Образ Полины Анненковой в кинофильме "Пленительного счастья" и по её запискам

14 декабря 1825 года  в Петербурге на Сенатской  площади произошло первое в  истории России организованное  выступление дворян-революционеров  против царского самодержавия  и произвола. Восстание было  подавлено. Пятерых его организаторов  повесили, остальные были сосланы  на каторгу в Сибирь, разжалованы  в солдаты... Жены одиннадцати  осужденных декабристов разделили  их сибирское изгнание. Гражданский  подвиг этих женщин - одна из  славных страниц нашей истории.

Сегодня трудно представить  себе, чем была Сибирь в те времена: «дно мешка», конец света, за тридевять  земель. Для самого быстрого курьера - более месяца пути. Бездорожье, разливы  рек, метели и леденящий душу ужас перед сибирскими каторжниками - убийцами и ворами. Однако многим женщинам это не смогло составить достаточной преграды перед любовью и супружеским долгом.

Николай I отнял  у женщин все имущественные и  наследственные права, разрешив лишь нищенские  расходы на жизнь, в которых женщины  должны были отчитываться перед начальником  рудников. Женщины держались на грани  нищеты. Пищу ограничивали супом и  кашей, от ужинов отказались. Обеды  готовили и отправляли в тюрьму, чтобы поддержать узников.  До сих  пор и учёные, и поэты, и просто люди, заинтересовавшиеся этой уникальной женской силой духа, не могут ответить себе на вопрос: « И как им удаётся  сохранить изящество, даже вывалявшись  в грязи?»

Их было одиннадцать  – женщин, разделивших сибирское  изгнание мужей-декабристов. Большая  часть этих самоотверженных женщин принадлежали к знати, но были среди  них и незнатные, как Александра Васильевна Ёнтальцева,  Александра Ивановна Давыдова, и, конечно же, жестоко  бедствовавшая в детстве Полина Гёбль, невеста декабриста Анненкова.

По-моему мнению, Полина Гёбль занимает особое место  среди этих женщин. Не являясь, в  отличии от других, законной супругой своего возлюбленного, она готова даже навсегда отречься от своей родины, в надежде, что ей дозволят стать  женой каторжника…  Вся Россия без исключения влюбилась в историю жизни этой невероятной женщины после выхода в свет фильма «Звезда пленительного счастья». Бережно и тщательно авторы фильма сохранили все исторические факты, как в картине самого восстания, так и всего, что ему предшествовало, а так же и тех событий, что произошли после.  Некоторые кадры с поразительной точностью оживляют страницы из дневников Полины. Её образ, на мой взгляд, занял в картине главную позицию. Пронзительно-чистая история любви в сочетании с невероятной актёрской игрой и кропотливой режиссёрской работой просто не могла оставить никого равнодушным. Понять и прочувствовать всю глубину её истории помогали даже костюмы: в отличие от монохромных костюмов жён декабристов в начале фильма платья Полины имеют пастельную гамму, что подчёркивает её статус незамужней женщины и бойкий весёлый нрав, цвета её одежды начинают сгущаться, когда арестовывают возлюбленного,   В сцене приезда Полины в Петропавловскую крепость для свидания с И. Анненковым, она одета в лиловый редингот. Этот темный, тревожного траурного цвета редингот, намокшие перья на шляпке, развившиеся локоны шиньона потрясающе точно передают драматургию этой сцены. Она словно намокшая экзотическая птица, попавшая из своего райского солнечного сада - Франции в сырую, мрачную, холодную Россию. Но она не сдается, она борется за свое счастье, за жизнь и любовь близкого ей  человека.

Полина Гебль  родилась во Франции в аристократической, но обедневшей (в ходе революции) семье. Отец ее действительно погиб в Испании. А дядюшка участвовал в войне 1812 года. Прощаясь с родными, он говорил, что вряд ли вернется, потому что русские - прекрасные воины, которые никогда не отступают. Погиб в Бородинской битве (7 сентября/26 августа 1812). Однажды Полина болтала с подругами и почему-то сказала, что выйдет замуж только за русского. Может быть, ей нравились русские офицеры, но именно тогда это прозвучало очень символически.

Во Франции  было не на что жить, и в 1823 году Полина едет в Россию на заработки. Здесь  она устраивается продавщицей в московский модный дом. Этот дом "Дюманси" находился рядом с имением Анны Ивановны Анненковой, очень богатой помещицы, вдовы, дочери наместника Сибири Якоби. У нее был суровый характер, похожий на отцовский. Но детей своих любила, денег на них не жалела, а в память о муже построила храм в Сибирской губернии, где у нее были владения. У меня, образ Анны Ивановны вызывал улыбку. Властная, самодостаточная женщина, суровая и справедливая мать, но в то же время, в глазах и действиях её сквозил искристый юмор и бунтарство.

Анненкова обожала делать покупки и часто  обращалась в "Дюманси". Ее сын  Иван сопровождал мать. Он с детства мечтал стать офицером, не окончил московский университет, сдал экзамены при главном штабе и поступил юнкером в кавалергардский полк. Блестящий кавалергард стал часто наведываться в салон "Дюманси" к Полине. Анненков был высокий, голубоглазый, добрый, но избалованный дворянский сынок. Француженка - красивой брюнеткой, очень веселой и живой. Анненков несколько раз предлагал ей тайно обвенчаться, но Полина не собиралась выходить "за мешок с деньгами", и не хотела идти против воли матери Анненкова, которая естественно была бы против брака с французской модисткой.

начало  отношений с Иваном Анненковым (по Дюма): 
«Вечером я получила письмо за подписью Анненкова…, оно было с начала до конца объяснением в любви. Но в письме этом меня удивило одно обстоятельство – в нем не было никаких соблазнительных предложений и обещаний: в нем говорилось о завоевании моего сердца, но не о покупке его… Будь я девушкой из общества, я отослала бы графу его письмо, не читая. Но ведь я была скромная модистка: я прочитала письмо и сожгла его». (Дюма «Учитель фехтования»).

Лето 1825 года Иван с Полиной провели в имении Анненковых в селе Пятина Сибирской губернии, а в декабре произошло восстание декабристов.

Анненкова приговорили по второму разряду к 20 годам каторги, потом сократили до 15-ти. На следствии он действительно сказал, что нечестно доносить на своих товарищей. Поручика отправили в Петропавловскую крепость.

Полина знала  об этом, и беспокоилась о его  судьбе, но в этот момент она была беременна и не могла предпринимать  никаких  действий.

Эта сцена из фильма, когда Полину лодочник перевозит  через расколотые невские льдины на свидание с Анненковым, действительно  происходила на самом деле. Все было гораздо жестче. После рождения дочери Полина отправляется в Петербург искать Анненкова. Ей удаётся, заплатив унтер-офицеру 200 рублей, передать ему записку и получить ответ, в котором он пишет: "Где ты? Что с тобой? Боже мой, нет даже иголки, чтобы положить конец страданиям". В ответ Полина передаёт ему медальон с запиской: "Я поеду с тобой в Сибирь". Но видя в каком, он отчаянном состоянии она решает устроить ему побег. Полина возвращается в Москву, чтобы упросить мать Ивана Александровича помочь ей в этом. Она уже разработала план побега и почти обо всём договорилась, нужны только деньги. Она умоляет Анну Ивановну спасти единственного сына. Мать Анненкова отказывает ей: "Мой сын - беглец, сударыня!? Я никогда не соглашусь на это, он честно покориться своей судьбе".

Не найдя поддержки, Полина возвращается в Петербург  и там узнаёт, что, не имея от неё  известий, решив, что она его покинула, Анненков пытался покончить с  собой и его чудом удалось  спасти. Она решается на отчаянный  поступок. Поздно ночью, с трудом сговорившись с лодочником, она переправляется через ледяное крошево Невы в  Петропавловскую крепость. Вся мокрая, с окровавленными руками (ей пришлось спускаться в лодку по обледеневшей верёвке) она умоляет дежурного  офицера позволить ей увидеться  с Анненковым. Это было настоящее  сумасшествие. Свидания с узниками разрешал только сам император и  только родным и жёнам. Но Полина подкупает  офицера, и он выводит Ивана Александровича из камеры. У них всего несколько  минут. Полина снимает с пальца кольцо, сделанное из двух тоненьких колечек, разделяет их, - одно отдает Ивану, а  второе обещает привезти в Сибирь.

В ночь с 9 на 10 декабря  Анненков был отправлен в читинский  острог. Полине солдат передаёт записку  от него: "Соединиться или умереть".

Уже на следующий  день Полина предпринимает всё для  того, чтобы ей разрешили отправиться  в Сибирь. Она пишет прошение на имя императора.

"Ваше  Величество, позвольте матери припасть  к стопам Вашего Величества  и просить, как милости разрешения  разделить ссылку её гражданского  супруга. :Я всецело жертвую собой человеку, без которого я не могу долее жить. Это самое пламенное моё желание. Я была бы его законной супругой в глазах церкви и перед законом, если бы я захотела преступить правила совестливости. :Мы соединились неразрывными узами. Для меня было достаточно его любви. : Соблаговолите, государь, милостиво дозволить мне разделить его изгнание. Я откажусь от своего отечества и готова всецело подчиниться Вашим законам:"

В мае 1827 года, узнав, что император будет на маневрах у города Вязьмы, Полина едет туда и, прорвавшись к императору, падает перед ним на колени.

Николай I в удивлении  спрашивает: 

- Что Вам угодно?

- Государь, - обращается  Полина на родном языке. - Я  не говорю по-русски. Я хочу  милостивого разрешения следовать  в ссылку за государственным  преступником Анненковым.

-Кто Вы? Его жена?

-Нет. Но я мать  его ребёнка.

-Это ведь не  ваша родина, сударыня! Вы будете  там глубоко несчастны.

- Я знаю, государь. Но я готова на всё! 

Её прошение было принято. Николай I, тронутый её преданностью осуждённому, разрешил ей ехать в  Сибирь и приказал выдать пособие  на дорогу, однако ребенка брать  с собой он запретил. 

«И слезы душили меня, когда я его покидала» 
(Полина Гёбль об оставленном незаконнорожденном ребенке. 
П.Е. Анненкова. «Записки жены декабриста») 

В декабре, простившись  с дочерью, которую она оставила у Анны Ивановны Анненковой, Полина отправилась вслед за своим любимым. Мать Анненкова щедро позаботилась о ней, снабдив в дорогу всем необходимым, в том числе и крупной суммой денег.

Из Москвы до Иркутска она добралась за 18 дней и только потом узнала, что «так ездят только фельдъегеря». А она просто хотела поспеть ко дню рождения своего жениха. 

" Когда  губернатор Иркутска Цейдлер прочел мою подорожную, то не хотел верить, чтобы я, женщина, могла проехать от Москвы до Иркутска в восемнадцать дней, и когда я явилась к нему на другой день моего приезда в 12 часов, он спросил меня - не ошиблись ли в Москве числом на подорожной, так как я приехала даже скорее, чем ездят обыкновенно фельдъегеря." (.П.Е. Анненкова. «Записки жены декабриста)

В Иркутске Цейдлер задержал её на некоторое время, уговаривая вернуться, как раньше уговаривал Трубецкую и Волконскую. Но Полина была непреклонна и в конце февраля получила разрешение следовать дальше.

"Губернатор  заранее предупреждал меня, что  перед отъездом вещи мои будут  все осматриваться, и когда  узнал, что со мною есть ружье,  то советовал его запрятать  подальше, но главное, со мною  было довольно много денег,  о которых я, понятно, молчала;  тогда мне пришло в голову  зашить деньги в черную тафту  и спрятать в волосы, чему весьма  способствовали тогдашние прически; часы и цепочку я положила  за образа, так что, когда явились  три чиновника, все в крестах,  осматривать мои вещи, то они  ничего не нашли". (П.Е.Анненкова. «Записки жены декабриста»)

Удивительно читать ее воспоминания: ни слова озлобления, напротив, описание постоянной и бескорыстной помощи от всех встреченных по пути. Даже «забавности»: вот ее спасает  башкир, когда повозка в лесу опрокинулась, ни он, ни она не говорят по-русски. Особенно потрясена Полина отношением сибиряков:

«Везде нас принимали, как будто мы проезжали чрез родственные страны; везде кормили людей отлично и, когда я спрашивала – сколько должна за них заплатить, ничего не хотели брать.» 
 
Люди, встречаемые ею по пути – необыкновенны добротой и пониманием, будь то крестьяне, служивые люди или бурятский тайша (княжеский титул «тайджи» принят у многих монгольских народов).  
 
Поразительное описание поездки: здесь и восхищение природой, людьми, здесь и природная смекалка, и практическая жилка «Тогда я закупила в Иркутске всякой провизии, посуды, одним словом, что только могла взять с собою, особенно старалась захватить вина побольше, зная, насколько пребывание в крепости до отсылки в Сибирь изнурило всех и расстроило здоровье как Ивана Александровича Анненкова, так и других» – о закупках для Читы.  
Это спокойное, даже размеренное и чуть отстраненное повествование о путешествии «в повозке, за осужденным, в Сибирь на каторгу» просто поражает.

По прибытии Полины в Читу, комендант Лепарский прислал к ней человека, который отвел её в подготовленную для неё квартиру. На следующий день он пришёл к ней сам и сообщил, что уже получил повеление Его Величества относительно её свадьбы, затем он прочёл разные официальные бумаги, которые она должна была подписать. Из прочитанного Лепарским Полина поняла, что " не должна ни с кем сообщаться, никого не принимать к себе и никуда не ходить, не искать свиданий с осуждённым, а иметь их только с разрешения коменданта, не чаще как через два дня на третий, ничего не передавать осуждённым в острог, особенно вино и другие спиртные напитки." Подписав бумаги, Полина потребовала от Лепарского свидания с Анненковым ": не напрасно же я проехала за шесть тысяч вёрст:" Комендант сказал, что сделает распоряжение, чтобы его привели. Вот как она описывает их первое свидание в Сибири: