Рудольф Карнап

Концепция вещного  языка практически явилась окончательной  формулировкой идеи логических позитивистов о базисном эмпирическом знании. По сути, она свидетельствовала о  полном отказе от прежнего «радикализма»  как в понимании эмпирического  базиса в терминах «непосредственно данного», так и в постулировании возможности определения всех научных  понятий в терминах, фиксирующих  непосредственный опыт.

Р.Карнап вместе с другими логическими позитивистами  разделял убеждение в том, что  можно провести четкое различие между  высказываниями, которые имеют познавательное значение, и теми, которые лишены его. Поэтому еще одной «сквозной» темой в его творчестве был  поиск адекватного критерия для  проведения такого различия.

Логические позитивисты, будучи приверженцами эмпиризма, трактовали познавательное значение как непосредственно  наблюдаемое содержание понятий. Значение терминов они отождествляли с  их эмпирической референцией, а значение высказываний — с выражаемым ими (мыслимым или актуальным) положением дел.

Первоначально логические позитивисты, включая Карнапа, отстаивали верификационную теорию, согласно которой значение высказывания определяется условиями его эмпирической проверки — верификации. Эта теория предлагала довольно простой и ясный  критерий для выделения высказываний, имеющих познавательное значение. В  согласии с этим критерием высказывание имеет значение тогда и только тогда, когда оно в принципе верифицируемо. Утверждения, не имеющие эмпирического  значения, объявлялись Карнапом лишенными  смысла псевдовысказываниями. Исключение делалось только для положений логики и математики, которые, по мнению Карнапа, хотя и не обладают фактуальным содержанием, не могут быть отнесены и к бессмысленным, поскольку выражают структуру языка и служат записью схем вывода (т. е. являются аналитическими высказываниями).

Исследованиям как самого Карнапа, так и его оппонентов (прежде всего Поппера) вскоре выявили существенные недостатки верификационной теории значения, опирающейся на экстенсиональную модель знания. Эта теория в сочетании с требованием сводимости всех положений эмпирической науки к протокольным предложениям, описывающим «непосредственно данное», вела к парадоксальному выводу, что все осмысленные предложения науки допускают полное и окончательное подтверждение или опровержение, что явно противоречило «открытости» научного знания, в котором гипотезы и законы никогда не могут быть полностью верифицированы данными наблюдения. Поэтому в статье «Проверяемость и значение» Карнап заменяет понятие верификации более слабым понятием подтверждения (или частичной верификации). Эта замена вместе с существенным пересмотром принципа сводимости (на основе концепции редукционных предложений) вела к значительной либерализации критерия познавательного значения. Согласно новому критерию, значение высказывания не сводится к фиксации «непосредственно данного», а раскрывается через бесконечный ряд высказываний наблюдения, служащих элементами подтверждения.

Следующий шаг  в направлении дальнейшей либерализации  критерия познавательного значения был сделан Карнапом в статье «Методологический  характер теоретических понятий» (1956), где он попытался дать адекватное объяснение логическому статусу  теоретических терминов. Карнап показал, что установление эмпирического  значения теоретических терминов является сложной процедурой, зависящей от аксиом теории и правил соответствия, определяющих связь теоретических  терминов с терминами наблюдения.

Понятие познавательного  значения занимало центральное место  в выдвинутой логическими позитивистами  программе «очищения» науки от метафизики. носимых к метафизике, как и многих других высказываний, принадлежащих к области этики и эстетики, в разряд лишенных познавательного значения (или бессмысленных) не просто отражало неприятие логическими позитивистами традиционной философии, но и воспринималось ими как результат строгого анализа языка.

Р. Карнап предложил  называть такие лишенные познавательного  значения предложения псевдовысказываниями, поскольку они, по его мнению, не имея значения, только «по видимости» являются утверждениями. А поскольку проблемы, как они формулируются в метафизике, предполагают в качестве «ответов» лишь такие псевдовысказывания, то и они сами являются «псевдопроблемами», не имеющими реального содержания. К числу таких псевдопроблем Карнап относил прежде всего проблему обоснования реализма, постулирующего существование внешнего мира. Из такого понимания псевдопроблемы вытекало, что метафизика является лишь «выражением чувства жизни»: «метафизик верит, что он действует в области, в которой речь идет об истине и лжи. В Действительности он ничего не высказывает, а только нечто выражает, как художник»3.

Хотя в целом  Карнап видел источник возникновения  философских псевдопроблем в особенностях обыденного языка и его неправильном использовании, он неоднократно возвращался к вопросу о более точной локализации причин их возникновения. В статье «Преодоление метафизики логическим анализом языка» (1932) в качестве источника псевдопроблем он указывает два вида псевдовысказываний: высказывания, содержащие термины, ошибочно считающиеся имеющими эмпирическое значение, и высказывания, чьи конституэнты, хотя и имеют эмпирическое значение, но соединены синтаксически неправильным способом. В работе «Логический синтаксис языка» (1934) он попытался локализовать основной источник псевдопроблем с помощью предложенного им различия между содержательным (материальным) и формальным модусами речи. Согласно этому различию, предложения, сформулированные в содержательном модусе, говорят об объектах, в то время как предложения в формальном модусе говорят о словах. С точки зрения Карнапа, в обыденном языке есть немало предложений, которые на первый взгляд кажутся предложениями об объектах, но при внимательном анализе оказываются предложениями о словах. Эти предложения очень часто используются по аналогии с предложениями об объектах, что и приводит, как считает Карнап, к возникновению псевдопроблем.

Взамен прежней  метафизики Карнап сформулировал новое  понимание философии как «логики  науки». Вначале, когда Карнап понимал  под логическим анализом исключительно  определение синтаксической структуры  языка, он, отождествляя философию с  «логическим синтаксисом языка  науки»» ее задачу видел в том, чтобы формулировать «синтаксические  правила вместо философских аргументов». Однако впоследствии семантические  исследования польского логика и  математика А:Тарского убедили Карнапа в необходимости расширить логический анализ языка, включив в него выявление семантических свойств и отношений.

Логический анализ в понимании Карнапа призван  был не только «очистить» науку от метафизики, но и выявить, в конечном итоге, единство научного знания. Единство науки — вот еще одна идея, проходящая через все творчество Карнапа. Эта идея была воспринята Карнапом у О.Нейрата в виде физикалистского тезиса о том, что язык физики является общим для всей эмпирической науки. Благодаря этой эмпирической однородности языка все науки, включая социальные, являются лишь различными разделами одной унифицированной науки. Для обоснования тезиса о единстве науки необходимо было прежде всего показать, что психологические термины могут быть введены на базе физического словаря, что Карнап и предпринял в статье «Физикалистский язык как универсальный язык науки» (1932).

Метод философского исследования Карнапа можно охарактеризовать как логический анализ с помощью  реконструкций в модельных языках с четко заданной структурой. Карнапа  отличала предельно ясная, четкая и  строго ориентированная на решение  задачи, манера рассуждения, поиск максимальной точности, тщательная обоснованность выводов, недогматичное, открытое отношение к критике — именно те качества, которые всегда характеризовали добросовестного ученого и которые, как надеялись логические позитивисты, должны возобладать в практике философских исследований.

Р.Карнап сознательно  строил свои философские исследования «по образу и подобию» науки. Как  пишет Герберт Фейгль, передавая свои впечатления о первой лекции, прочитанной Карнапом в Венском кружке по проблеме пространственно-временной топологии, — он излагал свои взгляды «в манере, в какой инженер объяснял бы структуру только что изобретенной им машины»4. Безусловно, само по себе использование логических методов и научных критериев строгости и точности рассуждений еще не дает гарантированного успеха в решении философских проблем, однако в случае Карнапа удивительное сочетание исключительно ясного, строгого и основательного анализа, смелости логического воображения, глубокой философской интуиции и умения схватывать в предельно четких и прозрачных формулировках существо проблемы привело к результатам, которые имеют первостепенное философское значение.

Для тех, кто  знаком с Карнапом только по его  работам, он может показаться «воплощенной рациональностью», мыслителем, который  в спокойной, неэмоциональной манере занимается сложными теоретическими построениями, чрезвычайно далекими от мира человеческих страстей и надежд. Однако это не вполне так. Пройдя первую мировую войну, Карнап прочно утвердился в идеях  социализма и пацифизма, верность которым  он сохранял до последнего дня. Всю  свою жизнь он активно боролся  за социальную и политическую справедливость. Не удивительно поэтому, что на последней  фотографии, снятой незадолго до его  смерти, Карнап запечатлен на заседании  Организации борьбы за гражданские  права африканского населения Америки  в Лос-Анджелесе, активным участником которой он являлся.

Со смертью  Карнапа практически прекратило существование и то направление философской мысли, которое вдохновлялось его неустанным творческим поиском.

Сегодня уже  нельзя найти философа, который бы открыто заявлял о своей принадлежности к логическому позитивизму. Примечателен тот факт, что в 1978 году А.Айер, влиятельный представитель этого философского направления в Англии, отвечая в интервью на вопрос, что, по его мнению, является главным недостатком доктрины логического позитивизма, сказал: «Я полагаю, наиболее важным... является то, что почти вся она оказалась ложной»5. Действительно, дискуссия по протокольным предложениям убедительно показала, что не существует абсолютно надежного эмпирического базиса, выступающего пределом логического анализа научного знания. Не удалось осуществить и программу редукции всех научных терминов к некоторому классу базисных эмпирических понятий. В силу этого идея единой унифицированной науки не получила своего строгого обоснования. Принцип верификации оказался слишком жестким критерием познавательного значения: помимо метафизики он отсекал от науки и ее наиболее плодотворные части — научные законы и теоретические термины. Но как не раз случалось в истории философской мысли, ложность доктрины не помешала плодотворному использованию последующими поколениями философов тех принципов и установок, которые составили существо философского метода логического позитивизма. Для новых поколений философов оказалось очень привлекательным стремление Карнапа и его сторонников держаться твердой почвы фактов и обоснованных данных, использовать только ясные, строгие построения, избегая пустых спекуляций и недомолвок. Взглянув на вещи под этим углом зрения, нельзя не признать, что в XX веке трудно найти другое философское направление, которое отложило бы столь сильный отпечаток на последующее развитие философской мысли, как логический позитивизм. Приоритетное внимание к логическим средствам анализа и аргументации, перевод рассмотрения философских проблем в чисто лингвистическую плоскость («в разговор о словах и их значениях»), проведение философского исследования по научным стандартам и меркам, обоснование философских положений э манере, допускающей объективную критическую оценку и т.д., — все эти качества, отличающие современную аналитическую философию, сформировались во многом благодаря усилиям логических позитивистов и Карнапа в первую очередь.

ПРИМЕЧАНИЯ 

1. Программа  сведения математики к логике, получившая название логицизма,  была изложена в работе Г.Фреге  4 Основные законы арифметики* (1893-1903).

2. Например, для  предиката «растворимый [в воде]»  можно предложить два способа  сведения к наблюдаемым свойствам: (1) *Х растворим, если и только  если всякий раз, будучи помещен  в воду, он растворяется», и  (2) 4 Будучи помещен в воду, X является растворимым, если и только если X растворяется». Первый способ Карнап называет определением и показывает его несоответствие обычному смыслу слова 4растворимый», поскольку он ведет (в силу свойств материальной импликации) к парадоксальному результату, а именно: если X вообще не был помещен в воду, то он растворим. Второй способ, не имеющий такого нежелательного следствия, Карнап называет 4 редукционным предложением».

3. Карнап Р.  Преодоление метафизики логическим  анализом языка. — Вестник  Московского университета. Серия 7. Философия. М., 1993, М» 6, с. 26

4. Rudolf Carnap, Logical Empiricist. Materials and Perspectives. Ed. by J.Hintikka. Dordrecht, Reidel, 1975, p. XIV.

5. Цит. по: Hanfling O. Logical Positivism. Columbia Univ. Press. New York, 1981, p.