Экология природы и экология души

      Дарью такие мысли не посещают; потому она так и оберегает кровную связь с малой родиной, что знает ей цену и не хочет оказаться в положении Павла.

     В повести «Прощание с Матёрой» есть глава (19), которую критик           И. Панкеев назвал притчей. Эта глава отведена огромной лиственнице, о которой никто не решался сказать «она», а называли дерево «царским лиственем». Он «вечно, могуче и властно стоял на бугре в полверсте от деревни, заметный почти отовсюду и знаемый всеми». [12, стр.161]. Сравнить его было не с чем ни по размерам, ни по крепости, ни по устойчивости. Многие истории, ставшие местными легендами, были связаны с ним.

     Но и до него добрались чужие люди, которым было приказано очистить остров. Они рубили листвень топором – но топор отскакивал обратно, пытались пилить – не брала его ствол пила, обливали бензином и поджигали– но огонь не приставал, «только мазал его сажей». Люди вошли в азарт, им хотелось победы, они злились, придумывали всё новые способы. Но на голой и обезображенной уже в этом месте Матёре продолжал властвовать «царский листвень». Он, этот листвень, не природу ли, родную землю символизирует собой? А может быть, тот нравственный стержень, который есть в таких людях, как Дарья и её подруги? Любовь к родной земле, её природе, память о предках – это вросло в их души глубокими корнями, и убить, уничтожить, вытравить это никому не под силу.

     Валентин Распутин своей повестью предупреждал: «планов громадьё» приведёт к тому, что пострадают не только десятки и сотни подобных Матёре островов и деревень; главное, что пострадают тысячи человек. Такие, как Андрей, будут строить, разрушая, и, когда задумаются, чего в этом процессе больше, будет уже поздно: сожжённые до тла избы не восстанавливаются, надорванные сердца не излечиваются, «времён связующая нить» рвётся.

     А «последним актом трагедии разрушения былого нравственного уклада», по словам критика И. Панкеева, стала повесть В. Распутина «Пожар». Эта повесть – словно бы продолжение «Прощания с Матёрой». Сам Валентин Распутин, отвечая на вопрос: «Как создавалась эта повесть?» - отвечал: «Здесь прежде всего надо вспомнить повесть «Прощание с Матёрой». Я сам из «утопленников» - так у нас на Ангаре назывались те, чьи деревни от строительства гигантских плотин ушли под воду… не миновала этой судьбы и моя родная деревня Аталанка, которой, как и Матёре, пришлось переселяться и искать с затоплением пашни иных занятий. А занятия эти были – лес рубить…» [10, стр.119]. Да, писатель словно бы решил посмотреть: что же сталось с героями его предыдущей повести, каковы они, как повлияла на них перемена условий жизни, рода занятий, окружения?

     Что же представляет собой Сосновка, куда переехали жители затопленной Егоровки и других таких же деревень? «Неуютный и неопрятный, и не городского и не деревенского, а бивуачного типа был этот посёлок, словно кочевали с места на место, остановились переждать непогоду и отдохнуть, да так и застряли…» [11, стр. 290]. 

     Всё тут напоминает временное пристанище: и разбитые техникой улицы, и грязь, и клуб в общественной бане. «Те же самые люди, которые в своих старых деревнях, откуда они сюда съехались, и жизни не могли представить себе без зелени под окнами, здесь и палисадники не выставляли». [10, стр. 291]. Почему же? А потому, что всё временно: к чему пускать корни, если потом выберут здесь лес, и дальше кочевать надо. Лес валили, валили и валили, не заботясь, останется ли, вырастет ли что-нибудь тут после них или нет. Психология временщиков…

     Больше двадцати лет прошло с тех пор, как переехал сюда, в Сосновку, из родной своей Егоровки Иван Петрович – главный герой повести. За эти годы на его глазах, как никогда ранее, развилось пьянство, распались былые общинные связи (сначала каждая деревня строилась в Сосновке своей улицей, и жить собирались теми же общинами, что и прежде), люди стали словно чужими друг другу, озлобились. И ещё одно: леспромхозу нужны были рабочие руки, вот и понаехали сюда сезонники, шабашники, люди без кола, без двора – архаровцы, как их стали называть: «Всякие наезжали, но таких, как нынешние, не было. Эти явились сразу как организованная в одно сила, со своими законами и старшинствами. Пробовали разбить их – не получилось» [11, стр.298].Стоило лесничему Андрею Солодову оштрафовать леспромхоз за высокие пни, в результате чего архаровцам задержали зарплату, как они сожгли солодовскую баню, а затем у Солодова «потерялась лесхозовская кобыла, единственная на весь посёлок трудяга… Только по весне вытаяли её косточки в чащобе…» [11, стр.303]. Стоило самому Ивану Петровичу несколько раз высказать недовольство работой и поведением «бригады оргнабора», как он стал обнаруживать то песок в двигателе своей машины, то изрезанный шланг, а то и вовсе чуть не погиб: вдруг оборвалась металлическая подпора (а с той стороны, куда вывалили лес, суетились двое архаровцев).

     Во время пожара, когда горели склады, архаровцы первым делом набросились на водку – по цепи передавали не только ящики, но и откупоренные бутылки, из которых тут же пили; не стесняясь никого, брали впрок, словно своё собственное. Кто-то пробежал в новых валенках, взятых на складе, кто-то второпях натягивал на себя новую одежду. Клавка Стригунова (мы её встречали в повести «Прощание с Матёрой») ворует драгоценности, «полные карманы набила маленькими коробочками. А в них, поди, не утюги…». Вот так вместе с пожаром сгорали и такие человеческие качества, как порядочность, совесть, честность. А может быть, лучше сказать, «догорали»?

     Во время пожара погибает (его убивает один из архаровцев) дядя Миша Хампо – немой богатырь, поставленный охранять спасённое от огня добро: «Хампо только – только сумел рассмотреть, кто это и что, как сбоку на него обрушился удар… И снова и снова его ударили чем-то тяжёлым – не руками. Дядя Миша всё тянул голову, чтобы увидеть, кто бьёт, но никак не мог поднять её и только выставил правую, не подставленную ему руку, пытаясь защититься. И всё били и били его, всё били и били…» [11, стр. 329].                                                  

     Название повести В. Распутина имеет не только конкретное название: горят орсовские склады. В душе Ивана Петровича Егорова, человека честного, чистого, порядочного, тоже пожар, внутренний, никому из окружающих не видимый. Ему трудно понять и принять всё, что происходит в Сосновке: он озабочен тем, что портят технику, губят её, используя для собственной надобности, пьют и воруют… Иван Петрович решает покинуть Сосновку и уехать к сыну Борису на Дальний Восток. Он уже и заявление подал (ещё до пожара), и внутренне собрался, и жену свою Алёну подготовил. Но случившийся пожар словно бы показал, что земле этой, переполненной страданиями, нужен хозяин-защитник. В финальной  главе повести мы видим Ивана Петровича наедине с природой. Всё дальше уходя из посёлка, наблюдая гору, лес, залив, небо, Егоров чувствует, как «легко, освобождённо и ровно шагается ему, будто случайно отыскал он и шаг свой, и вздох, будто вынесло его наконец на верную дорогу» [11, стр.331].

     Уйдёт ли он из Сосновки или вернётся?

     «Молчит, не то встречая, не то провожая его, земля. Молчит земля. Что ты есть, молчаливая наша земля, доколе молчишь ты? И разве молчишь ты?» [11, стр. 331].

     Этими вопросами заканчивается повесть. «Время идёт, земля ждёт, её суд приближается», - говорит критик И. Панкеев [10, стр. 132].

     В повести В. Распутина звучит тревога за судьбу природных богатств Сибири, за родную землю, за судьбу человека, живущего на ней.

2.4. «Последняя пастораль» Алеся Адамовича как                                роман-предупреждение

     Роман Алеся Адамовича в критике часто называют романом-предупреждением. Предупреждением о чём? Попробуем понять логику раздумий, размышлений автора «Последней пасторали».

     Названием повести  писатель обращает нас в прошлое, к литературе Возрождения, Просвещения, к жанру изящного пасторального романа, который содержит описание мирных, часто любовных сцен пастушеской жизни. Но слово «последняя» вносит тревожные нотки уже в само название.   

     На первых же страницах  повести вместо мирных полей и дубрав мы видим некий остров «на дне глубокого колодца или скорее воронки». Но это «колодезное» пространство автор называет ещё и пустыней, где «нет эха». На этом острове живут огромные пауки, черви, трёхголовые крысы, жёлтые то ли цветы, то ли грибы, готовые задушить и человека, и берёзки… А женщина, мечтающая о материнстве, видит во сне ребёнка с тремя головами.

     На этом острове  оказываются трое: Он, Она и Третий. Кто же они? Это условные персонажи  без собственных имён. Критик  А. Газизова [7, стр.22] сравнила их с тремя мифопоэтическими стихиями: Он – Вода, потому что мореход и командир подводной лодки; Третий – Воздух, ведь он прилетел, и его называют иногда Дельтапланом; а Она – Земля, какой признана женщина от века. В Ней – Всеженщине – сконцентрировано женское начало, её прекрасный женский облик навеян картиной Боттичелли «Весна». Она не имеет национальности и способна произносить слова любви на разных языках. Просыпаясь, она может быть парижанкой, англичанкой, африканкой, русской – Всеженщиной. «Когда… медовые волосы пчёлами вьются – летают вокруг прекрасного лба и длинно падают по шелковистому голубому морю, а в лице такая оживлённая и счастливая скромность совершенства        (боттичелиевская!), никакая война, никакая смерть не кажутся случившимися окончательно…» [1, стр.528]. Из «отрывков, осколков, ошмётков» рухнувшего мира Она создаёт Дом, Очаг, Семью, мечтает о ребёнке. Во Всекаинах, в Нём и Третьем (а вообще так она называет всех мужчин: они развязали ядерную войну и где-то там ещё все воюют), Она пробуждает готовность жертвовать собой для Другого, умение прощать (отказ от дуэли, ожидание общего ребёнка говорят об этом).

Боттичелли «Весна»

     Финал повести потрясает. Она из символа Любви и Красоты  превращается в символ Смерти, старуху-смерть, искупавшись в мёртвых водах бывшего мирового океана: «И тут я увидел Старуху. Откуда она, кто это? Сидит, вытянув ноги на песке… Почему смерть рисуют в виде старухи – вот такой?

     Прошелестел как бы  даже не голос:

     – Вода плохая…  нехорошая… ты говорил… Сижу рядом с незнакомым мне существом – и обливаюсь слезами…

     – У нас будет  ребёнок,  – произносят губы, которых  уже нет… Непроизвольно привычным  жестом тронула грудь, то, что  осталось от женской груди…» [1, стр.591-592]. Не будет ребёнка, не будет продолжения жизни на этом острове… А может быть, не всё ещё потеряно? Может быть, возродится жизнь? Когда-то Он называл её властно «моя женщина», теперь – нежно «солнышко», «весна моя». Теперь он сочинил свою молитву о Любви: «Солнышко! Солнышко моё! Весна моя! У нас всё ещё будет. Всё, всё хорошо. Это пройдёт, это всё пройдёт. Всё нам только кажется. Вернётся, всё вернётся… Всё будет хорошо, всё, всё будет!..» [1, стр.593-594]. Может быть…

     Над «Последней пасторалью»  Адамович начал работать в 1982 году, заканчивал в 1986 – в год Чернобыльской катастрофы. Он предупреждал о катастрофичности ядерной войны для судеб цивилизации, а в 1986 взорвался 4-ый блок Чернобыльской АЭС. Мирный атом вышел из-под контроля человека – трёхголовые крысы, грибы-цветы и прочее стали реальностью, а тридцатикилометровая зона – своеобразным островом из «Последней пасторали», где, кстати, и по сей день живут люди…

     Роман А. Адамовича не оставляет читателей равнодушными. Он побуждает к действию: необходимости найти выход, остановить разрушение, уничтожение всего – природы, красоты, нравственности, самой Земли.

2.5. Отражение экологических реалий сегодняшнего дня в современной публицистике и научно-популярной литературе

     В наше время угроза окружающей среде приняла глобальный характер. В качестве важнейших экологических проблем в современном обществе называются следующие: стремительный и неконтролируемый естественный прирост населения; производство в интересах господствующих групп, не заботящихся об условиях окружающей среды; истощение сырьевых и энергетических источников, развитие технико-технологических систем, загрязняющих природу, и многие другие проблемы, малые и большие. Всё это находит отражение в газетной, журнальной и телепублицистике. В. Гёте принадлежат слова: «Природа не признаёт шуток, она всегда правдива, всегда серьёзна, всегда строга; она всегда права, ошибки и заблуждения исходят от людей» [5, стр.355].

     Да, многие экологические  катастрофы происходили и происходят  из-за ошибок и заблуждений людей. Например, Чернобыльская авария. Она произошла 26 апреля 1986 г. «Около 400 тысяч человек участвовало в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, более 7 тысяч ликвидаторов умерли или покончили с жизнью, 30 тысяч стали инвалидами. Полмиллиона человек живёт на заражённых территориях. Точных сведений о количестве облученных так и не существует, как нет и однозначных прогнозов у учёных о возможных генетических последствиях влияния радиации. Самые плохие прогнозы отечественных и зарубежных специалистов, сделанные после аварии на Чернобыльской АЭС, меркнут перед жестокой реальностью. Под влиянием малых доз радиации количество онкологических заболеваний в районах, подвергшихся радиоактивному заражению, увеличилось в 20 раз. В особенно тяжёлом положении оказались дети. Здоровы лишь 11 из 1 тыс. После 1992 г. На Украине родились 146 тыс. 272 младенца с аномалиями в развитии. Такого ещё не было никогда» [«Зелёный мир», 1995, №2, стр. 3].