Мемуарно-дневниковое творчество участников блокады Ленинграда. Публицистический аспект

Русский философ Н.А. Бердяев в «Самопознании», перечислив многие жанры литературы «о себе и своей жизни» - дневник, исповедь, воспоминания, автобиографию, объединил их в одно целое, назвав его по признаку: «Все эти типы книг хотят [...] запечатлеть бывшее». [Бердяев, 2011, 326].

Действительно, автор, создавая свое произведение, обращается к тому, что живо сохранилось в его памяти. Память является основой любого мемуарного текста, что отразилось и в названии: memoria (лат.) - память, memoires (фр.) - воспоминания. Подобную идею выдвигает и В.М. Пискунов, российский критик, литературовед. Перечисляя самые разные мемуарные произведения, он говорит: «У всех у них различные внутрижанровые определения (автобиографическая повесть, роман-хроника, документальное повествование, быль, «из пережитого» и т.д.), но все они суть едины» [Пискунов, 2005, 458].

И Бердяев, и Пискунов выявляли одну сторону мемуаристики, но были и другие, которые дополняли и расширяли видение этого жанра.

Известный ученый-литературовед Н.Л. Лейдерман, занимающийся теоретическими проблемами мемуаристики, дал следующее определение жанра как такового: «…жанр — это исторически сложившийся тип устойчивой структуры произведения, организующий все его компоненты в систему, порождающую целостный образ — художественный мир, который выражает определенную эстетическую концепцию действительности»[ Лейдерман, 2010, 164]. Жанр рассматривается им как форма видения, осмысления и отражения действительности, как нерасторжимое единство содержательной сущности произведения и комплекса формальных признаков, служащих средством ее выражения. Но жанрообразующая сила компонентов может быть различна, поэтому в каждом жанровом типе необходимо выявить опорные жанровые составляющие, которые при всей подвижности жанра образуют его относительную устойчивость, и увидеть повторяемость определенных признаков.

Субъективный характер повествования или личностное начало, другими словами, видение мира, «формула мира», считал теоретик, также выступает в мемуаристике одной из жанрообразующих доминант, характеризующих суть мемуаристики как метажанра. Индивидуальный характер повествования о прошлом ценен своей неповторимостью и индивидуальностью, что по большей части обусловливает интерес читателей к мемуарной прозе.

Лейдерман отнес мемуаристику к документальному типу жанра. В своем труде «Теория жанров», он писал: «Художественно-документальным следует считать такое произведение, в  котором  реализован художественный потенциал документального материала и документальной структуры» [Лейдерман, 2010, 481].

Н.Л. Лейдерман рассматривал среди всех прочих и военную мемуаристику, определяя характеристики и давая анализ модели этого жанра.  По его мнению, говоря об этом жанре на концептуальном уровне, «необходимо рассматривать определенный спектр подсистем: тематику, проблематику, экстенсивность и интенсивность воссоздания мира художественного произведения, пафос».

В своих многочисленных трудах о военной мемуаристике, где за основу исследования были взяты мемуары о Великой Отечественной войне, исследователь допускал возможность применения в ней идейных установок на самоотверженность, самопожертвование воинов-героев и всего народа, ненависть к врагу. Проблематика соотносится с идейной и социально-политической направленностью: подъем патриотизма, гражданский и нравственный долг при защите и обороне своей страны [Лейдерман, 1973, 94]. 

Большой вклад в разработку жанровой природы мемуаристики внес Л. Гаранин. Он комментирует, развивает и дополняет теоретические положения ведущих исследователей мемуаристики. Проанализировав многие монографии, статьи, посвященные документальной литературе, изданные на протяжении XX века (в том числе, Л. Гинзбург, А. Тартаковского, Н. Лейдермана), Гаранин сделал вывод о «неразработанности теории мемуарного жанра» [Гаранин, 1981, 198]. Его исследования представляют собой анализ возникновения и развития новых документальных жанров в XX веке как явлений советской эпохи.

Так, недостаток теории А. Тартаковского, считает Гаранин, состоит в том, что тот «отстаивает свою позицию толкования мемуаров именно как исторических источников, не видя принципиальной разницы между их художественными и социальными функциями», «не раскрывает их существа, если говорить о их литературных особенностях, о месте и роли их в сфере художественного сознания» [Гаранин,  1981, 210].

Л. Гаранин соглашается с Н. Лейдерманом, что существенным признаком всякого литературного жанра является воплощение определенной концепции действительности, настаивая все же на документальности мемуаристики: «Мемуарный жанр, отражая действительность, что-то в ней уясняет, что-то переосмысливает и переоценивает. И в этом - условие его существования, жизнедеятельности, постоянного развития», [Гаранин,  1981, 214].

Итак, опираясь на проведенный анализ теоретических положений, мы можем сделать вывод о том, что мемуаристика - это «невымышленная» проза, повествующая о «былом», проза с ярко выраженной субъективностью, в которой писатель в первую очередь обращается к своей памяти. Субъективность повествования (другими словами, видение, понимание мира) также выступает в мемуаристике жанрообразующим компонентом первого ряда.

Память и субъективность, таким образом, являются жанрообразующими доминантами, определяющими ядро мемуаристики. Но, помимо этого, мемуарам присуща публицистичность, потому что в остове мемуарного произведения часто лежат какие-либо социальные проблемы или явления, которые вызывают резонанс у общества. Если такие аспекты имеются в мемуарах, следовательно, их принадлежность к публицистике является неоспоримым фактом.

Каждой вариации жанра свойствен свой предмет повествования: это или история собственной жизни, или образы современников, какими их запомнил мемуарист, или история души — чувств, мыслей, идей мемуариста. Но любая тема обязательно входит в круг памяти, тем самым оставляя мемуарное произведение в качестве подвида мемуаристики в целом.

Открытым вопросом в науке остается вопрос о том, подходят ли под жанровое определение мемуарной литературы дневники. Так, В. Оскотский  считает, что «дневники… к мемуарам не принадлежат, хотя вполне с ними соотносятся… Но едва ли не сильнее этого…сходства существенные различия». По мнению В. Оскотского, письма и записные книжки, в отличие от дневников, относятся к мемуарному жанру, поскольку они «тоже свидетели памяти, закрепленной словом, ее опора и скрепы». На этом основании В. Оскотский делает вывод: «целесообразнее вести речь не о мемуарной, а о мемориальной литературе, не о мемуарном жанре, а о мемориальных жанрах». Определение «мемориального жанра» исследователь предлагает «во избежание общего знаменателя воспоминаний, под который подвертывается и то, что воспоминанием не является». Таким образом, к мемориальной литературе, по мнению В. Оскотского, следует относить записки, записные книжки, письма, мемуары, дневники. [Оскотский, 1993, 5].

Действительно, и у мемуарной литературы, и у дневников имеются общие черты. И в одном, и в другом случае авторами описываются исторические события и факты. Но есть и существенные различия. Они заключаются в следующем: если мемуары рассматриваются, как воспоминания о том, что было в прошлом, то дневник – это описание тех же событий, но в режиме реального времени.

А.Г. Тартаковский приходит к выводу о том, что дневники и воспоминания являются «типологическим актом мемуаротворчества» [Тартаковский, 1980, 8]. «Воспоминания и дневники, как генетически и функционально родственные группы произведений, мы полагаем правомерным объединить общим понятием «мемуаристика»». При этом самой мемуаристике ученый дает определение метажанра. Метажанр — это «некие общие конструктивные принципы, присущие ряду родственных с этой точки зрения жанров» [Лейдерман, 2010, 485].

Дневники они относят к первоначальному этапу мемуаристики. Дневник, по мнению исследователей, исторически первичная и простейшая форма запечатления личностью опыта своего участия в исторической жизни, а воспоминания (мемуары в узком смысле слова) - более сложная и развитая форма мемуарной культуры. Дневник - это форма повествования от первого лица, которое ведётся в виде повседневных датированных записей. Это ежедневные или периодические записи автора, излагающие события его личной жизни на фоне событий современной ему действительности. Но не каждый дневник является принадлежностью мемуаристики. Дневниковые записи, которые не несут общественно-значимой информации, вызывающей резонанс, отношения к жанру не имеют, так как не несут в себе функций, присущих публицистике.

Нам известно, что публицистика – это род произведений, посвященных актуальным вопросам и явлениям текущей жизни общества и содержащих фактические данные о различных её сторонах, оценки с точки зрения социального идеала автора, а также представления о путях и способах достижения выдвинутых целей. Содействуя формированию общественного мнения, взглядов, интересов и стремлений людей, влияя на деятельность социальных институтов, публицистика играет важную политическую и идеологическую роль в жизни общества, служит острым оружием идейной борьбы, средством общественного воспитания, агитации и пропаганды, способом организации и передачи социальной информации. Само понятие публицистики как пограничной, переходной сферы деятельности, объединяющей литературу, политику, журналистику и др., позволяет взглянуть на публицистические жанры как на синтетические, переходные формы отображения действительности, в которых исследователи, представляющие разные сферы деятельности (литературу, политику, журналистику, культуру и пр.), с полным правом находят свой аспект исследования, свой угол зрения на одно и то же явление. И это объяснимо. Относя дневник к сфере публицистики, мы получаем возможность интегративного, иными словами – объединяющего объяснения данного феномена.

Отображение и оценка ситуаций современности в публицистических произведениях протекает в свете социально-классовых идеологических позиций публициста как представителя определённых социальных сил и сопровождается проповедью (открытой или замаскированной в зависимости от политической ситуации и цензурных условий) идеалов социального устройства и путей их осуществления. Прогрессивная публицистика всегда стремилась создавать правдивую картину жизни, верно оценивать явления современности, выносить справедливые приговоры и показывать реальные перспективы.

  Публицистика содержит  огромный документальный материал  о самых различных явлениях  социальной жизни, поэтому для  последующих поколений публицистические  произведения выступают как летопись общественно-политической борьбы, исторический источник, содержащий обширные фактические данные, характеристики позиций различных социальных сил, а также образные зарисовки событий, характеров, быта, сведения по науке, культуре и т.д.

Если дневник отвечает вышеозначенным критериям, то его можно смело отнести к публицистике. В таких дневниках смело, не смотря на запрет (цензуру), описываются события, не столько личной, сколько общественной жизни, либо когда личная жизнь становиться зеркалом общественных страданий, в них наличествует эмоциональный накал (возмущение, гнев, недоумение, крик страдания), используются публ. приемы (ирония, сарказм).

Именно такими чертами обладали дневники блокадников, так как описывались в них, в основном,  эпизоды не личностного характера, а о трагедии города, это не личные дневники, а акт гражданского самосознания. Простые люди писали свои дневники, не надеясь на правдивое отражение этих страданий в официальной журналистике, литературе, историографии. Они просто стремились запечатлеть то, что переживали жители осажденного города. Но в этом проявляется публицистичность таких дневников, так как проблемы поднимались острейшие и касались они не лично пишущего, и даже не только Ленинграда, но и всей огромной страны.

Главными функциями дневникового жанра выступают публицистическая, историческая, ценностно-идеологическая, коммуникативная.

 Предметом отображения  в дневниках являются портретные  характеристики, актуальные социально-значимые  события, процессы, ситуации, и всё это – в ракурсе авторского видения.

 Дневнику присуще специфическое  применение свойственных публицистике  средств и способов отображения  действительности.

Дневник, прежде всего, отличает предельная искренность, откровенность высказывания. Автор описывает события личной жизни и только для себя, что дает дневнику особую подлинность, достоверность. При этом необходимо отметить, что данное определение затрагивает временной аспект жанра, проявление его специфики, заключающейся в отсутствии ретроспекции, что является немаловажным для понимания жанра и отличает дневник от других жанров мемуарной литературы. Дневник представляет собой как бы первичную форму мемуарной литературы.

 «Дневник – самый, наверное, странный жанр: автопортрет  в запертой комнате. Вроде бы зрителей в нее пускать не принято, ибо грешно разрешать посторонним вход туда, куда и сам со временем начинаешь наведываться с опаской…». Такое описание дневника дает Е.П. Щеглова, которая раскрывает специфику и тональность жанра, подчеркивая его интимный характер [Щеглова, Чуковский, 1992, 260].

Разница между мемуарами и дневником, состоит, во-первых, в том, что от сообщаемых фактов их авторов отделяет неодинаковое расстояние во времени, большая или меньшая протяженность в первом случае и предельная краткость – во втором. Автор дневника спешит зафиксировать только что возникшие впечатления, не давая им остыть и уйти в область воспоминаний, а то - и небытия.

Во-вторых, несходство между дневниками и воспоминаниями и в видовом отношении заключается в том, что оно связано с различием в системе отражения действительности – синхронной в дневниках, ретроспективной в воспоминаниях.