Абсолютизм с человеческим лицом

Даже вопрос о том, что вообще могло быть предметом обсуждения в собрании оставался как-то нерешенным, неясным, спорным.

В обряде было сказано, что «в представления об общих нуждах не должно вносить никаких партикулярных дел, кои всегда судебными местами разобраны быть должны». Несмотря на это, в разных заседаниях обсуждался вопрос о мере виновности саратовского полицмейстера, потому что в депутатском наказе саратовских черносошных крестьян были помещены жалобы на этого чиновника; явились жалобы на этого полицмейстера и в наказе от пахотных солдат города Саратова, и эти жалобы также сделались предметом обсуждения в собрании, которое, как видно, при частном повторении подобных случаев могло превратиться в какое-то судебное место. [3, 566 c]

Программа занятий Комиссии оказалась тем более обширною, чем менее она была определена в точности. Вот пример такой пестроты прений.

При столь широких размерах программы, при недостатке проекта законов нельзя удивляться тому, что настоящая и главнейшая цель созвания комиссии не была достигнута: новое уложение не состоялось. Зато другое желание императрицы – собрать сведения о состоянии всего государства – было исполнено. Неопытность в деле парламентаризма шла рука об руку с готовностью собрания выслушивать жалобы, просьбы, советы и предложения всех и каждого. Было трудно найти среднее между слишком отвлеченными обобщениями «Наказа» императрицы с одной стороны, и чересчур конкретными нуждами отдельных местностей, сословий, групп населения или даже отдельных лиц, от которых были сделаны заявления в собрании, с другой. Таким образом, Большая Комиссия вместо того, чтобы сделаться настоящим законодательным собранием, превращалась все более и более в сходку, имеющую характер совещательного собрания, доставлявшего драгоценный материал для правительства, которому в конце концов должно было быть представлено решение законодательной задачи. [3, 567 c]  

§5 Депутаты

В записках Бибикова о Большой Комиссии, между прочим сказано, что «предприятие было рановременно и умы большей части депутатов не были еще к сему приготовлены и весьма далеки от той степени просвещения и знания, которая требовалась к столь важному делу».

Этот отзыв едва ли может считаться вполне справедливым. Число членов Большой Комиссии, которые участвовали в прениях тем самым свидетельствовали о некоторой способности к участию в этом деле, оказывается довольно значительным. Из числа 564 депутатов уже в продолжение первых месяцев заседаний Большой Комиссии не менее 202 человек подавали мнения, делали возражения, замечания. Такое процентное отношение не может не казаться удовлетворительным.

Разумеется, степень умственного развития, познаний и образования была неравномерна. Между депутатами мы встречаем людей, принадлежавших к лучшему обществу, как, например, Щербатова. Возле замечательных ученых, каковы были, например, академик Гергард Фридрих Миллер и Гадебуш.

Уже то обстоятельство, что почти все ораторы часто ссылались на Большой Наказ Екатерины, как нам кажется, служит доказательством, что не только люди высших классов общества, но и простолюдины были в состоянии вникнуть в дух этого замечательного сочинения и заимствовать оттуда кое-какие данные для усиления аргументации при поддержании своих интересов. Некоторые параграфы Большого Наказа особенно часто служили цитатами при защите сословных прав и преимуществ. Очевидно, «Наказ», находившийся в руках каждого депутата, читался не раз и не без пользы. Некоторые мнения, поданные депутатами различных сословий, заключали в себе много мыслей, высказанных Екатериною. Екатерина, как писательница, могла быть довольна действием, произведенным ее сочинением. Большой Наказ, как видно из множества ссылок на него во время прений, был популярным трудом в лучшем смысле этого слова. [3, 368 c]

И между крестьянами были люди опытные, рассуждавшие метко и правильно, хотя иногда высказалась и довольно наивные мысли. Даже чуваши, мордвины, татары и прочие инородцы представляли несколько раз обстоятельные мнения по разным вопросам тогда, когда шла речь об их крае и местных нуждах. Иногда такие скромные элементы в собрании делали довольно важные предложения общего свойства.

Значительно выдавались вперед некоторые малороссийские депутаты. В мнениях их заметна риторика, процветавшая в этом крае со времени учреждения Киевской академии. Особенно красноречиво говорили, например, депутат Мотонис об ужасах войны и о блаженстве мира, депутат Тошкович об ужасах одиночной продажи крестьян и проч. Лучшие ораторы принадлежали к высшим классам общества, или к бюрократии, или к сословию ученых. [3, 570 c]

§6 Открытые собрания

Когда летом 1767 года депутаты собрались в Москве в достаточном числе, последовало (30 июля) торжественное открытие Большой Комиссии, причем были произнесены речи. Из документов, хранящихся в архиве  Министерства иностранных дел, мы узнаем, что речь вице-канцлера Голицына была сочинена самой императрицей. На другой день состоялось первое заседание в Грановитой палате. Происходило прежде всего, под председательством генерал-прокурора, чтение обряда. Затем приступили к выбору маршала собрания. Большее число голосов пало на Ивана Орлова, Чернышева и Бибикова. Императрица из этих кандидатов выбрала Бибикова. [3, 571 c]

В следующих затем заседаниях происходило чтение «Наказа» императрицы; содержание, тон и характер этого сочинения произвели глубокое впечатление на всех присутствовавших. Возникла мысль о поднесении императрице в знак благодарности титула  великой и премудрой матери отечества. Депутатам, поднесшим ей вышеозначенный титул, императрица ответила: «О званиях, кои вы желаете, чтоб я от вас приняла, на сие ответствую: 1) на великая, - о моих делах оставляю времени и потомкам беспристрастно судить; 2) премудрая, - никак себя таковою назвать не могу, ибо один Бог премудр, и 3) матери отечества – любить Богом врученных мне подданных я за долг звания моего почитаю; быть любимою от них есть мое желание».

Избрание маршала, учреждение дирекционной комиссии и чтение Большого Наказа были предметов занятий первых семи заседаний. Затем началось чтение и обсуждение депутатских наказов.  Это занятие продолжалось около трех недель. На очереди явились многие вопросы: о судопроизводстве, об отношении крестьян к другим сословиям, то есть к дворянам и купцам. Началась борьба между различными классами общества. Результата не было. Тогда только остановились на разборе одного весьма важного вопроса: о правах дворянства. [3, 572 c]

§7 Дворянство

С давних пор дворяне пользовались важнейшими преимуществами в России. Обряд выбора депутатов для Большой Комиссии предоставил дворянам весьма видное место в этом собрании. Более одной трети депутатов принадлежало к дворянскому сословию. Хотя в продолжение нескольких столетий до созвания Большой Комиссии дворянство постепенно лишалось своего первоначального значения, хотя в особенности «табель о рангах» при Петре Великом значительно подорвал авторитет дворянства в обществе и в государстве, все-таки существовали еще чисто аристократические элементы.

Дворянские депутаты не переставали заявлять свои требования о расширении дворянских привилегий, указывая довольно часто на заслуги своих предков. Происходили столкновения между дворянами и представителями других сословий.

В наказах дворянских депутатов встречается целый ряд требований, клонившихся к выделению дворянства из прочих элементов народа, к обеспечению прав и привилегий знати.

Впрочем, депутатские наказы дворянства были результатом прений дворян-избирателей вообще, то есть дворянства в более тесном и дворянства в более широком смысле. В них поэтому еще не обнаруживался в той мере, как впоследствии, при прениях в заседаниях Большой Комиссии, антагонизм между представителями старых дворянских фамилий и сторонниками прав тех дворян, которые, путем военной и гражданской службы, сделались дворянами. Как скоро начался разбор вопроса о правах дворянства, в сентябре 1767 года князь М.М. Щербатов, в некотором смысле протестуя против результатов законодательства Петра Великого, требовал отмены прав служивого дворянства. В этом же смысле выразился депутат от Муромского дворянства Чаадаев. Все это было обставлено указанием на историю дворянства, на заслуги настоящей аристократии, на благоприятные условия дворянства условия дворянских детей и проч. [3, 573 c]

Главными противниками дворянства оказались представителями военного сословия, а также купцы. Сторонники коренного дворянства требовали строгого разграничения различных групп дворянства; представители нового дворянства отстаивали понятие о дворянстве в более широком смысле, изъявляя свое убеждения в том, что не должно уничтожать результатов законодательства Петра Великого. Прения делались все более и более оживленными. Особенно важным становился вопрос о происхождении дворянства.

В собрании было много представителей военного сословия. Некоторые из них сильно и метко возражали на предложения отменить законы Петра Великого. [3, 574 c]

Прения о правах дворянства были прерваны осенью 1767 года; зато в июле 1768 года из дирекционной комиссии был прислан проект о правах благородных, который сделался предметом обсуждения в тринадцати заседаниях Большого Собрания. Достойно внимания то обстоятельство, что императрица в одной записке к Бибикову выразила желание, чтобы одному депутату было поручено защищать проект, составленный в дирекционной комиссии, против всякого рода возражений. Она указала, как на самого способного для решения этой задачи депутата, на Коробьина, который возбудил прения по вопросу об освобождении крестьян. Однако почему-то желание Екатерины не исполнилось. Прения происходили без участия в них Коробьина. Они закончились баллотировкой, в которой большинство голосов (242) оказалось в пользу прав служилого дворянства, хотя весьма значительное число депутатов (175) подало голос в ущерб дворянским правам офицеров. [3, 576 c]

Разумеется, баллотировка вопроса в Большом Собрании не могла ни в каком случае иметь окончательно решающее значение. Комиссия имела и могла иметь лишь совещательный голос. Прения в собрании доставляли правительство ни более ни менее как материал или средство для всестороннего обсуждения вопроса. Правительство хорошо умело ценить значение олигархических и феодальных стремлений дворянства. Ему было известно, как смотрели на этот вопрос в различных классах  общества. Литература уже в то время указывала на такого рода притязания, как на анахронизм. Сатирики, как Кантемир, Новиков и другие, не раз ополчались против кичливости феодальных воззрений шляхетства на другие классы общества. Недаром Шлецер в своих письмах из России говорил: «Дворянин здесь не имеет никакого значения». [3, 576-577 c]

§8 Купцы

Большая Комиссии в конце сентября 1767 года перешла к разбору вопроса о правах купеческого сословия,  выступили на сцену, в качестве главных ораторов, купцы и крестьяне.

Ещё до это существовал некоторый антагонизм между дворянством и купечеством. В депутатских наказах дворян встречаются неблагоприятные отзывы о купечестве, которое упрекали в чрезмерном корыстолюбии, в старании отстранить дворян и крестьян от всякого участия в торговых делах и проч. Дворянство решительно требовало права участия в коммерческих и промышленных предприятиях и даже хотело приобрести кое-какие привилегии в этом отношении.[3, 577 c]

Все эти вопросы сделались предметом весьма оживленных прений в Большой Комиссии. Высшее дворянство, желая предоставления этому сословию особенных прав и преимуществ, должно было и при это случае ратовать против узаконений Петра Великого: купечество постоянно ссылалось на законы Петра, старавшегося поддерживать развитие торговли и промышленности, даровавшего разные монополии и привилегии и защищавшего купцов от нападений и притеснений других сословий.

В собрании было много купцов.

Щербатов оказался весьма замечательным оратором. Упреки, сделанные им русским купцам, не были лишены основания. Ему были хорошо известны многие частности истории и статистики торговли. Он лучше русских купцов был знаком с коммерческими делами немцев, англичан, голландцев.

Купцы защищались, возражали Щербатову, однако никто из городских депутатов не располагал такими средствами красноречия и таким запасом данных для аргументации. Когда Щербатов в одном из следующих заседаний говорил подробно о значении фабричной промышленности для народного хозяйства. Купцы, пользуясь известными правами, стоя на твердой почве положительного законодательства, имевшего исходной точкой реформу Петра, как видно, обвиняли князя Щербатова в некотором доктринаризме. В свою очередь, однако, и Солодовников дольно ловко указывал для опровержения предложений Щербатова на разные исторические факты, приводил разные параграфы из Большого Наказа Екатерины и проч.[2, 578 c]

Впрочем, прения не привели ни к какому результату. Их польза заключалась в том, что вообще обсуждались, и к тому же в столь многочисленном собрании, вопросы, относившиеся к торговле и промышленности, к цехам, пошлинам, ярмаркам и проч. В прениях по всем этим вопросам участвовали и представитель разных коллегий, служащие, опытные в делах, специально знакомые с технической стороной дела. Их замечания и сообщения оказывались особенно полезными для собрания. [3, 579 c]

§ 9 Крестьянство

Но самые непростые последствия имели дебаты о крестьянстве и о крепостничестве. Оно не было поставлено под сомнение как таковое, однако положение крепостных и некоторые стороны жизни крестьян вызывали оживленные дискуссии. Было высказано важное предложение, и, хотя последствий оно не имело, следы его остались надолго. Один из делегатов мелкопоместного дворянства предложил, чтобы все проблемы крестьян, в том числе и крепостных, в будущем обсуждались специальной крестьянской коллегией, которую нужно  будет для этого создать. Имелось в виду, что такого рода министерство будет иметь представительства на местах, чтобы изучать проблемы и выполнять их решения. В жалобах, подданных от имени крестьян, говорилось не столько о самом крепостничестве, сколько о его применении, о злоупотреблениях, несправедливостях, жестокости, одним словом, о постоянных беззакониях по отношению к крестьянам. По комплексу этих проблем автор проекта предложил создать специальные суды, подчиненные крестьянской коллегии. Они займутся конфликтами между крестьянами, крепостными и некрепостными, займутся всеми злоупотреблениями властей, на которые поступят жалобы. В этом смысле автор предложения ссылался на статью 244 «Наказы», где сказано, что «народ должен бояться закона, и только закона».