Глобализация культуры и специфика ее проявления в России

² Дмитриев А.В. Основы конфликтологии. - М., 1997.

³ Здравомыслов А.В. Социология конфликта: Учебное пособие для студентов ВУЗов. - М.,

₄1996.

В психологии «идентификация» (от позднелатинского identifico -отождествляю) означает процесс эмоционального и иного самоотождествления индивида с другим человеком, группой, образцом. Термин введен основоположником психоанализа З. Фрейдом. В психоаналитической литературе в качестве моделей идентификации обычно фигурирует идентификация ребенка с родителем того или другого пола. Развитая американским психологом Э. Эриксоном психоаналитическая теория идентичности стала крупной ветвью дерева психоаналитического познания³⁴. Эриксон выдвинул психосоциальную теорию стадиального формирования       «групповой       идентичности»       и,       параллельно,

«эгоидентичности» (8 стадий развития личности, каждая из которых имеет целью достижения того или иного социально-ценностного качества: доверия, автономии, инициативы и др.) Основным принципом развития Эриксон считает успешное решение возрастных личностных «кризисов идентичности», вызываемых несоответствием между социальными требованиями и психосоциальной зрелостью личности. Эриксон, таким образом, впервые выдвинул идею рассмотрения идентичности в двух аспектах: а) как процесса идентификации под влиянием социальной среды («групповой идентичности») и б) самоидентификации («эгоидентичности»).

В социальной психологии эта двойственность в толковании идентичности сохранилась. С одной стороны, идентичность рассматривается как свойство индивида оставаться самим собой в изменяющихся социальных ситуациях, как результат осознания индивидом самого себя в качестве человеческой личности, отличающейся от других. А с другой стороны, идентификация понимается как «процесс отождествления индивида с тем или иным объектом, человеком или группой, происходящий на основе усвоения присущих им свойств, стандартов, ценностей, социальных установок и ролей»³⁵.

В социологии А. Гоуднер стал выделять социальную идентификацию латентную (скрытую) и явную. К латентной идентификации относят аспекты идентификации членов социальной группы, связанные с их принадлежностью к различным социальным категориям (демографическим, этническим, религиозным и др.), которые официально рассматриваются как несущественные для данной группы, но, тем не менее, влияющие на отношения между членами группы. К явной - идентификацию членов группы или организации, которая рассматривается как значимая для данной группы, организации и которая предписывается организационными правилами и нормами группы. При этом сохраняется и социально-психологический подход в социологии. Так, идентификацию политическуюрассматривают в качестве процесса, в ходе которого индивид причисляет себя к определенной группе, цели и интересы которой воспринимаются им как свои собственные, а идентификацию этническую как процесс осознания индивидом своей принадлежности к этнической группе, проявляющейся в его собственной концепции «Я» в отношениях с другими.

Для теории и практики социального управления российские социологи разработали специальные матрицы математического расчета идентичности и неидентичности социальных систем. А. А. Давыдов и А.Н. Чураков предложили принять исходной единицей системного расстояния между социальными системами 1 неин (сокращенное от неидентичности), который равен 1% значения индекса неидентичности, а также кратные и дольные единицы неина: гектонеин, деканеин, децинеин, сантенеин и т.п. Если измерить индекс идентичности между социальными системами в разные периоды времени, то можно ответить на вопрос: с течением времени увеличивается, уменьшается или остается неизменной идентичность между ними? Исследователи пришли к выводу, что «причинами идентичности могут быть одинаковые социальные и (или) географические условия существования систем; близкие генетические, психологические и другие свойства людей из сравниваемых систем; действие общесистемных законов строения, функционирования и развития; одинаковая стадия жизненного цикла и т. д., а также взаимодействие данных причин»³⁶. При этом следует отметить, что идентичность рассматривается в качестве сложного социального явления, характеризующегося как «объективными» общесистемными законами, географическими и др. условиями, описываемые наукой и философией в фундаментальном (формальном) сознании, так и «субъективными» психологическими, социологическими, социально-психологическими и др. характеристиками.

Этническая конфликтология делает следующий шаг вперед в разработке структуры идентификации участников этнического конфликта. В. А. Авксентьев считает, что среди участников этнического конфликта выделяются открытые, активные действующие лица конфликта (к их числу обычно относится лишь часть этнической группы, прежде всего, ее политическая элита), а также «вторичные участники конфликта» - большая часть этноса, которая вовлекается в него через опосредующие звенья. Кроме субъектов - носителей конфликта, в качестве его участников В.А. Авксентьев предлагает идентифицировать инициаторов, подстрекателей, пособников и посредников этнического конфликта³⁷. Здесь явно прослеживается потребность этноконфликтологов в оперировании моделями формального (первичного) и массового (вторичного) сознания, а также моделями внешних по отношению к участникам конфликта факторов -направленности действий (подстрекателей, пособников и посредников конфликта).

Одновременно этносоциологи очень остро поставили вопрос о необходимости учета динамики национального самосознания россиян в этнополитических процессах, о способах осмысления национальной принадлежности, об особенностях и функциях диаспоры как устойчивой совокупности людей единого этнического происхождения, живущего в иноэтническом окружении за пределами своей исторической общности (Здравомыслов А.Г., Тощенко Ж.Т., Чактыкова Т.И.) .

Дальнейшее развитие социологии, этносоциологии,

этноконфликтологии в России характеризуется ослаблением внимания к проблеме социальной идентичности. Лишь в 2000г. в научных журналах и сборниках вновь  обострился интерес  к ней.  «Патриархи» российскойэтносоциологии Ю.В. Арутюнян и Л.М. Дробижева, анализируя пройденное и новые горизонты, делают дальнейший шаг в развитии этой науки, рассматривают идентичность как комплексный фактор национального возрождения. Опыт этносоциологических исследований в предперестроечное десятилетие и в 90-е годы позволил предположить, что социальным разграничителем могут становиться политические представления - маркеры, вокруг которых концентрируется этническая солидарность, более массовая и мощная, чем та, которая обеспечивается культурными символами. Рассматривая идентичность русских, Л.Д. Гудков показал нарастание депрессивных состояний у русских в связи с распадом СССР, чувством исторического поражения. Однако исследования 1994, 1997, 1998 годов показали, что «при растущем этническом негативизме, прежде всего к выходцам с Кавказа, радикальный национализм не получил распространения, но готовность к этнической мобилизации даже в радикальных вариантах стала существенной». Идентификатор солидарности вырос с 20% до 39-44%, а этнозащитные настроения наблюдались у 70% респондентов. Ю.В. Арутюнян и Л. М. Дробижева подчеркивают важность итогового показателя формирования комплексной направленности в ориентации русских: «Как выразится травмированное самосознание русских, будет ли это аналитичность, настроения отмщения, поиски врага или интенсивная деятельность по новому самовыражению и сохранению материального и духовного потенциала? От каких обстоятельств зависит конкретная тенденция?»³⁸.

В данном случае, в трактовке идентичности появляется принципиально новый аспект. Она стала рассматриваться не только как итоговый показатель прошлого развития субъекта, но и как индикатор определенной социальной направленности в будущее, т.е. как предповеденческая структура, определяющая  действия,   а,   следовательно,   как  структурный  элементсамосознания. Об этом свидетельствуют и некоторые другие публикации в центральной прессе и в периферийных научных сборниках³⁹, где идентичность рассматривается в качестве не только фактора стабильности, но и конфликтогенности.

Подводя итог краткому анализу изучения идентичности в различных гуманитарных науках, можно прийти к выводу, что каждая из них выделяет какой-то один основной (для нее) аспект и акцентирует на нем все свое внимание. В одних случаях идентичность рассматривается как состояние сознания, в других - как структура - процесс. Одни исследователи учитывают отражение этого процесса в формальном (фундаментальном) сознании, другие - только в массовом. Заостряясь на идентичности, многие упускают самоидентификацию. Иные не видят значения социальной ориентированности, направленности этого процесса. И почти никто из исследователей не рассматривает проблему идентичности в контексте современных глобализационных процессов.

Самым главным итогом этапа накопления российской гуманитарной наукой эмпирических (в первую очередь) знаний об идентичности явилось понимание того, что весь комплекс проблем, связанных с этим сложным явлением, не могут решить отдельно ни психология, характеризуя его как личностную идентичность, ни социология, представляя его как идентичность социальную, ни другие частные науки. Здесь необходим философский подход, а, следовательно, проблеме идентичности надо придать статус научно-философской проблемы глобалистики. Для этого, во-первых, необходимо соединить возможности научного знания и философского самосознания, а также выделить то новое, что дает их синтез. Гуманитарная наука анализирует глубину этого явления, «расчленяет» его по индивидуально-временной оси (трансверсально) вплоть до описанных выше неинов, гектонеинов, деканеинов и т. д. и индексов солидарности. Философия обобщает его на каждом коллективно-пространственном (ситуационном) уровне: экзистенциальном (обыденно-философском, личностном), социально-идеологическом (социологическом), конкретно-научном (уровне самосознания науки), философско-методологическом и художественно-образном. И тогда оказывается, что на каждом из уровней это явление приобретает собственное научное значение и собственные философские функции.

На пересечении индивидуально-временной вертикали (науки) и коллективно-пространственной горизонтали (философии) образуется континуумный видеоряд целостностей, появляющихся в собственном значении как сравнительное интеллектуальное сопоставление событий, а в собственных функциях - как интуитивная и морально-этическая готовность к действию (латентная или открытая). Собственное значение есть «величина», характеризующая идентичность как структуру-состояние. А собственные функции импульсивно проявляются в различных пространственно-временных ситуациях как структура-процесс, как идентификация. Следовательно, идентичность как структуру-состояние необходимо анализировать в качестве содержания, т.е. диалектически, в единстве и гармонии главных противоречий. А идентификацию как структуру - процесс необходимо анализировать триалектически, в единстве главных функций: внутренних, внешних и метавнешних.

Во-вторых, придать проблеме идентичности статус глобальной научно-философской проблемы означает рассмотреть ее через призму всеобщности. С одной стороны, речь идет о том, чтобы идентичность как возникающий на пересечении индивидуально-временной (трансверсальной) вертикали и коллективно-пространственной (ситуационной) горизонтали континуумный видеоряд   отвечал   условиям выживания человечества как рода. С другой стороны, наличие глобальных проблем радикально меняет традиционные механизмы социальной самоидентификации. Речь идет о новой нравственной культуре, сочетающей эмоциональное сравнительное сопоставление событий во времени и пространстве - эмоциональную интуицию с моральной готовностью действовать.

Новая нравственная культура, по мнению Л. В. Скворцова, опирается на два основания: эмоциональную интуицию и алгебру моральных отношений. «Эмоциональная интуиция - пишет Л.В. Скворцов, - это сформированная способность человека воспринимать всякий поступок, всякое действие через призму всеобщности... Это реальное связующее звено индивидуального и социального»¹.

Именно благодаря эмоциональной интуиции человек относит себя сразу к целому ансамблю образов видеоряда, являющихся в его представлении наиболее жизненноспособными. Общество через видеоряд дает человеку альтернативные варианты для выбора в виде виртуальных (мысленно возможных и интуитивных) моделей, например, престиж профессий, социальный статус деятельности, Добро и Зло, Ад и Рай, этнический менталитет и т.п. При этом глобальная информационная культура, в связи с обилием информации и ее доступностью, радикально меняет трансверсальные и ситуационные параметры континуумного видеоряда, уравнивая их смысл, упрощая их до уровня одинаковых альтернатив в обществе «равных возможностей». В свою очередь, каждый субъект по-разному эмоционально воспринимает и осуществляет информационный выбор моделей видеоряда, интуитивно улавливает их мифичность или жизнеспособность, возвращая их реальные смыслы, идентифицирует себя с ними, сопоставляет их со своими возможностями.

Сам процесс классификации в данном случае приобретает громадное значение для формирования культуры самосознания субъекта, хотя и зависит

Скворцов Л.В. Информационная культура и проблема метаобразования // Культурология. - 1999. №3. - С. 231.

от него. Дело в том, что в классификации среды как наличествующего состояния бытия субъект не волен, ибо она ситуационна, коллективно -пространственна, уже сложившаяся в прошлом и требующая вмешательства или, наоборот, сознательного невмешательства (табу), т.е. объективна. А в классификации процесса самоидентификации как готовности действовать субъект проявляет ответственную свободу, может отнести разные функции (метавнешние, внешние, внутренние) к разной очередности действия, приоритетности. И все это синтезируется в социальном подсознании, на основе эмоциональной интуиции, воспринимающей всякое действие через призму всеобщности.

В третьих, глобальная информационная культура требует коренного изменения приоритетов. В отличие от диалектической трактовки дихотомии внутреннего и внешнего, где на первое место в «текучем» времени выдвигаются внутренние условия развития, информационная культура расставляет приоритеты в триаде: внутреннее - внешнее - метавнешнее в обратном порядке. Действительно, приоритеты глобальных противоречий часто выступают в качестве научно-нравственных императивов современности: экологического, ресурсосберегающего, антиядерного, антивоенного и т.п. Восприятие индивидуальным сознанием универсального содержания этих императивов зависит от самоидентификации, от культуры самосознания общества.