Целостный анализ рассказа М. Горького «Старуха Изергиль»

Целостный анализ рассказа М. Горького «Старуха Изергиль» (урок по опережающим заданиям)

 

Рассказ «Старуха Изергиль»  — первое из произведений Горького, которое изучается в выпускном  классе. Почему мы начинаем систему  уроков по Горькому с анализа этого  произведения? Конечно, немаловажно, что, по общему признанию, рассказ «Старуха Изергиль» — одно из наиболее совершенных  произведений писателя1. Но главное  все же в другом — в том, что  этот рассказ есть в некотором  роде «знаковое» произведение, характеризующее  сущность творчества раннего Горького.

 

Девяностые годы — годы становления Горького-писателя. В 1897 году, уже будучи автором ряда произведений, вызвавших большой резонанс в  читательской среде, он писал одному из своих корреспондентов: «Я темная фигура для вас? И для себя самого тоже»2. Молодой писатель интенсивно вел поиски своей творческой манеры, своего индивидуального стиля. Он перепробовал разные художественные манеры, стили, жанры: одновременно с романтическими легендами писал рассказы в натуралистическом  ключе, наравне с беллетристикой — публицистику, прозу перемежал  стихами. Но в восприятии современников  Максим Горький был прежде всего  автором «Макара Чудры» и «Старухи Изергиль», ибо на фоне господствовавших тогда реалистических вкусов романтические  рассказы Горького были вызывающе экзотичны  — они поражали сильными страстями, яркостью красок, мощной экспрессией  авторского слова.

 

В 80-е годы обнаружили свою несостоятельность народнические  концепции — и идея кровавого  террора, и идея «хождения в народ». Настроения уныния и упадка поразили значительную часть интеллигенции. «А наше пошехонское дело теперь —  пиво пить», — саркастически прерывает  один из персонажей рассказа Вересаева  «Товарищи» очередную жалобу своих  друзей на непосильное бремя взыскательных  идей. Со второй половины 90-х годов  в России стали заметны резкий рост общественного недовольства и  первые признаки общественного подъема. Эта тоска по новому и предощущение его выразились в формуле А. П. Чехова из его некролога о Пржевальском: «В наше больное время подвижники нужны, как солнце». И, словно в унисон с Чеховым, молодой Горький произносит: „Настало время нужды в героическом“. Такое обновление пафоса требовало  иных, отличных от принятых в реализме, художественных решений. Героический  пафос взывал к ранее отвергнутым  и полузабытым романтическим  традициям.

 

А в атмосфере тотального духовного кризиса, охватившего  цивилизованный мир на рубеже веков  и получившего особенно драматическое  выражение в России с ее крайне обостренными социальными противоречиями, романтический пафос горьковских  рассказов обретал вполне определенную конкретизацию — он становился зовом  к свободе. Впоследствии, пытаясь  определить главное качество горьковского творчества, Леонид Андреев отмечал: »... У твоих писаний совсем особенный  очаровательный вкус, благородный, сильный, естественный. И прежде всего: вкус свободы, чего-то вольного, широкого, смелого. Что бы ты ни написал, всякий, прочтя, почувствует: «Это писал свободный человек»3.

 

Понятие «свободы» было ключевым в стране, не гарантировавшей своим  гражданам демократических свобод. В России споры вокруг этого понятия  определили направление движения общественной мысли, а впоследствии вылились в  революционные события 1905 года. Но тогда, в 90-е годы, само понятие свободы  становилось объектом дискуссий, его  толковали по-разному. Применительно  к горьковским произведениям  наиболее распространенными были следующие  трактовки. Первая — Горький последователь  Ницше с его идеей сверхчеловека, он певец индивидуализма, который  «всем своим существом ополчился  на защиту самой безграничной свободы  личности.»4. Вторая — пафос Горького это вера в человека, в его огромные духовные возможности5. Следует сказать, что по своему содержанию первые рассказы Горького давали повод для разночтений, да и своей стилистикой они  вызывали ассоциации с поэмой в прозе  Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра» (хотя первые переводы ее на русский  язык появились лишь в 1898 году).

 

Анализ рассказа «Старуха Изергиль» должен дать возможность  старшеклассникам вникнуть в действительную сложность проблемы свободы, рассмотреть  вслед за автором разные версии свободы  и постигнуть воплощенную в произведении эстетическую концепцию личности.

 

Рассказ «Старуха Изергиль»  написан в 1894 и напечатан в 1895 году. Его возвышенный романтический  пафос был сразу же отмечен  современниками. Так, в связи с  этим и другими романтическими произведениями молодого автора критик В. Поссе отмечал: «Горький пишет кровью сердца своего», для него «нравственное и сильное (...) почти синонимы (...) Подвига ради подвига жаждут его герои, и нет  душевного состояния, которое было бы более близко самому автору.»6 В  то же время в горьковских рассказах-легендах ощущалось какое-то существенное обновление романтической традиции, не случайно некоторые критики применяли  к ним термин «неоромантизм». Правда, в критике 1890–1900-х гг. этот термин употреблялся широко и неопределенно (например, как синоним термина  «символизм»). Но в принципе, «неоромантизм» это достаточно отчетливая художественная тенденция, которая зародилась в  разных национальных литературах на рубеже XIX–XX веков. К «неоромантикам»  причисляют Э. Ростана, М. Метерлинка, Р. Стивенсона, Р. Киплинга, Д. Конрада, молодого Д. Лондона — тех, кто в полемике с прагматизмом бескрылого существования  отстаивал «старомодные» романтические  ценности. Пьесы, романы, стихи, рассказы «неоромантиков» были попыткой восстановления авторитета духовных идеалов в век  практицизма и грубого «матерьялизма». Произведения, которые называли неоромантическими, как правило, композиционно строились  на диалогическом столкновении романтической  модели мира, где возвышенные идеалы противостоят низкой действительности, с реалистической моделью, где типические характеры находятся в жесткой  зависимости от типических обстоятельств. Горьковские рассказы-легенды были едва ли не самыми яркими «неоромантическими»  произведениями в русской литературе.

 

На изучение рассказа «Старуха Изергиль» мы отводим 2 урока. Ориентируя учеников на сущность романтического конфликта, мы формулируем тему уроков следующим образом: «Проблема идеала в рассказе М. Горького «Старуха Изергиль». Главными образовательными задачами уроков является самостоятельное добывание  учащимися ответов на следующие  вопросы:

 

1) Что составляет художественную  ценность ранних романтических  рассказов М. Горького?

 

2) Каков смысл обращения  писателя к романтической традиции, в чем он следует ей и  в чем ее обновляет?

 

3) Чем романтические произведения  Горького могут быть интересны  современному читателю?

 

Уроки строятся как аналитическая  беседа по индивидуальным опережающим  заданиям (далее — ИОЗ)7. Коротко  изложим суть этой технологии. Все  задания ориентируют ученика  на анализ текста. Задания даются с  опережением во времени («опережающие») и, как правило, одному ученику («индивидуальные»). Домашняя подготовка ученика (не исключающая, а даже предполагающая работу с критической  литературой и консультации учителя) — это самостоятельное исследование. Доверие, оказываемое ученику, рождает  чувство ответственности. Учитель  и ученик являются равноправными  участниками коллективного исследования. Не забывая о разнице в опыте, знании и умениях ученика и  учителя, мы стараемся активизировать способности ученика по-своему прочитать  и осмыслить текст художественного  произведения. Юный читатель имеет  право на ошибку. Извинительно все, кроме недобросовестности, поощряется не только интересный результат, но и  степень самоотдачи ученика во время  подготовки к уроку и в ходе совместной работы на уроке.

 

Количество уроков, отводимых  на изучение рассказа «Старуха Изергиль», и объем его не позволяют охватить заданиями всех учеников, но все  они в той или иной мере принимают  участие в работе. Этому служат так называемые «вопросы, организующие чтение», которые даются всему классу и тоже предварительно. Подобные вопросы  — неотъемлемая часть подготовки почти к любому уроку литературы. Именно они определяют логику анализа  художественного текста на уроке, помогают всему классу сориентироваться в  проблематике и особенностях художественного  мира произведения, побуждают всех учащихся к обсуждению. В нашем  варианте, когда урок строится как  беседа по опережающим заданиям, предварительные  общие вопросы помогают ребятам, получившим ИОЗ, сверить их с общими задачами и логикой урока.

 

Общие вопросы, организующие чтение, могут быть следующими:

 

    Чем, по-вашему, вызвано было «возвращение» М.  Горького к романтической традиции  в 90-е годы ХIХ века?

    Каковы особенности  структуры рассказа-легенды Горького? Как соотносятся между собой  рассказ и легенды?

    Охарактеризуйте  конфликт в каждой из легенд. Что общего вы находите во  всех трех конфликтах и чем  они различаются между собой?

    В чем смысл  противопоставления Ларры и Данко?

    В чем смысл  спора между Максимом и Изергиль? Как эстетически оценены позиции  спорящих и какими способами  выражены эти оценки?

    Какова художественная  функция в рассказе образа  Изергиль?

    Каким предстает  идеал человека в рассказе  Горького?

 

Индивидуальные опережающие  задания составлены в русле логики общих вопросов и конкретизируют те из них (вопросы 2–7), для ответа на которые обязателен анализ соответствующих  фрагментов текста. Ответ на первый вопрос ученики отчасти могут  почерпнуть из вступительной лекции ко всему курсу русской литературы ХХ века, отчасти же отвечает сам  учитель, используя в качестве материала  вступительные замечания к данному  уроку. Индивидуальные опережающие  задания мы будем последовательно  вводить по ходу изложения материала.

 

Первые ИОЗ направляют внимание учащихся на общий принцип  организации повествования и  на взаимосвязь реалистической и  романтической структур в художественной системе рассказа:

 

Задание 1.

 

Чем сходны принципы организации  повествования в таких рассказах  М. Горького, как «Макар Чудра», «Песня о Соколе», «Старуха Изергиль», и  в чем состоит особенность  повествования в последнем произведении? Как обрамление и легенды соотносятся  между собой в художественном целом рассказа «Старуха Изергиль»?

 

Задание 2.

 

Покажите на первых пяти повествовательных  периодах рассказа (абзацах), как совершается  переход от реального мира к легендарному, от действительности к сказке. Возвращение  к реальности (обратное движение) раскройте, анализируя последние два абзаца рассказа.

 

Как помогают сделанные вами наблюдения над текстом осмыслить  проблему «идеал и действительность»  и ее решение в рассказе?

 

Задание 3.

 

Найдите в рассказе «Старуха Изергиль» общее введение (своеобразную увертюру) и эпилог к каждой из легенд. Какие «составляющие» постоянны  во всех увертюрах? Проанализируйте  их.

 

Необходимо обратить внимание учеников на самобытность созданной  Горьким жанровой формы «рассказ-легенда» и тем самым сориентировать их на поиски взаимосвязи между реалистической и романтической структурами  в художественном мире рассказа «Старуха Изергиль». Первые наблюдения над текстом  приоткрывают перед ребятами особую, «неоромантическую» структуру образа мира в произведении Горького: романтический  мир представлен в «оправе» мира реалистического, романтический мир  легенд целиком соотнесен с миром  реальной повседневности.

 

Как показывает опыт, ученики  всегда констатируют своеобразие повествования  в «Старухе Изергиль» — уже  известную им форму «рассказ в  рассказе», но существенно усложненную, ибо здесь есть и личный повествователь-слушатель (Максим), и героиня-рассказчица (Изергиль). При этом ребята отмечают стройность и оттого особую выразительность  общей «конструкции» произведения — симметричности расположения легенд, обрамлений, входящих в них компонентов (пейзажей, портретов, диалогов). Горький  не случайно гордился стройностью своего рассказа. «Здание» получилось и в  самом деле красивое: не просто легенда  и ее обрамление, а три легенды  в общей «раме», и каждая из легенд, в свою очередь, имеет еще свою «раму» со своим вступлением и  своим эпилогом. Три легенды, как  три «картины» в «рамах». При  этом между самими легендами, между  «картинами» и «рамами», между  повествователем и рассказчицей идет непрерывный и интенсивный  диалог.

 

Работа над текстом  рассказа начинается с анализа обрамления («рамы»). Вчитываясь в «увертюру», ученики  отмечают плавный и почти незаметный переход от реальности к сказке. Начало его: «Я слышал эти рассказы под Аккерманом, в Бессарабии, на морском берегу» — прочитывается как эпически-повествовательный дискурс, так как содержит название конкретного места, где услышаны легенды. Но в то же время это звучит и как зачин легенды, так как обстоятельства места (Аккерман — Бессарабия — морской берег) расположены не по степени уточнения-конкретизации, а по степени все большего отдаления от конкретности. «Берег моря» — последнее в ряду — это, по Горькому, место, где рождаются легенды. Подобное же движение от конкретного к условному наблюдается и в следующих повествовательных периодах (абзацах): силуэты молдаван, с которыми Максим работал на виноградниках, «тают в голубой мгле ночи», ветер «развевал волосы женщин в фантастические гривы», что «делало женщин странными и сказочными». «Ночь и фантазия» превращают обыкновенных рыбаков с виноградников в героев сказки. На них отсвет моря, ветра и солнца — они бронзовые. У мужчин «пышные черные усы и густые кудри до плеч», «женщины и девушки — веселые, гибкие, с темно-синими глазами». В красоте этих людей, в их умении чувствовать, петь и смеяться угадываются недюжинные душевные возможности. Горький использует сочные, насыщенные тона, чтобы нарисовать не только портреты людей, но и пейзаж. «Все это — звуки и запахи, тучи и люди — было странно красиво и грустно, казалось началом чудной сказки».

 

Обращаясь к финальной  части обрамления (это последние  абзацы рассказа), мы наблюдаем обратное движение — возвращение из сказочного мира в серую реальность: «В степи  было тихо и темно. По небу всё ползли тучи, медленно, скучно... Море шумело глухо  и печально.» (Комментируя этот пейзаж, обращаем внимание ребят на то, что  наряду со зрительными и звуковыми  эпитетами, наполненными негативной экспрессией, здесь есть и эпитет чисто оценочный  — «скучно», который входит в  число ключевых, сквозных эпитетов рассказа.)