Тема вольности в лирике А.С. Пушкина

ТЕМА ВОЛЬНОСТИ  В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А. С. ПУШКИНА

 

Содержание

1. Вступление
2. Великий гражданин великого народа

(Пушкин в освободительном  движении своего времени)

1. Лицейская республика.
2. Пушкин и ранние декабристские организации.
3. Поэт в южной ссылке (1812-1824)
4. Михайловское.
5. 14 декабря 1825 года
6. «Я гимны прежние пою…»

3. Заключение

4. Список используемой литературы.

 

1. Вступление.

 

  Пожалуй, одной из чаще  всего повторяющихся в пушкинских  стихах слов – свобода (или  равнозначные – вольность, воля). Бесконечны оттенки смысла и  содержания этого слова у Пушкина. Но главный, сокровенный смысл его – всегда одинаков. Пушкин был певцом и вдохновителем освободительного движения своего времени: как поэт, свою заслугу перед народом он видел в том, что «чувства добрые лирой пробуждал» и в свой «жестокий век» восславил свободу. В лице Пушкина поэзия впервые явилась выразителем и возбудителем общественного мнения в России. Поэзия - выразитель? Да! Поэзия - воспитатель? Да! Поэзия - эхо русского народа? Да! Поэзия – борец против тирании, деспотизма, за свободу, за просвещение? Да! Все это непременные черты пушкинского поэтического идеала.      

  Тема свободы в творчестве  Пушкина – одна из тем, издавна  привлекавших к себе большое  внимание и нашего пушкиноведения  и нашей исторической науки.  Это тема интересует и меня, так как вольнолюбивая лирика занимает едва ли не главное место в творчестве поэта. Подавляющая часть его стихотворений проникнута бунтарскими настроениями и является прямым призывом к борьбе.

  Пушкин не был членом тайного  общества, не принимал непосредственного участия в восстании, не был привлечен к следствию и суду. Но широта, глубина и многогранность его творческого гения, мощь его художественного слова и вместе с тем горевший в нем неугасимый пламень гражданского сознания и гражданского чувства так велики, что основоположник национального искусства слова, родоначальник последующей классической нашей литературы, он объективно является, не только до, но и после 14 декабря, одним из замечательнейших деятелей русского освободительного того начального периода, вершиной которого было восстание декабристов. К этому главному выводу я твердо пришел по ходу и в итоге данного моего труда. Попытке обосновать этот вывод он и посвящен.

  Для того, чтобы возможно  полнее и ближе к истине  это осуществить, необходимо придать теме новый поворот. Следует вести точку отсчета не от декабристов к Пушкину – это задача и дело историков, а это – задача и дело историков литературы – от Пушкина к декабристам.

 

2. Великий гражданин великого народа.

(Пушкин в освободительном движении своего времени)

 

И жив великий гражданин 

Среди великого народа

Пушкин «Андрей Шенье» (1825)

 

  Из рядя вон выходящая,  бьющая ключом художественная  одаренность Пушкина почти с  первых же его шагов стала  привлекать к себе восторженнейшее  внимание современников. Начало этому было положено еще в лицейские годы. Вообще, основное, чем был отмечен Лицей в жизни Пушкина, заключалось в том, что здесь он почувствовал себя Поэтом. В 1830 году Пушкин писал: «… начал я писать с 13-летнего возраста и печатать почти с того же времени».

В те дни – во мгле дубровных  сводов

Близ вод, текущих в тишине,

В углах Лицейских переходов,

Являться Муза стала мне.

Моя студенческая келья,

Доселе чуждая веселья,

Вдруг озарилась – Муза в ней

Открыла пир своих затей;

Простите, хладные науки!

Простите, игры первых лет!

Я изменился, я поэт.

  Характерно, что Пушкин стал  ощущать себя не просто «стихотворцем» («не тот поэт, что плесть стихи  умеет»), а именно Поэтом и твердо, хотя литературное поприще не  сулило ни чего житейски привлекательного, решает на него вступить, ибо, как он понял – это тоже на всю жизнь, не может им не быть. («К другу стихотворцу», 1814)

  Это сознание укрепил и  первый, так же весьма ранний  литературный триумф – знаменитое  чтение на лицейском  экзамене «Воспоминаний в Царском Селе», которое так воспламенило совсем уж одряхлевшего Державина. Тут же гласно объявившего их автора своим литературным наследником – «вторым Державиным».

 Одновременно и столь же  стремительно в Пушкине – поэт  стал расти, тоже перерастая в этом отношении своих учителей – Батюшкова, Жуковского, Вяземского, Державина, - патриот – гражданин. Началась схватка не на жизнь, а на смерть с вторгшимся в Россию Наполеоном. Подавляющее большинство будущих декабристов (и это оказало громадное влияние на складывание их политических убеждений) принимало участие, и порой очень активное в Отечественной войне 1812 года и последующих заграничных походах. Лицеистам, по их возрасту, этого не было дано. Но и сам Пушкин, и его ближайшие товарищи, такие как Пущин, Кюхельбекер, Вольховский, всем существом своим рвались к этому:

                                       Вы помните текло за ратью  рать,

                                       Со старшими мы братьями прощались

                                       И в сень наук с досадой возвращались

                                       Завидуя тому, кто умирать, шел  мимо нас…

Но вернемся к пушкинскому  дебюту – «Воспоминаниям в Царском Селе». В патриотический контекст «Воспоминаний», наряду с гордостью поэта своим народом, не только отстоявшим Родину, но и освободившим от тиранического ига Наполеона Европу, вошло, отражая господствовавшие тогда настроения широких общественных кругов, несколько восторженных строк в адрес торжественно возвращающегося в отечество царя – героя, который «взял Париж» и «основал лицей» (несмотря на последующее резчайшее отрицательное отношение к Александру I, Пушкин в основном считал эти два события объективно историческими его заслугами); восторженные ноты в адрес «грозного ангела» - Александра снова зазвучали после попытки захвата Наполеоном былой власти («сто дней»)   в стихотворениях «Наполеон на Эльбе» и «На возвращение государя императора из Парижа в 1815 году».

 Второе из них было написано  по «повелению» высшего начальства, но, как и предыдущие, вполне искренне, выражая не только настроенность широких общественных кругов, но и чувства самого поэта. «Вы помните, как наш Агамемнон Из пленного Парижа к нам примчался, Какой восторг тогда пред ним раздался! Как был велик, как был прекрасен он, Народов друг, спаситель их свободы!» - напоминал Пушкин товарищам в последней лицейской годовщине 1836 года («Была пора: наш праздник молодой…»).

  Но уже в связи со стихами  «На возвращение…» проявилось пушкинское «веселое лукавство ума». Есть известие о нарисованной им, очевидно, вскоре же; карикатура на Александра, который до того «располнел» в «чужих краях», что с трудом проехал в воздвигнутые для него триумфальные ворота. А одним из самых ранних лицейских стихотворений Пушкина, убедительно ему приписываемым, является эпиграмма на царя («Двум Александрам Павловичам»), который « нос переломил… под Аустерлицем» (был наголову разбит в 1805 году Наполеоном) и «хромает головою» (заключил «позорный», как позднее будет называть это Пушкин, Тильзитский мир). В 1826 году Пушкин написал Жуковскому, что «подсвистывал царю Александру, до самого гроба». Как видим, он стал ему подсвистывать, в сущности, с первых же своих литературных шагов.

  Но и независимо от этого  настроения «любви, надежды, тихой  славы» недолго тешили своим «обманом» уже и тогда проявившего исключительную зоркость поэта.

  И вот всего через два-три  месяца после «Воспоминаний»  и за пять лет знаменитого  рылеевского послания «К временщику»  Пушкин пишет и публикует свое  якобы переведенное «с латинского», послание «К Лицинию « (1815), в котором иносказательно, но в полном соответствии с политическими реалиями текущего дня бичует нового «любимца деспота» - всевластного временщика, наложившего «ярем» на Рим, и бесстыдную толпу гнущих перед ним спину льстецов и рабов. В то же время это сатирическое послание окрашено высоким и гордым гражданским лиризмом,

Я сердцем римлянин; кипит в груди  свобода;

Во мне не дремлет дух великого народа.

Завершаясь грозной предупреждающей  концовкой (первый пушкинский «урок царям» уроками истории):

«Свободой Рим возрос, а рабством погублен».

Все это  придает посланию особое значение. В нем зерно последовавших  года два спустя «вольных стихов»  поэта. Мало того, основные мотивы его, в особенности удар по рабам и  льстецам будут повторяться и в дальнейшем (конец 20-х и даже 30-е годы) его творчестве. Недаром оно сразу же привлекло к себе всеобщее внимание и было включено Пушкиным в первое отдельное издание его стихотворений, вышедшее в 1826 году (им поэт и новое издание 1829 года). В него же должны были войти «Воспоминания в Царском Селе», откуда, однако, поэт полностью убрал былые хвала Александру, подчеркнув взамен подвиг подлинного героя – русского народа.

  В последние лицейские годы  и особенно сразу после окончания  Лицея Пушкин настоятельно – в окружении пылких молодых умов, настроенных весьма решительно против абсолютизма и крепостничества. Среди них немало будущих декабристов или людей, им сочувствующих: Чаадаев, Вяземский, Лунин, Якушкин, Катенин, Глинка, братья Тургеневы. Разговоры идут острые, речи произносятся нередко бунтарские.                     

  Пылко, страстно, по велению  своей благородной чистой натуры, воспринял поэт, выйдя из Лицея,  идеи политической свободы в  кругу своих новых приятелей,  близких к ранним декабристским организациям, эти идеи дороги Пушкину. Это его поэзия, его лирика. И пусть Пушкин думает в это время, будто вольность народов может быть обеспечена путем ограничения самовластия законами («Вольность», «Деревня»). «Хочу воспеть Свободу миру, на тронах поразить порок» - вот что воспринималось в пушкинской вольнолюбивой лирике как главное, вот что вдохновляло русских революционеров, не только декабристов. А в  стихотворении «К Чаадаеву» (1818) и прямо говорилось о «грядущих обломках самовластья».

  После выхода из Лицея  Пушкин особенно сблизился с  Николаем Тургеневым, часто бывал  у него. Это тот самый Тургенев, о котором поэт впоследствии  вспоминал в «Евгении Онегине», рисуя первые сходки будущих  декабристов: 

Одну Россию в мире видя,

Преследуя свой идеал,

Хромой Тургенев им внимал

И, плети рабства ненавидя,

Предвидя в сей толпе дворян

Освободителей крестьян.

 Одна огненная страсть владела  Николаем Тургеневым – ненависть  к крепостничеству, об этом  он неустанно и горячо говорил,  где только можно. Он считал, что глупо мечтать о политической свободе, о парламенте, пока не уничтожено крепостное право: «Непозволительно мечтать о политической свободе там, где миллионы несчастных не знают даже простой человеческой свободы».

  «Хромой Тургенев» присматривался к юному поэту, замечал, как восторженно загорались его глаза, едва разговор переходил на «опасные темы», подначивал: «Все ахи да охи, молодой человек, в ваших стихах. Не стыдно ли вам оплакивать самого себя и несчастную свою любовь, когда Россия стонет от Петербурга до Камчатки».

  В то же время брат Николая  Сергей записывал в своем дневнике: «Мне опять пишут о Пушкине,  как о развертывающемся таланте.  Ах, да поспешает ему вдохнуть  либеральность, и вместо оплакиваний  самого себя пусть первая его  песнь будет: «Свобода».

  Пожелание исполнилось менее  чем через месяц. Ода «Вольность»  была написана прямо вслед  вот за таким душещипательным,  но мастерским стихотворением (предтечей  есенинских!):

                                   Не спрашивай, зачем душой остылой

                                   Я разлюбил веселую любовь,

                                   И никого не называю милой

                                   Кто раз любил, уж не полюбит  вновь,

                                   Кто счастье знал, уж не узнает счастья

                                   На краткий миг блаженство  нам дано:

                                   От юности, от нег и сладострастья

                                   Останется уныние одно…

  И вслед за этим – пламенный,  трибунный стих «Вольность». Дело было так. У Николая Тургенева собрались молодые вольнодумцы. Речь зашла о Павле I, кто-то подвел Пушкина к окну, показал на Михайловский замок, расположенный напротив, - последнюю резиденцию Павла, где он был убит с молчаливого соизволения своего сына Александра: Тиран и народ. Задушенный душитель вольности. Вот тема для поэта!