Образ Полины Анненковой в кинофильме "Пленительного счастья" и по её запискам

"Только на третий день моего приезда привели ко мне Ивана Александровича: Невозможно описать нашего первого свидания, той безумной радости, которой мы предались после долгой разлуки, позабыв всё горе и то ужасное положение, в котором находились: Я бросилась на колени и целовала его оковы".

Приезд Полины был истинным подарком судьбы для  Анненкова. "Без неё он бы совершенно погиб", - писал декабрист И.Д. Якушкин.

4 апреля 1828 года  состоялось их венчание. "Это  была любопытная и, может быть, единственная свадьба в мире, - вспоминал Н.В. Басаргин. - На время венчания с Анненкова сняли железа и сейчас же по окончании обряда опять надели и увели обратно в тюрьму".

Полина, дважды отказавшаяся венчаться с самым завидным женихом  Москвы, стала женой ссыльнокаторжного  и была счастлива. Она вышла замуж  за обожаемого ею человека и с гордостью  носила имя Прасковья Егоровна Анненкова.

С приездом Полины жизнь Анненкова изменилась, она  окружила его заботой и вниманием, её любовь давала ему силы переносить все тяготы каторжной жизни. Свидания их были редки, но он знал, что его  Полина здесь, рядом и теперь уже  навсегда.

Полина Егоровна живая, подвижная, привычная к труду, хлопотала по хозяйству с утра до вечера, сама готовила, не доверяя  кухаркам, завела огород, что значительно  улучшило питание заключённых, и  всё это - не теряя врождённого  изящества и веселья. Она помогала всем, чем только могла, учила жён  декабристов готовить и вести  хозяйство. Часто по вечерам её новые  подруги приходили к ней в  гости, чтобы полакомиться и просто отдохнуть душой. Полина заражала всех своим весельем и оптимизмом, рядом  с ней было легко и уютно.

Впереди были еще 30 лет в Сибири. Расписка всяческих бесчеловечных обязательств: «Я, нижеподписавшаяся, имея непреклонное желание разделить участь моего мужа, государственного преступника NN, верховным уголовным судом осужденного, и жить в том заводском, рудничном или другом каком селении, где он содержится…». 
Но окружающие ее люди все равно – хорошие. Они или не «обращали внимания»: «В те дни, когда нельзя было идти в острог, мы ходили к тыну, которым он был окружен, первое время нас гоняли, но потом привыкли к нам и не обращали внимания. Мы брали с собою ножики и выскабливали в тыне скважинки, сквозь которые можно было говорить». 
Или эти люди всячески старались помочь. В том числе – и жена начальника острога, которая еще помнила деда И. Анненкова (тот в свое время был «наместником Сибири»). И простой кузнец, который сделал более легкие оковы, которыми тайно заменили старые. Все-все-все были хорошие, и эти «все» сами удивлялись удивительному внутреннему миру этой женщины. 

В 1830 году Анненкова  перевели в Петровский завод. Здесь  свидания разрешались чаще. Прасковья  Егоровна купила небольшой домик, обзавелась хозяйством - купила скот. В 1831 году она  родила сына Владимира. Всего Прасковья  Егоровна рожала 18 раз, шестеро детей  выжили. Далее Анненкова переводили в село Бельское Иркутской губернии, затем в Туринск. Полина с детьми повсюду следовала за мужем. Все эти многочисленные переезды были сопряжены с большими материальными трудностями, - на новом месте нужно было как-то обустраиваться. Семья же Анненковых, в отличие от других семей декабристов, которым щедро помогали родственники, жила практически только на проценты с капитала в 60 тысяч рублей, которые были при Иване Александровиче во время его ареста и, естественно, были конфискованы. Но милостью государя Николая Павловича были отданы Полине Гебль, к которой император проникся симпатией и, говоря о ней, употреблял следующее выражение: "Та, что не усомнилась в моём сердце".

С 1839 года, по ходатайству  матери Анненкову было разрешено  поступить на гражданскую службу. Это несколько облегчило материальное положение многодетной семьи. Летом 1841 года Анненковым было разрешено  переехать в Тобольск, где они  и прожили пятнадцать лет до амнистии 1856 года.

В 1850 году через  Тобольск проходили осуждённые на каторгу  петрашевцы. Среди них был молодой  Фёдор Достоевский. Узнав о прибытии осуждённых, жёны декабристов добились свидания с ними. Добрые женщины  снабдили их пищей и одеждой, как  могли, ободрили несчастных. Достоевский  следовал в Омский острог. От Прасковьи  Егоровны он получил адрес её дочери Ольги Ивановны, живущей в Омске, и уверение, что там ему будет  оказана необходимая помощь. После  отбытия каторжных работ в  Омске Достоевский около месяца жил у Ольги Ивановны. 18 октября 1855 года он пишет Прасковье Егоровне:

" Я всегда  буду помнить, что с самого  прибытия моего в Сибирь Вы  и всё превосходное семейство  Ваше брали во мне и в  товарищах моих по несчастью  полное и искреннее участие:"

После амнистии Анненковы  перебрались в Нижний Новгород. Вскоре этот город посетил, путешествующий по России Александр Дюма. Нижегородский  губернатор устроил в честь знаменитого  писателя званый вечер, заранее предупредив, что его ждёт сюрприз.

" Не успел  я занять место, - писал А. Дюма  в своей книге "Путевые впечатления.  В России", - как дверь отворилась, и лакей доложил: "Граф и  графиня Анненковы". Эти два  имени заставили меня вздрогнуть, вызвав во мне какое-то смутное  воспоминание. "Александр Дюма, - обратился губернатор Муравьёв  к ним. Затем, обращаясь ко  мне, сказал: "Граф и графиня  Анненковы, герой и героиня  вашего романа "Учитель фехтования". У меня вырвался крик удивления,  и я очутился в объятиях  супругов".

Дюма посетил  супругов Анненковых в их доме на Большой  Печерской. За несколько часов общения  с постаревшими прототипами своих  героев он узнал много интересного  о сибирской жизни декабристов: о тридцати годах тяжелейших испытаний, каторжных работ и унижения, о  венчании Ивана и Полины 4 апреля 1828 года в Михаило-Архангельской острожной церкви, о смерти детей, о неугасающей любви этих уже немолодых людей, которая помогла преодолеть им все испытания, выпавшие на их долю. Великий романист был восхищён и потрясён тем, что услышал.

А жизненный сюжет  между тем развивался дальше. В  Нижнем Новгороде Анненковы прожили  душа в душу ещё почти двадцать лет. Иван Александрович служил чиновником по особым поручениям при губернаторе, был членом комитета по улучшению  быта помещичьих крестьян, участвовал в подготовке реформ, работал в  земстве, избирался в мировые  судьи. Пять сроков подряд нижегородское  дворянство избирало Ивана Александровича Анненкова своим предводителем.

Прасковья Егоровна тоже занималась общественной деятельностью, она была избрана попечительницей  нижегородского женского Мариинского училища; по просьбе издателя "Русской старины" М.И.Семевского писала воспоминания, вернее, так и не освоив письменного русского, диктовала их своей старшей дочери Ольге. Её воспоминание были опубликованы впервые в 1888 году, затем неоднократно переиздавались.

Но главным  в её жизни всегда оставался Анненков. С годами его характер портился, он становился раздражительным, а Прасковья Егоровна, постаревшая, располневшая, всё так же снисходительно относилась к нему, весёлостью и мягкостью смиряя его тяжёлый нрав. До последних дней своих она ухаживала за ним, как за ребёнком, и до самой смерти не снимала с руки браслета, отлитого Николаем Бестужевым из кандалов её мужа.

Умерла Прасковья  Егоровна утром 4 сентября 1876 года. Иван Александрович очень тяжело переживал  смерть жены. "После смерти бабушки  дед впал в болезненное состояние и последнее время своей жизни страдал чёрной меланхолией", - вспоминает внучка Анненковых М.В. Брызгалова. Скончался он через год и четыре месяца после её смерти, 27 января 1878 года, и был похоронен в нижегородском Крестовоздвиженском женском монастыре, рядом со своей женой, так горячо его всю жизнь любившей и бывшей ему самым верным и преданным другом. 

Почему же так  боятся обещать «девам юным»? И держать  слово? Бывает и вечная любовь. Как  в этой песне из фильма. Как в самом фильме. Как в самой жизни... Любовь и оказалась вечной во всех смыслах. И где-то в вечности она останется навсегда.