один из кандидатов не получал абсолютного большинства, конгресс из совместном заседании палат избирал президента из двух фаворитов общенациональной кампании. При этом в соответствии со сложившейся в обеих странах традицией, президентский пост доставался тому претенденту, который на всеобщих выбор» показывал наилучший результат, т.е. парламент, по сути, лишь «ратифицировал» волеизъявление народа.

         Таким образом, аргентинская и чилийская системы на практике незначительно отличались от «чистого» президениализма, и выборы президента парламентом в этих странах были не более чем проявлением псевдопарламентаризма. Иначе говоря, признак всеобщих выборов главы государства там присутствовал (качество), но в некоторых случаях был не совсем полным (что позволяет говорить о степени приближения рассматриваемых стран к идеальной президентской модели).

           Из двух (до 1994 г, - из трех) лидеров общенациональной кампании избирает президента во втором туре и конгресс современной, однако ситуация в этой стране принципиально отличается от описанной выше.

         Дело в том, что решение конгресса но вопросу о будущем президенте зависит от поствыборных межпартийных соглашений, гарантирующих главе государства поддержку большинства парламента и обеспечивающих согласие между законодательной и исполнительной властью. В результате на посту президента могут оказаться (и нередко оказываются) политики, занявшие на первом туре всеобщих выборов и вторую и даже третью позицию. В литературе боливийскую форму правления называют парламентализированной президентской системой. С таким определением вполне можно согласиться, ибо в Боливии признак всеобщих президентских выборов практически сведен на нет, и парламентские механизмы составляют ядро этой системы. Определять боливийскую систему в качестве «ограниченной президентской, как это делают некоторые авторы, - значит, подменять логику классификации логикой градации.

       Наконец, следует указать на такую классификационную ошибку, как совпадение членов деления. По справедливому замечанию Дж. Сартори, «логика «или - или» есть подлинная логика построения классификации. Требуется, чтобы категории (классы) были взаимоисключающими, т.е категориальные концепты отражают те характеристики, которыми рассматриваемый объект может обладать или не обладать. Данное требование полностью проигнорировано в типологии, предлагаемой Л. Лейпхартом.

        В основе лейпхартовской типологии лежат три критерия, что приводит к выделению восьми форм, из которых дне (президентская и парламентская) являются чистыми, а остальные шесть - смешанными, сочетающими в себе элементы президенциализма и парламентаризма, причем из них три реализованы в политической практике, а три остаются гипотетическими9.

         Первым критерием А. Лейпхарта выступает парламентское доверие правительству. При парламентской форме глава правительства (он может называться премьер-министром, премьером, канцлером, министром-президентом и др.) и его кабинет связаны доверием со стороны законодательной ассамблеи и могут быть смещены со своих постои путем парламентского вотума недоверия или резолюции порицания. В президентской системе глава правительства (президент) избирается на фиксированный, конституционно предписанный срок и в обычных условиях не может быть смещен легислатурой (хотя президента можно сместить путем импичмента).

          Второй критерий - способ замещения должности главы исполнительной власти. При президентской системе президент избирается либо населением (прямые выборы), либо особой избирательной коллегией, в то время как в парламентской системе премьер-министры отбираются парламентом (А. Лейпхарт умышленно использует термин «отбор», поскольку при назначении премьер-министра могут не пользоваться разные процедуры - от формальных выборов до межпартийных сделок).

           Наконец, третий критерий - единоличный или коллегиальный характер исполнительной власти. Согласно А. Лейпхарту, в президентской системе исполнительная власть всегда единолична, и члены кабинета являются не более чем советниками президента. При парламентской системе премьер-министр и кабинет образуют коллегиальный орган исполнительной власти.

          Правила логики требуют, чтобы классификационные типы не пересекались между собой. Посмотрим, так ли это в анализируемом случае. Типы, полученные в результате классификации по первому из описанных выше критериев, - форма правления с вотумом доверия и форма правлении при отсутствии такового - действительно взаимоисключающи. Однако применительно к типам, образуемым по второму и третьему критериям, дело обстоит иначе. А. Лейпхарт не учел того обстоятельства, что исполнительная власть нередко бывает поделена на две части (президент и правительство) и способы формирования этих двух частей, как правило, не совпадают: например, президент избирается населением, а правительство назначается парламентом. Очевидно, что в подобной ситуации не работает и критерий «единоличности/коллегиальности»: один исполнительный орган действует как единоличный (президент), а другой - как коллегиальный (правительство).      

         Так, в условиях французской Пятой Республики сочетаются формирование исполнительной власти (кабинета) парламентом и избрание исполнительной власти (главы) населением, с одной стороны, а, с другой стороны» коллегиальность правительства и единоличность президента.