Лекция по "Радиожурналистике"

Тому есть несколько причин. Первейшая – необходимость глубоко разбираться в сути проблем. Журналист, который не знает имен министров иностранных дел крупнейших мировых держав, путается в названиях международных организаций, будет попадать в неловкое положение в МИДе. Того, кто может сказать «Генеральный штаб Министерства обороны» вместо правильного «Генеральный штаб Вооруженных Сил», не станут воспринимать всерьез в военном ведомстве. Человеку, не ведающему разницы между дефолтом и дефицитом, не умеющему толково объяснить, что значит «транш», лучше и не подходить к Министерству финансов. Поэтому предпочтительно при МИДе аккредитовать журналиста-международника, а при Министерстве обороны – человека, прошедшего срочную службу в армии.

Универсализация журналистов – когда одного и того же человека сегодня направляют на пресс-конференцию в Министерство социальной защиты, а завтра – в Министерство по чрезвычайным ситуациям, а еще через день – на выставку сельскохозяйственной техники – нередко приводит к казусам. Безусловно, журналист должен уметь грамотно рассказать о любом событии, но без специализации ему будет крайне трудно вникнуть в суть проблемы, подвергнуть полученную от официальных кругов информацию критическому анализу.

Каждое ведомство, проводя  публичные мероприятия, будь то выставки или пресс-конференции, стремится  представить свою деятельность в  наилучшем свете или доказать, что ему крайне необходимо дополнительное финансирование, для чего оно и  взывает к общественному мнению. Работающие в пресс-службе этого ведомства специалисты сделают все, чтобы убедить в своей правоте.

Но ведомственная правота  далеко не то же самое, что правота  общественная. Сельское хозяйство остро  нуждается в деньгах, но где их взять, если не погашены долги по пенсиям? Военные приводят весьма выразительные данные, призванные свидетельствовать о том, что недостатки финансирования не позволяют в должном объеме заниматься боевой подготовкой, но в Главной военной прокуратуре одновременно приводят не менее красноречивые данные о разбазаривании и разворовывании сумм со многими нулями далеко не единичными генералами и адмиралами, которым все прегрешения сходят с рук.

Журналист, который видит  всю картину, не клюнет на декорированную или откровенную показуху. У него всегда есть возможность задать на пресс-конференции вопрос, позволивший получить более объективную информацию. И этот ответ станет основой его отчета о пресс-конференции.

Председатель Государственной  Думы Геннадий Селезнев крайне болезненно реагировал на упреки в неэффективности  законотворческой деятельности Думы. Он не раз проводил пресс-конференции, на которых перечислял, сколько принято  законов. Цифры выглядели солидно, но стоило задать ему вопрос о ключевых законопроектах –о земле, об экстремистских организациях, о борьбе с коррупцией, – как велеречивый председатель начинал терять красноречие, и все его победные реляции меркли.

Радиожурналист должен не только внимательно слушать, что  говорят на пресс-конференции, но и  записать на пленку выступления и  ответы, чтобы самые важные заявления  привести в редакцию в оригинальном голосе. То, что в газете дается в  кавычках, как свидетельство документальности, на радио воспроизводится голосом. Аудиозапись является документом. И  в этом ее сила. Поэтому записи должно уделяться первостепенное внимание. Лучше всего микрофон поставить  перед говорящим, а магнитофон разместить так, чтобы в случае необходимости к нему легко можно было подойти – ведь пресс-конференции длятся порой не менее часа и кассету необходимо вовремя перевернуть. Идеально иметь шнур достаточной длины. Но бывает так, что журналист сидит метрах в 10–12 от подиума, на котором он поставил магнитофон. Шнуры такой длины составят целый моток, и носить их каждый раз с собой не очень удобно. Проще занять место у прохода и своевременно подойти к своему магнитофону.

Это не подлежит осуждению – работа есть работа. Поймут и коллеги – журналистская солидарность даже в условиях конкуренции среди средств массовой информации стоит на первом месте.

Андрей Козырев, в ту пору министр иностранных дел России, должен был выступить на совещании  руководителей внешнеполитических ведомств государств –членов ОБСЕ. Его пресс-секретарь, как водится, заранее раздал текст его речи журналистам, сопровождавшим министра. Попала она и в руки зарубежных корреспондентов (такая практика существует во всем мире). И все журналисты знают и неукоснительно соблюдают правило: передавать текст можно только после произнесения речи. Это требование общее, но в данном случае, как выяснилось позже, раздача текста была составной частью заранее продуманной мистификации.

Выйдя на трибуну, Козырев  произнес совсем другую речь. Ее текст  отличался от розданного не отдельными формулировками, что бывает, а общей тональностью. Свой обычный прозападный стиль министр сменил на резко антизападный. Иностранные дипломаты слушали с изумлением. Но Козырев, насладившись полученным эффектом, развеял их недоумение, пояснив в конце, что так выглядела бы позиция России, если бы к власти пришла оппозиция. Иностранные министры и большинство журналистов вздохнули с облегчением. И только корреспондент одного из российских информационных агентств то краснел, то покрывался холодной испариной. Оказалось, что вопреки всем правилам и договоренности между коллегами (текст в Москву все российские информационные агентства должны были отправить одновременно после произнесения речи) он, желая быть первым, передал текст заранее. Оговорку, что речь еще не произнесена, журналист сделал, но, прикинув по распорядку дня конференции, когда Козырев должен сойти с трибуны, определил время истечения эмбарго. И когда министр произнес другую речь, корреспондент был в отчаянии. Скандала удалось избежать: один из журналистов дал свой радиотелефон, и сотрудник информационного агентства предупредил редакцию, что текст передавать нельзя.

Быть первым – задача каждого журналиста. Но и при этом недопустимо отступать от общепринятых норм поведения, законов профессиональной этики, ставя личные интересы во главу угла.

В принципе радиожурналист не должен оказываться в таком  положении, так как для него документом является не текст, а запись. Сегодня  полное выступление государственных  и политических деятелей, за редчайшим  исключением, никто не воспроизводит – нельзя злоупотреблять вниманием радиослушателей, да и эфирное время слишком дорого, чтобы давать речи, состоящие на 90% из общих фраз. Важно дать главное. Полагаться на то, что, вернувшись в редакцию, можно будет снова прослушать всю аудиозапись, не стоит: время дорого и материал как можно скорее должен быть готов к эфиру. Поэтому во время выступления полезно вести очень подробную (идеально – стенографическую) запись с указанием, о чем говорилось на первой минуте, на пятой и так далее. В таком случае в редакции останется только быстро найти необходимое место аудиозаписи, выписать его и вставить в своей текст, продуманный еще по дороге в редакцию.

Для сведущего радиожурналиста  иногда одна фраза первого лица может  стать оперативным поводом для  важнейшей аналитической корреспонденции. Сакраментальная реплика президента «Не так сели» на заседании  юбилейного Пушкинского комитета в  мае 1999 года одним журналистам дала повод поговорить о бестактности Бориса Ельцина, другим – понимающим суть явлений – материал для предсказания о скорой отставке правительства.

Уметь предвидеть – важное качество журналиста. Полезно при этом выдержать спокойный тон и подстраховаться формулировками типа «у меня создалось впечатление», «похоже», «вроде бы». Плохо, если корреспондент вещает в роли истины в последней инстанции. Это всегда плохо. Когда же речь идет о вещах и делах деликатных, худо втройне.

Каждая пресс-служба имеет  свою специфику. Точно так же, как  Министерство иностранных дел по своим функциям отличается от Министерства обороны, как различаются дипломаты  и военные, разнятся и соответствующие  пресс-службы. В МИДе традиционно господствует общепринятый в цивилизованном мире благожелательный стиль, открытость, стремление предоставить максимум информации. Дважды в неделю директор департамента информации и печати проводит брифинги по текущим вопросам внешней политики. Традиционно вначале он выступает с инициативными заявлениями, заранее подготовленными МИДом, но затем предоставляется возможность задавать любые вопросы.

В оперативных случаях  сотрудники департамента, включая и  директора, дадут ответы и по телефону. Естественно, заявления, ответы порой  звучат весьма «кругло» – у дипломатии свои законы, карты на стол не выкладывает никто. Знаменитая формула наполеоновского министра иностранных дел Талейрана «Язык дан дипломату, чтобы скрывать свои мысли» и поныне не потеряла значения. Но человек, который постоянно варится в ведомственном мидовском соку, и в туманных на первый взгляд фразах уловит новость, сумеет обеспечить перевод с дипломатического языка на русский. Важно только никогда не забывать, что речь идет о государственных интересах, а с ними полезно быть сугубо осторожным. Не грех и посоветоваться, правильно ли журналист понял дипломата. Аккредитованный журналист имеет полное право на собственное мнение. Но, подчеркнем, на мнение, а не на домысел. Различие между этими понятиями заключается в том, что мнение опирается на анализ, на факты, а домысел – на амбиции без анализа и фактов.

В МИДе, как и в президентской администрации, особенно полезно соблюдать протокольные нормы. Вас не удалят из зала, если вы придете на пресс-конференцию в джинсах и свитере, но на приемы (а на них тоже приглашают), на встречи министров или президентов так ходить не принято. Золотое правило «в чужой монастырь со своим уставом не лезь» в МИДе чтут особенно.

В Министерстве обороны служба информации часто видит свою главную  задачу не в том, чтобы предоставить журналистам информацию, а в том, чтобы не давать ее. Но гласность  пробила брешь в редутах Арбатского военного округа, как называют в  журналистских кругах комплекс зданий военного ведомства на Арбатской  площади, но бдительные работники служб  пытаются возводить преграды. Попытки  получить сведения о ставшем известным  событии через дежурного офицера  пресс-службы в 99 случаях из 100 кончаются  провалом. «Ничего не можем сказать» – то ли нечего сказать, то ли нельзя поделиться информацией – непонятно, но результат один – нулевой. Однако положение далеко не безысходное. Если журналист имеет прямой выход на заместителей министра (до «самого» добраться напрямую трудно), на главкомов, – все будет в порядке. Лишнего генералы не скажут, но необходимое сообщат.

Вопрос, как установить такие  контакты, в каждом случае решается индивидуально. Лучше и легче  всего это достигается в неформальной обстановке, например, если радиожурналист присутствует на военных учениях. Пока идет работа, к начальству лучше  не подходить. Кончились учения, начался  перерыв с перекуром – лови момент, смело иди с микрофоном наперевес и задавай вопросы. В конце интервью, поблагодарив, сообщи, когда материал прозвучит по радио (об этом надо сказать редакции и проследить, чтобы не было сбоев). А потом полезно и без микрофона поговорить. Будет в этот день оказия еще раз подойти к генералу – обязательно надо ею воспользоваться. Никогда нельзя забывать, что армия построена на строгой субординации. Полковнику, чтобы сообщить информацию даже самого невинного характера, требуется санкция начальника, да и тот не всегда самостоятелен в решениях такого рода. А вот заместитель министра, главком сами решают, что сообщать прессе, о чем не говорить.

В связи с заметной феминизацией радиожурналистики при пресс-службах  все чаще аккредитуют представительниц прекрасного пола. Многие из них  твердо и, надо признать, небезосновательно  убеждены, что женские чары неотразимы. И это, действительно, так. Но в тех  случаях, когда преследуются журналистские, а не иные цели, использовать их следует  крайне осторожно. А еще лучше  полагаться на ум и профессиональные навыки. Эти качества не подведут никогда.

Для радиожурналистов, аккредитованных  при пресс-службе, важно установить контакт с сотрудниками службы безопасности. Правда, порой они вызывают раздражение  своими докучливыми замечаниями, жесткими требованиями – сюда не ходи, туда микрофон не ставь. Бывает, что возникают и лишние проблемы. Но они несут службу, у них свои правила, и с этим надо считаться.

Ни в коем случае нельзя пытаться подойти к охраняемому  лицу со спины, чтобы поднести микрофон. Офицер службы безопасности в таком  случае может поступить очень  резко, и будет прав.

Но, если вы сумели установить с ним нормальный контакт, в другой раз он сам вам подержит микрофон, чтобы запись получилась хорошего качества. А если журналисты сопровождают министра в «горячую точку», офицеры службы безопасности охраняют и их. Когда  министр иностранных дел России летал в Нагорный Карабах, где  шли бои, один из сотрудников службы безопасности был выделен специально для охраны журналистов. Он сидел  в вертолете с автоматом в  руках, при посадке выскакивал первым и в любую секунду был готов  вступить в бой, чтобы защитить журналистов.

Работа в пресс-службах  требует глубоких знаний и особых навыков. В ней немало и рутинного. Порой полдня приходится сидеть в  приемной высокого начальника в ожидании обещанного интервью, да так и уйти не солоно хлебавши. Все случается – стоя наешься, сидя наспишься. Но тому, кто знает цену добытой информации, готов учиться постоянно и никогда не бывает доволен собой, она принесет немало творческой радости.

в начало