Языковая игра на газетной полосе

«Пускать наркоманов в гости будет себе дороже»

«Ужесточить наказание за содержание наркопритонов планируется в недалеком будущем в России.

Как стало известно "МК", "драконовские" поправки в УК внесены на рассмотрение Госдумы. В законопроекте предлагается сажать за решетку всех, в чьих домах наркоманы хоть раз укололись или проглотили "колесо". За предоставление помещений для потребления наркотических и психотропных средств грозит год лишения свободы.

Впрочем, у этих поправок к УК есть и обратная сторона: из квартир наркоманы выйдут на улицу и начнут колоться в скверах, подворотнях и подъездах, где их увидит гораздо больше людей.» [17].

Основу фактологической информации в приведенной заметке составляет сообщение о внесении на рассмотрение Госдумы поправок в Уголовный кодекс, ужесточающих наказание за содержание наркопритонов. Данный факт становится поводом для критической интерпретации, одним из способов которой наряду с лексическими средствами снижения (сажать за решетку, уколоться, проглотить «колесо») становятся композиционные блоки. Как заголовок, так и последний абзац текста описывают возможные следствия принятия законопроекта, при этом описание в заголовке отличается от описания в последнем абзаце своим фантазийно-игровым характером, в то время как второе выглядит более «реалистичным» и нейтральным. Тем не менее, в обоих случаях происходит подмена информирования интерпретацией, поскольку сам выбор из множества возможных следствий еще не принятого законопроекта неизбежно является субъективно-оценочным. Таким образом, семантическое заполнение композиционного блока «следствие» направлено на формирование читательского мнения в отношении сообщаемого факта в заданном газетой русле (при «достраивании» следствий в ином, не менее «реалистичном» ключе, напр., данные меры способны значителено усложнить «условия труда» наркодилеров и т.п., закладывается более позитивная оценка законопроекта). Расположение обоих рассмотренных композиционных блоков в сильных позициях текста, а игрового - в абсолютно сильной позиции, создает дополнительную акцентуацию оценки. Игра, таким образом, выступает здесь как средство дискредитации социально значимого законопроекта.

Иную функцию выполняют игровые  композиционные блоки в сообщениях о бытовых происшествиях, курьезных случаях из жизни «простых людей». Так, в следующем тексте сходные по структуре с предыдущим примером игровые композиционные блоки способствуют усилению юмористического эффекта сообщения, а в более широком институционально-маркетинговом контексте - повышению рейтинга издания:

«Теперь и мамонта засолит!»

«65-летняя пенсионерка из Зеленодольского района Татарстана, услышав по телевизору о перебоях в ряде мест с солью, закупила ее аж полцентнера!

Вожделенный продукт был приобретен ею в магазине родной деревни Сафонове по 25 рублей за кило. Напуганная слухами женщина выложила за покупку ровно ПОЛОВИНУ ПЕНСИИ. И, радостная, повезла 50 килограммов соли на саночках домой. Теперь односельчане паникерши головы ломают: что ж делать-то соседка будет с этой солью? Может, морские ванны решила принимать для здоровья?» [18].

Как видим, фантазийно-игровыми являются оба композиционных блока «следствие» - в заголовке и в конце текста. Последний входит также в состав другого блока, где описывается реакция окружающих на действия пенсионерки: «теперь односельчане... головы ломают...». Это «описание» в свою очередь также едва ли можно назвать фактологическим, поскольку с одной стороны, оно не добавляет ничего существенного к структуре самого факта, а с другой - содержит субъективно-эмоциональную оценку со стороны «односельчан», достоверность передачи которой далеко не очевидна (то, что «односельчане ломают головы», не объективный факт, а обобщающее суждение на основе не известных читателю источников). Следовательно, этот блок также придает дополнительный «фольклорно-развлекательный» колорит сообщению и является игровым. Изобилие в тексте игровых лексических микроформ (аж, вожделенный продукт, выложила и т.п.) усиливает его экспрессивно-оценочное звучание.

3) Игровые сюжетные трансформации

Попытки выявления институционально сложившихся моделей представления событий, структуры сюжета и его трансформаций в различных типах дискурса предпринимались в так называемых «сюжетных грамматиках». Не вдаваясь здесь в когнитивное содержание этих моделей, отметим лишь, что речь идет об экспликации инвариантных/вариантных схем построения текста для того или иного типа дискурса. В области новостного дискурса одна из первых попыток моделирования макроструктуры новостей была предпринята Т. ван Дейком, обратившим внимание на такое построение сюжета в новостях, когда вершинное положение занимает сообщение основного факта, а последующее текстовое развертывание состоит в описании его деталей и обстоятельств. Если же в заметке имеют место нарушения этой последовательности, либо полное «заимствование» структуры сюжета из других речевых жанров, то можно говорить о трансформации сюжета, в том числе и игровой.

Конвенциональное «ожидание» реципиента в отношении новостей СМИ - «узнать, что произошло нового». Нередко  на телевидении и в прессе наблюдается  «игровой» обман этого ожидания, когда, например, в качестве новости  сообщается «что-то, что не произошло». Это один из простейших видов игровой  сюжетной трансформации, встречающийся, как видно из следующего примера, и в самом коротком новостном жанре - информации.

«Видный оппозиционер Михаил Касьянов собрал мыслителей»

«Президент фонда "Общественная альтернатива" Касьянов пригласил известных экономистов и социологов для обсуждения "развилок экономической политики - 2010". Альтернативной экономической политики собравшиеся не представили.» [19].

В данном сообщении прослеживаются два способа языковой игры: микроформы и сюжетная трансформация, при этом основная роль в создании игрового эффекта принадлежит второму  способу. А именно: на уровне логико-семантической макроструктуры текста заложен эффект обманутого ожидания. Как в сильной заголовочной позиции, так и в основном по объему предложении сообщается о факте, не имеющем самом по себе статуса новости (М. Касьянов пригласил экономистов и социологов...). Данная констатация предполагает последующее сообщение о развитии события и его итогах: представительность форума, амбициозность заявленной тематики и целей создают ожидание весомого результата. Однако, как видим, таковой в сюжетной структуре заметки отсутствует. Путем акцентуации «нулевого результата» здесь нарушена общепринятая «сюжетная» схема подачи и восприятия новостного факта, тем самым отсутствию значимой новости придается статус события с отрицательным прагматическим эффектом. Вполне очевидно, что в функциональном плане такая подача информации не способствует формированию позитивного имиджа упомянутого политика, а направлена, скорее, на его «мягкую» дискредитацию. Последняя усилена также игровыми микроформами: видный оппозиционер - парафраз известного сочетания периода советского «новояза» видный государственный (и политический) деятель, мыслители - стилистически завышенная номинация, обнаруживающая ироническую коннотацию как при обозначении самого референта (известные экономисты и социологи), так и результатов его действий (альтернативной экономической политики <мыслители> не представили).

Подражание сюжетной структуре  других жанров можно проследить на следующем примере:

«Кудрин - главный по оленям»

«Оказывается, в том, что поголовье северных оленей в России сокращается просто бешеными темпами, виноват Алексей Кудрин.

Так считает министр сельского хозяйства  Алексей Гордеев. Минфин, по его словам, не хочет финансировать эту отрасль. Вот олени и дохнут.

Сенаторы, правда, усомнились, что эти животные питаются исключительно купюрами, а  не ягелем, и целый час мучили министра вопросами о путях решения этой глобальной, по их мнению, проблемы.

«Замордованному»  министру ничего не оставалось, как  послать всех сенаторов... на Север.

-Минфин  вычеркнул нас из плана финансирования, - заявил он, - поэтому нужно разбираться  на месте. Милости прошу пожаловать  на Север. Присоединяйтесь!» [20].

Содержание собственно новостной  информации в данном сообщении сводится к тому, что министр сельского  хозяйства А. Гордеев, выступая в  Совете Федерации, упрекнул министра финансов А. Кудрина в недофинансировании оленеводства. Эта новость подается в форме занимательной мини-истории, сюжет которой не совпадает со структурой описываемого факта. Так, в сильной позиции заголовка и начала сообщения акцентируется не сам факт упрека Гордеева в адрес Кудрина, а повод конфликта (олени) и его «виновник» (Кудрин). Обстоятельства и место действия напрямую не указываются, читатель может лишь предположить, что министр Гордеев выступал перед Советом Федерации с неким докладом, тема которого едва ли исчерпывалась одним оленеводством. В нарративном развитии конфликта участвуют и сенаторы, причем явно не на стороне Гордеева. В итоге «обвинитель» сам оказывается в позиции обвиняемого и вынужден защищаться не совсем обычным способом - приглашением сенаторов «на Север».

Таким образом, трансформация сюжета осуществлена путем отбора из реального  события наиболее занимательных  фрагментов и сюжетных линий (олени, министр против своего коллеги, сенаторы против министра) и конструирования из них нового сюжета. Игровая драматургия здесь подменяет реальный факт, тем самым занижается его значимость и подвергается дискредитации политический имидж одного из субъектов сообщения. Игровое передергивание информации усиливается как за счет включения микроформ (главный по оленям, оказывается, дохнут, мучили вопросами, замордованный, послать на Север и др.), так и путем использования игровых композиционных блоков (животные питаются исключительно купюрами, а не ягелем; глобальной, по их мнению, проблемы). В конечном итоге факт общественно-политического характера предстает в виде бытового курьеза, участниками которого в роли незадачливых «героев» выступают высокопоставленные государственные чиновники. Итак, языковая игра в данном новостном сообщении, как и в примерах 3 и 5, является средством дискредитации, объектом которой в данном случае также становятся политические деятели.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Языковая  игра, сопутствующая человеку со времени  обретения им речи, с самых древних времен превратилась в объект исследований ученых и мыслителей самых разных направлений. Правда, при этом необходимо отметить, что некоторых из них интересовала не столько языковая игра, сколько связанные с нею эффекты. Интерес филологов на современном этапе к феномену языковой игры отражает очевидный факт повышения роли так называемых асистемных явлений в лингвистических исследованиях.

Языковая  игра на различных уровнях языка  оказывает эмоциональное воздействие  на читателя. Рассмотренные способы  создания языковой игры в текстах  газет нацелены на то, чтобы удивить, шокировать, рассмешить, вызвать восхищение или отвращение.

Это позволяет  утверждать, что языковая игра - универсальное  явление современной журналистики, сформировавшееся как прием коммуникации, характерная черта современного российского газетного текста.

Суммируя  результаты исследования, можно отметить, что мы посмотрели на образование примеров языковой игры на газетной полосе с точки зрения фонетики, морфологии, словообразования, синтаксиса и стилистики.

Также мы изучили все виды языковой игры и  цели ее применения в тексте, рассмотрели  ее особенности не только в теории, но и на примерах.

Мы выявили  особенности, функции языковой игры, классифицировали правила образования, подкрепляя каждый пункт наглядным  примером.

Цели  исследования выполнены и можем  сделать вывод, что языковая игра достаточно часто используется в сфере СМИ, а чаще всего на страницах газетных полос. Также языковая игра помогает разнообразить речь «говорящего» и увлекательнее преподнести ее читателю.

 

 

 

Список  используемых источников:

 

1. Витгенштейн Л. Философские работы. – М., 1994. – Ч. 2. – С. 83.
2. Земская Е.А., Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Особенности мужской и женской речи // Русский язык в его функционировании: Коммуникативно-прагматический аспект. М.: 1993. – C.90–136. 
3. Ришар Ж.Ф. Ментальная активность. Понимание, рассуждение, нахождение решений. М.: Изд-во "Институт психологии РАН",1998. – С. 236.

4.  Гридина Т.А. Принципы языковой игры и ассоциативный контекст слова в художественном тексте // Семантика языковых единиц : Докл. VI 

5. Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. М.: Лабиринт,1997. – С. 258. 
6. Земская Е.А. Языковая игра // Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика.Жест. М., 1983. – С. 167.

7. Федосюк М.Ю. В каком направлении развивались стили русской речи ХХ века // Филология и журналистика в контексте культуры (Лиманчик - 98): Материалы Всерос. науч. конф. Вып. 4. Ростов-на Дону,1998. 

8. Хейзинга Й. Homo ludens. Человек играющий. Перев. c нидерл. М.,1992. – С. 89.

9. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. – СПб.: Алетейя, 1998. – С. 33.

10. Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. – М., 1983. – С. 172.

11. Костомаров Е.Г. Русский язык на газетной полосе. Изд-во Московского ун-та,1971. – С. 189.

12. Болотов К.А. «Клубные интересы» // «Аргументы и факты» – 2008 г. №4. – С. 12 – 15.